Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Оба-на...

Ваши взгляды близки к буддизму!

Буддизм представляет мир как зло, полное страданий, цель человека — избавиться от них. Буддизм зародился в древней Индии, распространился в Китае и Японии и связан с именем принца Сиддхартха Гаутама, который с помощью особых практик достиг избавления от страданий этого мира и приобрёл сверхъестественные способности. Это состояние называется Просветлением, Буддой. Каждый человек способен повторить восьмеричный путь Будды и добиться Просветления с помощью особых практик.

Пройти тест

@темы: тесты, интересное

---

Грустный клип

Вдогонку, чтобы мало не показалось.
Грустный клип, и немного сыроватый. Но он меня достал уже, крутится в голове, так что пусть будет.

Название: "Мои друзья уходят"

@темы: CSI:Miami, творчество, клипы, Горацио Кейн

---

"Немного жаль"

Наваялсо клипчег

Название: "Немного жаль"
Пейринг: Горацио/Элина
Музыка: Ф. Киркоров "Немного жаль"

@темы: Горацио/Элина, CSI:Miami, творчество, клипы, Горацио Кейн

---

История двенадцатая. "Завтра мы станем взрослыми".

Название: Завтра мы станем взрослыми.
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио/Люси
Рейтинг: NC-17
Тип: гет
Тема: Застенчивость
Объем: 3126 слов
От автора: Нью-Йорк, 1978 год. Осторожно, термоядерный рейтинговый флафф!

Дождь застал их прямо среди Центрального парка. Вымокшие до нитки, они влетели в вагон метро, затем так же сломя голову добежали по лужам до дома. Мокрая обувь осталась в коридоре, отпечатки двух пар босых ног мокрой дорожкой протянулись до ванной комнаты, откуда немедленно донеслись смешки и взвизгивания.
– Отвернись! – потребовала Люси, швыряя скомканное полотенце, будто снежок.
Горацио беспрекословно подчинился, вытирая пойманным полотенцем волосы.
– Ах ты, негодяй! – Люси недолго удивлялась его покорности, прекрасно зная о сообразительности своего друга. Она успела стянуть мокрую майку, прежде чем заметила хитрющий взгляд в зеркале.
– Ты сказала отвернуться – я отвернулся! – запротестовал выталкиваемый из ванной Горацио. – Куда я пойду, я мокрый!
– Постой за дверью, пока я переодеваюсь! – девушка была непреклонна.
Через десять минут мокрая одежда была развешена для просушки в ванной, а молодежь переместилась в комнату Люси. Поскольку из сухой одежды на Горацио остались лишь трусы, ему категоричным тоном было велено забраться под одеяло – она не собирается идти на завтрашний выпускной бал одна или же с сопливым кавалером. Он не особенно сопротивлялся – в доме было прохладно, а Люси с превеликим удовольствием составила ему компанию, так что вскоре дрожь, вызванная холодной промокшей одеждой, сменилась сладостной дрожью из-за близости разгоряченных тел. Целоваться под стук капель дождя по окнам и раскаты грома было здорово.
Халат, накинутый Люси при выходе из ванной, вскоре оказался на полу. Движения замедлились, полуобнаженные тела тесно прижимались друг к другу под одеялом, глаза влажно поблескивали в полутьме – свет, разумеется, никто и не подумал включить. Губы уже припухли от поцелуев, поэтому они становились все медленнее и ленивее. Зато руки потихоньку смелели, и вскоре лифчик последовал за халатом, соскользнув с кровати и устроившись в ожидании хозяйки на ковре.
Горацио попытался слегка отодвинуться, чтобы посмотреть на подругу, но, как и всегда, Люси воспротивилась, обнимая его за шею.
– Ну почему? – привычно посетовал Горацио.
– Я стесняюсь, – крепко прижимаясь к нему, шепотом ответила Люси.
– Почему твоя застенчивость работает так странно? – через некоторое время пробормотал Горацио, млея от прикосновения небольшой упругой груди с маленькими твердыми сосками. – Я могу тебя трогать, – сопровождая свои слова действием, продолжил он, – могу целовать, - прижимаясь губами к шее, – а посмотреть ты не позволяешь…
Они лежали лицом к лицу, обнявшись, взгляд перебегал с одного расширившегося зрачка на другой.
– А ты бы дал на себя посмотреть? – недоверчиво спросила Люси.
– А то ты меня не видела! – фыркнул Горацио.
– Нет, – строго покачала головой она. – Я серьезно. Вот ты сможешь снять передо мной трусы?
Дыхание парня сразу стало хриплым, он быстро лизнул губы, сощурил глаза.
– Если ты захочешь, – ответ прозвучал неожиданно серьезно и очень тихо.
Люси открыла рот – и замерла. Ей хотелось. Очень хотелось. После всех девчоночьих рассказов на переменках и вечеринках… Но она вдруг отчетливо поняла – Горацио это сделает, и, получится, сделает по ее просьбе, а это… Это неприлично. Мало ли, чего хочется. С другой стороны… Они так привыкли останавливаться на определенной, четко прочерченной границе, что, кажется, совсем забыли, что им уже по восемнадцать лет и завтра у них выпускной. На который они, разумеется, пойдут вместе. Во-первых, потому что они дружат уже почти три года, а во-вторых, потому что Горацио ее пригласил еще прошлым летом, когда они вот так же целовались и тискались до одури на этой самой кровати. Родителей Люси, как и сегодня, в тот раз дома не было, и тогда-то они впервые перешли от поцелуев к более тесному контакту, раздевшись до пояса.
Скоро они станут совсем взрослыми. Уже завтра, когда получат аттестаты и перестанут быть школьниками. Осенью Горацио уедет в колледж, она – в другой, и увидятся они только на Рождество. Да и летом, надо полагать, он будет зубрить как сумасшедший, точно так же, как весь последний год, так что времени для прогулок будет мало. Люси точно знала, как ее друг умеет добиваться поставленной цели.
Вечер вдруг показался ей последним. Особенным. Предназначенным для чего-то важного. Например, для того, чтобы переступить какие-то границы. Люси набрала воздуха в легкие и неожиданно улыбнулась, увидев, как дрогнули рыжие ресницы и расширились глаза в ожидании ответа. Да, ее друг всегда был готов первым ступить в неизведанное. И не надо пытаться ее убедить, что ему застенчивость неведома. Уж Люси-то знает, как больно его ранят насмешки по поводу внешности. Конечно, он не показывает этого. Но, когда любишь кого-то, такие вещи просто чувствуешь. А ей самой он нравится. Именно такой, какой есть. Для нее лично – и плечи достаточно широкие, чтобы прижаться, и руки достаточно сильные, чтобы ее поднимать. Про рост и говорить нечего – она никогда не задумывается, можно ли ей надеть такой каблук или нет, кавалер все равно будет выше. И цвет волос ей тоже нравится. Он особенный. Завтра на выпускном будет полно и темных, и светлых. И ее рыжик – один.
– Я хочу на тебя посмотреть, – очень тихо сказала она. И поцеловала – для храбрости.
Горацио встал, отвернулся. Люси, подтянув тонкое одеяло повыше, сочувственно смотрела на худую спину с выступающими лопатками и поднятые плечи. Дыхание парня было быстрым, неровным, будто перед ним была пропасть, в которую он собирался прыгать. Он медленно стянул трусы, стоптал их, оставив на полу, и повернулся. Расправив плечи и задрав подбородок. Люси успела заметить, как дрожат его пальцы от желания прикрыться, но тут Горацио резким движением заложил руки за спину и постарался принять непринужденную позу. Гордость за друга помогла ей наконец опустить взгляд туда, куда она смотреть никогда не решалась. А потом она широко улыбнулась – и чего было бояться? Да, на картинку в учебнике не совсем похоже. Но и ничего такого отвратительного или потрясающего, как шепотом вещали «опытные» подружки, Люси не увидела. Темные волосы, резко выделяющиеся на бледной коже, мешочек мошонки, член. Она хихикнула. И не такая уж «эта штука» большая, чтобы «чуть сознание не терять, когда понимаешь, что он собирается ее в тебя затолкать целиком». Впрочем, толком разглядеть она ничего не смогла, потому что парень резко вздрогнул и порывисто отвернулся, скрестив руки на груди и опустив голову.
Секунду Люси сидела в замешательстве, приоткрыв рот, а потом ее как молнией ударило. Она соскочила с кровати, уже ни секунды не думая, что на ней надето, в два шага оказалась возле Горацио, обняла его со спины, прижимаясь щекой к плечу, почувствовала движение – он пытался отстраниться, быстро обошла вокруг, положила ладони на щеки и подняла его лицо, заставляя взглянуть себе в глаза.
– Нет-нет-нет, я не смеялась над тобой! – горячо зашептала она. – Ну как ты мог подумать? – напряженные плечи парня расслабились, руки обняли за талию, губы приняли поцелуй. – Пойдем в кровать, – потянула его Люси. – Прости меня, пожалуйста, мне просто всякие глупости вспомнились, которые девчонки рассказывали. Ты мне очень-очень нравишься, честно!
Они снова целовались. Это было привычно и комфортно. Затем Люси изогнулась, производя какие-то манипуляции, и Горацио внезапно почувствовал, как к нему прижалось полностью обнаженное тело. Они замерли, осязая друг друга кожей, чувствуя, как ускоряют ритм сердца, и становится нечем дышать.
– Слушай, ты не должна, – выдавил Горацио. – Я не затем, чтобы ты…
– Я так хочу, - оборвала его Люси. – Завтра мы станем взрослыми. Завтра все девчонки в классе собираются это сделать, если хочешь знать.
– Я не буду это делать ради… – сдвинул брови Горацио.
– Ради меня, - снова оборвала его Люси. – Ты меня хочешь?
Горацио молчал, внимательно всматриваясь в лицо подруги. Разумеется, он хотел. Давно и сильно. Но мама еще два года назад ему сказала, что это будет самой большой ошибкой с его стороны – форсировать этот момент в отношениях. И Горацио запомнил ее слова. Как бы ему ни хотелось, как бы ни изгалялись одноклассники. Только когда Люси сама решит. Если она потом пожалеет – он себе этого не простит.
– Ты уверена? Ведь потом… Ну, ты понимаешь… Обратного пути уже не будет.
– Представь себе, я это знаю, – Люси шутливо дунула ему в ухо, заставив дернуться и прижать голову к плечу.
– Я… мне… я схожу в душ, – щеки Горацио залились краской. – Я быстро.
– Я подожду, – пообещала она, соблазнительно вытягиваясь на кровати.
Парень с трудом сглотнул, облизал губы, замешкавшись, но все же выскочил из комнаты.

***

Когда он вернулся, Люси стояла у окна. Обнаженный точеный силуэт, черный в сгущающихся сумерках. Девушка оглянулась через плечо – тонкий профиль, изящный взмах ресниц – и медленно повернулась. Еще медленнее опустила руку, закрывающую грудь. Горацио забыл, как дышать. Ему многое придется увидеть в жизни, но если бы многие годы спустя кто-либо удосужился спросить, то он, положа руку на сердце, ответил бы, что никогда не видел ничего эротичнее этого простейшего жеста.
Он застыл как вкопанный на пороге, забыв прикрыться сам. Люси, заливаясь краской, совсем опустила руки, потупившись, закусив губу и наклонив голову, так, чтобы волосы упали на лицо. Ей было ужасно жарко, и в то же время колотила дрожь. По счастью, друг не стал слишком долго испытывать ее чувства. В два шага оказался рядом, крепко обнял с неожиданно уверенной силой. Сейчас, когда они оба были раздеты, он внезапно снова обрел лидерство в паре.
– Ты самая прекрасная, – сказал он.
– Романтик, – улыбнулась Люси, отвечая на поцелуй.
Горацио вскинул брови, состроив одну из своих фирменных физиономий, и поднял девушку на руки.
– Постараюсь оправдать столь высокое звание, – низким, завораживающим тоном пообещал он, укладывая Люси на кровать.
Она провела рукой по чуть влажной после душа коже, прижалась губами к его плечу, к острой ключице, кадыку. Почему-то теперь привычные поцелуи и ласковые касания были наполнены непривычным трепетом. Предвкушение большего придавало ощущениям новую остроту. Руки Горацио не остановились, дойдя до талии, осторожно двинулись дальше, лаская спину, ягодицы, бедра. Несмотря на принятое решение, Люси непроизвольно сжала ноги, и никак не могла заставить себя не то что развести их в стороны – даже просто расслабиться не получалось. Она задыхалась, хотя дышала полной грудью. А что будет, когда Горацио ляжет на нее сверху? Девушка зажмурилась, из глаз готовы были брызнуть слезы. Она его обманула, она не сможет, ни за что не сможет…
– Не переживай так, – неожиданно сказал Горацио, заставив широко распахнуть глаза. – Принять решение и выполнить его – это очень разные вещи. И я это понимаю.
– Ты не сердишься? – дрожащим голосом спросила Люси.
– Не-а, - беспечно улыбнулся Горацио. – Мне, – он запнулся, подбирая слово, – мне лестно, что ты хочешь сделать это со мной. Что я буду у тебя первым.
– А… – вопрос повис в воздухе. Люси вдруг испугалась, готова ли она услышать ответ.
– Я решил, что будет честно, если ты для меня тоже будешь первой, – с невероятно обаятельным спокойным достоинством ответил Горацио. – Ты не бойся, я по книжкам учился.
– Ты читал …про это?! – не поверила своим ушам Люси.
– Конечно, - пожал плечом парень. – А что в этом такого? Между прочим, полицейский должен уметь оказать неотложную помощь и даже принять роды. Как ты думаешь, для этого не нужно знать, как все устроено и как работает человеческий организм?
– Ты чокнутый ученый, – улыбаясь, сказала Люси, крепко обнимая его за шею. – И я тебя люблю.
Ей очень хотелось рассмеяться в голос, но она боялась обидеть своего друга. Для него узнавать жизнь по книгам было столь же естественно, как и дышать. Мальчишки из их класса учились крутить романы, меняя девчонок каждую неделю, учились «быть взрослыми», тренируясь виртуозно ругаться матом и, не морщась, пить крепкие спиртные напитки. Как хорошо, что для него эти «все» никогда не были образцом для подражания!
Они снова прижимались друг к другу, и Горацио умудрился уже пару раз осторожно погладить ее по внутренней стороне неплотно сведенных бедер. И это было приятно и совсем не страшно. Потом он сдвинулся ниже и начал целовать ее грудь, и Люси ошалела от новых ощущений настолько, что забыла обо всем на свете, просто впитывала это волшебство, закрыв глаза, запрокинув голову и запустив пальцы в волосы Горацио. Через какое-то время он оторвался от своего занятия, и Люси нежно улыбнулась, приоткрыв затуманенные глаза, глядя на его раскрасневшееся лицо и взъерошенную шевелюру. Он улыбнулся в ответ, облизал губы и зачем-то запихал ей под попу подушку. «Небось, в своей книжке вычитал», - хихикнула про себя Люси. Лежать так было странно, но нельзя сказать, что неудобно. Горацио привстал, поцеловал по очереди обе коленки, раздвинул их носом и начал осторожно двигаться вниз, целуя то одну ногу, то другую, плавно разводя их в стороны. У Люси перехватило дыхание, она вцепилась в простыню, расширившимися глазами наблюдая за парнем и ожидая, когда же он остановится. Не может же он… Не смогла она. Придушенно пискнула и схватила Горацио за плечи.
– Чего ты? – не понял он.
– Нет, так нельзя, – залепетала она. – Не надо. Ты не…
– Ммм, - прикусил губу Горацио, задумавшись. – Ладно.
Он осторожно лег на Люси сверху, заставив развести ноги, дал ей время попривыкнуть к своему весу, легонько целуя лоб, виски, уголки глаз и губ.
Люси замерла, но не от тяжести. А от того, что «та штука», которую ей так и не удалось рассмотреть, сейчас прижималась к животу, горячая, гладкая и почему-то оказавшаяся намного больше, чем она думала. Горацио вдруг потянулся куда-то вбок, затем приподнялся, сел на пятки, поглаживая внутреннюю сторону бедер Люси и не позволяя ей снова свести ноги. В комнате почти совсем стемнело, и девушка видела лишь вихрастый силуэт и поблескивающие глаза, чувствовала нежные касания и слышала частое, напряженное дыхание. Так было проще, в темноте застенчивость легче уступала место любопытству и готовности познавать неизведанное. Люси тихо охнула, вздрагивая, вдруг почувствовав прикосновение в том самом месте. Коленки судорожно ринулись друг к другу, зажимая дерзкую руку.
– Все хорошо? – спросил Горацио, поглаживая свободной рукой ее ступню.
Звук его голоса странным образом успокоил Люси, она выдохнула и расслабилась, хотя сердце, казалось, стучит на весь квартал, пока смазанные чем-то скользким пальцы осторожно исследуют нежные складочки в промежности.
– Что это? – спросила она, отчаянно пытаясь отвлечься и не зажимать ноги. Это было непросто, в промежности все налилось и пульсировало, вызывая желание крепко зажать ладони бедрами.
– Вазелин, – коротко ответил Горацио. Он тоже дышал часто, его пальцы подрагивали. – Я в ванной взял. Так будет не слишком больно, – к концу фразы его голос прозвучал совсем неуверенно, и Люси поняла, что он боится, что все же будет.
Ей тоже было страшно. Кэтти хвастливо утверждала, что ничего особенного не почувствовала, но три другие девчонки, краснея и опуская глаза, тихо признались, что им было очень больно. Очень-очень.
– Все будет хорошо, – Люси зажмурилась и твердо сказала: – Давай, иди сюда.
Горацио еще секунду помедлил, потом лег, приподнявшись на локтях, и начал целовать Люси, глубоко и страстно. Она отвечала с неменьшим жаром, изо всех сил стараясь отвлечься от ощущения твердо упирающегося между ног члена. Девушка почувствовала, как по шее текут капельки пота. Она иногда, принимая душ, осторожно надавливала пальчиком на промежность, пытаясь представить, как это будет, но сейчас поняла свою ошибку – член был больше, гораздо больше, чем палец.
Не прерывая поцелуев, Горацио начал тихонько двигаться. Люси переместила руку ему на спину, чтобы чувствовать, как играют мышцы. Ногами она ощущала сокращения ягодиц, и невольно представила себе, как ее друг выглядит сейчас со стороны. Ей всегда нравилось наблюдать за ним, когда он бегал, или плавал, или играл в футбол. Худое тело было жилистым, и зрелище всегда завораживало ее, вызывая слабое подобие того жаркого томления между ног, которое разгоралось сейчас. Они не могли больше целоваться – им не хватало воздуха. Неожиданно Горацио, до тех пор плавно покачивавшийся, резко толкнул бедра вперед, и Люси вскрикнула от пронзительной вспышки боли. Парень замер, гладя ее по волосам, целуя крепко зажмуренные глаза и стирая скатившуюся по щеке слезинку.
– Мы можем на этом сегодня закончить, – хрипло сказал он, когда дыхание девушки выровнялось.
– Что?! – она возмущенно распахнула глаза, вглядываясь в склонившееся над ней лицо. – Мы же договорились, мы вместе, так? – Горацио кивнул, улыбнулся. – И наш первый раз тоже должен быть вместе, – сбавляя тон, сказала Люси, улыбаясь в ответ.
– Я только об этом и мечтаю, – пробормотал он. И серьезнее добавил: – Но если тебе будет больно, ты мне скажешь.
– Хорошо, – пообещала Люси.
Она расслабилась, ей было легко и радостно. Короткая вспышка боли прошла, сменившись восторгом – она теперь женщина!
Горацио снова поцеловал ее, прежде чем начать двигаться, и Люси постаралась вложить в поцелуй все свои чувства. Нежность и радость, гордость и благодарность.
Очень скоро им вновь стало не хватать воздуха для поцелуев, глаза закрывались сами собой, позволяя чувствам сконцентрироваться на происходящем ниже. Боли больше не было, и, к удивлению Люси, даже такой, увеличившийся член прекрасно в нее помещался. До самого конца, до соприкосновения тел.
– Сильнее, – уже не отдавая себе отчета в словах и действиях, потребовала Люси.
Ощущения были яркими и конкретными, налитой, пульсирующий горячий сгусток в промежности требовал не соприкосновений – толчков, ударов; грубые короткие волосы в паху парня сейчас были именно тем, что нужно для увеличения удовольствия.
Горацио послушался, из его горла вырывались короткие стоны, и с участившимися движениями Люси вдруг почувствовала, как ее ощущения меняются. Стянуло мышцы живота, вновь безудержно захотелось свести ноги, и она сжала бедра Горацио что было сил. Но это не помогало, ощущение быстро усиливалось, странно знакомое, но какое-то другое. Да она же сейчас просто описается!
Понимание ударило в голову жаркой волной, заставив непроизвольно выгнуть спину, вцепиться в плечи Горацио, прижимая его к себе. Так стало еще хуже – мокрые тела скользили, раздражая ставшие невероятно чувствительными соски, и ощущение приближающейся катастрофы стало просто невыносимым.
– Нет… нет… я… – толчки мешали говорить, да и Горацио, похоже, не слышал ее лепета.
Люси из последних сил напрягла мышцы, пытаясь сдержаться, но почему-то привычное действие сработало с точностью до наоборот – что-то будто лопнуло внутри, жаром окатывая живот и дрожью отдаваясь во всем теле. Она вскрикнула, вцепившись ногтями в спину Горацио, и, кажется, сделала ему больно – парень застонал на выдохе, выгибаясь, и замер, дрожа.
Люси, перепугавшись, погладила его по плечам, и парень, толкнувшись последний раз, с крепко зажмуренными глазами, вдруг рухнул на нее, будто руки внезапно подломились.
Он был мокрый как мышь, он весь дрожал и дышал, словно загнанная лошадь. Люси, вне себя от тревоги, ладошкой вытерла пот с его лица, пальцами зачесала мокрые волосы назад – и неожиданно улыбнулась, вдруг осознав, каким блаженством наполнены его длинные прерывистые вздохи.
Она пошевелилась, пытаясь освободить затекшие ноги, Горацио повернулся, съезжая с нее на бок, но не выпуская из объятий. Люси почувствовала, как по ногам что-то потекло, ойкнула, но быстро поняла, что это не совсем то, о чем она сначала подумала.
– Я люблю тебя, – неожиданно сказал Горацио. Все еще с закрытыми глазами, высоко задрав брови, мотая головой, он повторял: – Я тебя люблю. Боже… Люблю, как же я тебя люблю…
Он снова начал целовать Люси, без страсти, нежно, так же, как и она до того. С благодарностью. Открыл глаза, широко и открыто улыбнулся, отводя прилипшие ко лбу Люси волосы.
– Знаешь, всегда думал: какая глупость, что за недостойные сопли, – посмеиваясь, сказал он. – Но у меня нет сейчас других слов, а эти хочется повторять без конца. Я люблю тебя, Люси. Люблю. Больше всего на свете.
– Я тоже. Я тоже тебя люблю, – глядя в ласково поблескивающие глаза, шепнула Люси. – Больше всего на свете.
Они лежали, обнявшись, еще очень долго. Совершенно, безоблачно, бескрайне счастливые. Ставшие в объятиях друг друга мужчиной и женщиной. Что бы ни ждало их впереди, эта ночь принадлежала им. Их любви.
«Завтра мы станем взрослыми», - сказала Люси. Если считать взрослыми тех, кто сумел познать любовь, их завтра уже наступило.

@темы: CSI:Miami, "Сто историй", творчество, "Книжные дети", фанфики, Горацио Кейн

---

ЫЫЫ

Пишет  Северный Змий:

Из ленты анекдотов:
В Америке запретили к употреблению слово "женщина" как оскорбительный намек на половую принадлежность. Теперь говорят "вагиноамериканец".

порвало

@темы: А это мысль!

---

Паранойе - нет

В свете последних событий считаю своим долгом пояснить своим ПЧ появление закрыток в своем дневничке:
там всего лишь творчество Selena Dark, которой только ради этого заводить днев неохота, на сегодняшний день там - ее черновики и наброски, а так же некоторые материалы соавторов. Записи открыты только для них, но, если кто-то хочет читать грандерсный детектив в процессе создания - можно оставить запрос.

@настроение: лапы ломит и хвост отваливается

@темы: творчество, фанфики, личное

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

История одиннадцатая. "Хэллоуин"

Название: Хэллоуин.
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио Кейн, Рэй Кейн
Рейтинг: PG
Тип: джен
Тема: Вандализм
Объем: 1622 слова
От автора: Нью-Йорк, 31 октября 1977 года. Присутствуют герои фиков "Как все" и "Со щитом или на щите".

Холодная осенняя ночь опускалась на улицы Нью-Йорка. Ветер раскачивал голые ветви деревьев, пытаясь почесать круглый бок луны. 31 октября 1977 года выпало на понедельник, рабочая неделя уже началась, но в этот вечер на улицах было так многолюдно, будто объявили еще одно воскресенье. Глядя на эту пеструю толпу, сложно было не верить в старинные легенды. Казалось, двери ада разверзлись, разом выпустив всех томящихся там демонов. Впрочем, в большинстве случаев демоны вели себя довольно скромно: стучали в очередную дверь, гордо демонстрировали свой устрашающий облик под грозные завывания и демонический смех, получали традиционный откуп, большая часть которого тут же запихивалась за щеку. После чего по демоническим физиономиям расплывались довольные улыбки, остатки подношения складывались в специально предназначенные для этого мешочки или выскобленные тыквы, и, пожелав всего доброго хозяевам вполне человеческими голосами, демоны благочинно удалялись к следующему дому. А вот если дверь не открывалась – тогда демоническая сущность проявляла себя во всей красе. В окна и двери летели гнилые помидоры и тухлые яйца, на заборах малевались ужасающие рожи, а свист и улюлюканье должны были внушить должное почтение всем остальным обитателям квартала и предостеречь от повторения подобной ошибки.
Давно уже стемнело, но не все силы преисподней вышли на охоту. Высокое отощавшее привидение с бледным лицом, на котором зеленели художественные пятна плесени, и всклокоченной копной мелко вьющихся волос столкнулось на пороге кухни с бэтменом. Оглядев друг друга, они тяжко вздохнули и прокрались к дверям дальней комнаты. Заглянув в нее, нечисть удостоверилась, что хозяин комнаты увлеченно возится с тыквами, такими же ярко-рыжими, как его собственная шевелюра. Две тыквы уже были готовы – начинка еще пару часов назад превратилась в тыквенный пирог, кусок которого, по секрету сказать, был украдкой стащен бэтменом как раз перед тем, как его застукало привидение; фигурные прорези складывались в зубасто скалящиеся физиономии, горящие внутри свечи заставляли их менять выражение, и казалось, что физиономии кривляются. Оставалась самая большая тыква, которая должна была служить для сбора подаяния. Она тоже была почти готова, но лежащая на краю стола открытая книжка, куда рыжий мастер то и дело косил глазом, объясняла причину задержки.
Переглянувшись со вспыхнувшим мстительным огоньком в глазах, привидение и бэтмен, кокетливо оправив белое рваное рубище и черный щегольский плащ, двинулись вперед, вытянув руки со скрюченными будто когти пальцами и драматически завывая. Рыжий, вздрогнув, обернулся – и завывание разом перешло в вопль и пронзительный визг.
- Что, впечатляет? – гордо спросил он.
- Ну ты… ну ты… это… - не мог найти слов бэтмен, с легкой завистью оглядывая старшего брата.
- Класс! – вынесло вердикт привидение. И, сморщив нос, брезгливо спросило: - А глаз настоящий?
- Хочешь потрогать? – подначил Горацио.
- Фу! – фыркнула Люси.
- Я хочу! – шалея от собственной смелости, выпалил Рэй.
Приблизился к брату, недоверчиво посматривая на разрисованное лицо. Разрисовано было шикарно. До полного впечатления, что мозги наружу. Затаив дыхание и натужно сглотнув, Рэй протянул руку и потрогал кончиком пальца практически вывалившийся глаз.
- Он что, резиновый? – с неподражаемым разочарованием спросил мальчик.
- А ты думал, настоящий? – рассмеялся Горацио. – Конечно, муляж, как и все это, - он надавил на «мозги», показывая, что это раскрашенная резиновая нашлепка, искусно закрепленная на лбу.
- Жаль только, что никто не оценит, - поджала губы Люси.
- Почему? – внимательно взглянув на нее, спросил Горацио. В тоне девочки ему послышалась настоящая обида.
- Потому что ты закончишь такими темпами только к Рождеству!
- Прости, - повинился он. – Все почти готово.
Быстро прорезав в тыкве второй глаз, Горацио вручил ее Рэю, Люси и он сам взяли тыквы со свечками.
- Мам, мы ушли, - хором крикнули мальчики.
- Рэй, не объедайся сладким, - строго сказала выглянувшая из комнаты женщина. Оглядела компанию, улыбнулась. – Удачной охоты!


Компания пользовалась бешеным успехом. Вокруг зомби, привидения и бэтмена толпами вились ведьмы, эльфы и черти всех мастей и возрастов. Подношения уже не помещались в тыкву, карманы оттопыривались, от вида сладостей потихоньку начинало подташнивать даже Рэя. Привидение со стонами висло на плече у зомби, и в стонах все чаще проскальзывало слово «домой».
Новая компания ряженых попалась им навстречу именно тогда, когда они уже собирались повернуть к дому. Девять фигур в белых капюшонах невольно разрушили атмосферу праздника. Почему-то стихли смех и вопли, в воздухе зависла тревожная напряженность. Люси мертвой хваткой вцепилась в предплечье Горацио, Рэй попятился, даже не думая сопротивляться брату, который на всякий случай попытался задвинуть мальчика себе за спину.
- Ку-клукс-клан – это не смешно, - прошептала Люси.
- Сегодня Хэллоуин, - тихо возразил Горацио. – Все развлекаются.
- Действительно, - подхватил кто-то из парней в белых остроконечных капюшонах. – Давайте развлекаться!
Из-под белых хламид появились бейсбольные биты, и веселая компания ряженых с визгом кинулась во все стороны. Аккомпанементом служил звон стекла и глухие звуки ударов – ку-клукс-клановцы громили оставленные на улице машины, ломали заборы, в окна домов полетели уже не помидоры, а камни.
- Прекратите, там же дети! – не выдержал Горацио.
Было довольно поздно, многие из малышей уже были дома и могли смотреть в окна, наблюдая за ряжеными. Несколько парней покрепче поддержали его, пытаясь обезоружить вандалов, но те будто только этого и ждали – завязалась драка.


В отделении 116 участка было людно. Как обычно в Хэллоуин, наряды были усилены, и все равно копы сбивались с ног. Слишком многие, приняв горячительного сверх меры, под шумок переходили черту между озорством и преступлением. Вызовы поступали один за другим – вандализм, драки. Кое-где доходило до кровопролития. Реагировать приходилось быстро и с учетом ситуации – портить праздник ребятне не хотелось.
Сейчас в участок как раз привезли несколько задержанных. Детектив Дорси выслушивал скороговорку патрульного – разбито около семи машин, в трех домах выбиты окна камнями, в одном пострадала четырехлетняя девочка, ее порезало стеклом, малышка и двое серьезно пострадавших в драке увезены в больницу – и морщился. Найти зачинщиков в толпе будет очень сложно. Тех, кто успел скрыться, вообще не вычислишь – снимут маски, смоют краску, и ищи-свищи.
- А ты что тут делаешь? – спросил детектив, останавливаясь возле одного из задержанных, привлекших его внимание своей рыжей макушкой. – С каких это пор ты занимаешься вандализмом, Горацио?
- Я не занимаюсь, сэр, - с досадой ответил тот. – Тут вообще нет ни одного из тех белокапюшонников. Тут только те, кто пытался их остановить.
- Ясно, - нахмурился Дорси. Прищурился. – Что-то мне кажется, в твоем гриме многовато красного. Дженис, - позвал он. – Проводи-ка парня в уборную, да посмотри потом, что у него с лицом.


- Просто ссадина, сэр, - улыбнулся Горацио, вернувшись уже без грима и маски, с пластырем на лбу.
- Садись, - кивнул детектив. – И рассказывай.
Горацио коротко кивнул, вздохнул, прищурился, глядя в сторону и явно собираясь с мыслями, и Дорси с трудом спрятал улыбку. Это был редкий случай, когда нововведения чиновников из департамента приносили что-то хорошее. Новая программа, суть которой заключалась в том, что детективам приходилось брать с собой на дежурство шестнадцатилетних сопляков, «проявивших интерес к профессии», сразу пришлась ему не по вкусу. Быть нянькой Билл не нанимался. Раздражение поутихло только тогда, когда оказалось, что ему в подопечные достался старший из мальчишек Кейнов. «Ученого» Дорси знал уже давно, с того самого вызова. Тогда он еще патрульным работал, и мог лишь скрипеть зубами, когда тощий рыжий мальчишка, обнимая сломанную руку, упрямо повторял:
- Я сам виноват. Неуклюжий. Упал и сломал руку.
Билл смотрел на опустившую глаза женщину, на жмущегося к ее ноге зареванного пацана, из-за воплей которого соседи и вызвали полицию. Сколько он видел таких семей…
Теперь же этот рыжий упрямец собирался идти в полицию после окончания колледжа, и, покатавшись с ним несколько дежурств, детектив Дорси с удивлением понял, что рекомендацию подпишет весьма охотно, особенно если ему пообещают, что этот смекалистый малец придет именно в его участок.
- Значит, так. Их было девять человек, - напряженно сведя брови, так, что обозначилась вертикальная морщинка у переносицы, заговорил Горацио. – Вожак, пятеро основных и трое на подхвате. Думаю, они не местные, и улицу выбрали случайно.
- Почему ты так думаешь? – поинтересовался Дорси.
- Ммм, - Горацио закусил губу, потом мотнул головой, взгляд стал беспомощным. – Не могу объяснить, сэр.
- Ничего, - кивнул детектив. – Продолжай.
- Мне показалось, сэр, - опустив голову, покаялся парень, - что они не собирались нападать на людей. Если бы я не полез…
- Ты был прав, - хлопнул его по плечу Дорси. – Могли пострадать дети, даже если это и не было целью вандалов.
Горацио глянул исподлобья, неуверенно улыбнулся углом рта.
- Значит, группа из шести-девяти подростков, белые, лет…
- Нет, сэр, - перебил Горацио. – Простите, но я полагаю, не белые. Чернокожие.
- Ты разглядел что-то? – прищурился Дорси.
- Нет, - дернул плечом Горацио. – Было темно и все произошло очень быстро. Но их движения, форма лица… - он попытался рукой изобразить покатый лоб, широкие ноздри, выдающиеся челюсти.
- Молодец, - искренне сказал Дорси. Такие детали в горячке схватки заметит не каждый. – Что ж, до дома сам доберешься? Сейчас каждый патруль на счету.
- Конечно, - вскакивая, заверил Горацио. – Не беспокойтесь, сэр.
- Погоди, - придержал его детектив. – Как дома-то? – меняя тон, спросил он.
- А что дома? У нас все в порядке, сэр, - моментально замыкаясь, напряженно ответил Горацио.
- Да не ершись ты, - вздохнул Дорси, глядя на его сжатые губы и сощуренные глаза. – Ты просто пойми, если это не прекратить, до добра…
Договорить ему не дала Люси, вихрем ворвавшаяся в участок. Девочка успела стереть краску с лица и снять белый балахон.
- Он ничего не сделал! – с порога начала она. – Я буду свидетелем!
- Эй, успокойся, - улыбнулся Горацио, оборачиваясь к ней. – Я ж тебе сто раз говорил, никто не будет ничего делать просто так, сначала разберутся.
- Ты в порядке? – хмурясь, спросила Люси, трогая пластырь на его лбу.
- В порядке, - смущенно буркнул Горацио, перехватывая ее руку и сжимая в своей. – Сэр, мы пойдем? – спросил он, обращаясь к Дорси.
- Конечно, - кивнул детектив.
- А Рэй, что, не с тобой? – забеспокоился Горацио.
- Рэй был с вами? – оглядывая участок, переспросил Дорси.
- Да, в костюме бэтмена, - кивнула Люси. – По-моему, он сразу убежал…
- Думаю, он уже дома, - улыбнулся Дорси. Осторожно потрепал Горацио по голове, не зная точно, как отреагирует мальчик. – Кому-то достается костюм бэтмена, а кому-то – сердце.

@темы: CSI:Miami, "Сто историй", творчество, "Книжные дети", фанфики, Горацио Кейн

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

История десятая. "Как все".

Название: Как все.
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио Кейн, нжп
Рейтинг: PG-13
Тип: гет
Тема: Пьяный поцелуй
Объем: 2222 слова
От автора: Нью-Йорк, 1975 год .
Для наглядности


Место было заброшенное и какое-то жутковатое. Люси поначалу все оглядывалась по сторонам, не в силах справиться с нервной дрожью каждый раз, как из темноты возникал силуэт очередного участника вечеринки. Берег, где они расположились, был илистым, вода в озере – мутной, развалины какого-то моста неподалеку и ржавые бочки вокруг совсем не казались ей живописными. У них в Канзасе все было по-другому. Люси вообще с трудом привыкала к Нью-Йорку, к небоскребам, к толпам людей на улицах, к новой школе. «Просто будь, как все», - сказала мама, прощаясь с ней у дверей школы в первый учебный день. Совет был простой, но выполнить его оказалось не так-то просто. Казавшаяся безликой на первый взгляд толпа учеников при более близком знакомстве оказалась слишком разнородной, чтобы можно было с наскока определить, с кем тут можно дружить. Задиры и тихони, умники и лоботрясы, красотки и дурнушки, богатые и бедные… К тому же в десятом классе высшей школы тут не оказалось ни одного черного. Люси тоже не была черной, но заметно отличалась от остальных: ее кожа была смуглой, тип лица больше напоминал латиноамериканский, а вот волосы вились мелким бесом, сколько бы усилий она не прикладывала, чтобы укротить их. Родители ее были совершенно типичными представителями белой расы, и в кого она такая уродилась – гадала вся семья, перебирая бабушек и прабабушек, которые могли бы согрешить тайком, одарив потомков таким наследством.
Новая школа встретила ее спокойно, никто не цеплялся к ней из-за внешности, и Люси слегка расслабилась. Много внимания здесь уделяли естественнонаучным дисциплинам, и девочке пришлось засесть за учебники, чтобы не выглядеть круглой дурой на уроках. Но напутствия матери Люси не забывала и старалась быть «своей» в компании. Поэтому и сидела сейчас в этом кругу, пила горькое противное пиво из жестяной банки, ежилась от пронзительного осеннего ветра со стороны озера, старалась не морщиться от плоских шуток и взрывов пьяного смеха. А как было отказаться, если ее пригласил Джейк, первый красавчик в классе? Ведь многим одноклассникам добираться до места вечеринки было гораздо дальше, чем ей, а прокатиться на машине предложили ей и еще паре избранных.
- Зря, - потешно хмуря рыжие брови, сказал парень с соседнего ряда, когда Джейк с компанией отошли, договорившись заехать за Люси вечером. – Ничего хорошего там не будет.
- Ревнуешь? – насмешливо спросила она.
Рыжий покачал головой, поджав губы, и снова уткнулся в учебник. Люси, помедлив, последовала его примеру – предстоял опрос. Если б не это, она непременно попыталась бы поддержать разговор. На соседа она поглядывала давно, чуть ли не с первого дня. Рыжий не входил в компанию Джейка, много внимания уделял учебе, в разговорах и развлечениях участвовал только тогда, когда считал нужным, на особо дурацкие забавы мальчишек поглядывал с каким-то странным взрослым снисхождением во взгляде, как будто это были не его сверстники, а малолетки какие-то. Но и сказать, что он держится особняком, Люси тоже не могла. Самое странное, что она никак не могла понять, как зовут парня. Учителя вызывали по фамилии, Джейк с компанией полупрезрительно-полууважительно звали «ученым» из-за любимой фразочки рыжего «если рассуждать с научной точки зрения». Еще его называли Эйч. Но не может же у человека быть имя из одной буквы?
Сейчас Люси мысленно согласилась с ним – ничего интересного на вечеринке не было, девчонки вовсю обжимались с парнями, некоторые парочки уже скрылись в темноте. Правда, по мере того как пустела третья банка, Люси тоже становилось тепло и весело. Уже и шутки казались смешными, и некоторые лица – весьма симпатичными, взгляд девочки останавливался на губах, и мысленно она представляла себе, каково будет целоваться с тем или иным парнем. В конце концов, ей уже шестнадцать, и дома, в Канзасе, мальчишки ей прохода не давали.
Когда у костра появился новый силуэт, подвыпившие подростки не сразу поняли, что это кто-то новый, а не вернулся кто-то из отошедших в кусты парочек. Первым опомнился Джейк.
- О, какие люди! – вальяжно протянул он. – Ученый, какими судьбами? Ты не заблудился?
Рыжий усмехнулся, оглядывая компанию.
- Зашел на огонек, - спокойно ответил он.
- Ну, садись тогда, что стоишь столбом, - Джейк разыгрывал радушного хозяина. – Держи.
Выпустив из объятий одну из прильнувших к нему девчонок, он протянул рыжему банку пива. Тот покачал головой:
- Нет, спасибо. Отец шкуру спустит, если только запах учует.
- Ну, как знаешь, - пожал плечами Джейк, но настаивать никто не стал, про суровый нрав папаши Кейнов были наслышаны многие.
Рыжий лизнул губы, еще раз скользнул взглядом по всем присутствующим, - и сел рядом с Люси. Многие девчонки захихикали, отворачиваясь, обменялись взглядами парни. Люси ощутила, как заливает краской щеки. Она еще раз отхлебнула из банки, чтобы скрыть смущение. Майк продолжил прерванный появлением рыжего рассказ, вечеринка пошла своим ходом. Люси осторожно покосилась на соседа. Тот сидел, подняв острые плечи, поставив локти на коленки, смотрел на огонь, слушал Майка, даже усмехался слегка. Почему-то это ее возмутило. Он что, случайно рядом с ней сел, что ли?! Люси представила себе, как он, посидев немного, вдруг встанет и уйдет, и как над ней завтра будет потешаться весь класс. Ну уж нет! Она опрокинула в себя остатки пива, швырнула банку в костер, резко поднялась, чувствуя, как ее мотнуло – три банки пива, черт, да она же напилась! Рыжий тоже встал, галантно придерживая ее под локоть. Все взгляды сейчас были обращены на них. Люси почувствовала, как к горлу подступает комок каких-то непонятных сумбурных чувств – захотелось рассмеяться, разреветься, заехать рыжему по физиономии или убежать в кустики и сунуть два пальца в рот, чтобы избавиться от этого мерзкого ощущения тошноты. Вместо этого она взяла рыжего за руку и, гордо вскинув голову, не обращая внимания на шепотки за спиной, пошла прочь от костра.
Парень послушно шел за ней, даже не удосужившись попрощаться с компанией. Когда костер скрылся из виду, Люси выпустила его руку, а сама, шатаясь, пошла дальше, по еле различимой в темноте дорожке. Через несколько шагов нога подвернулась, но упасть ей не позволили. У нее звенело в ушах, перед глазами все плыло, стоять самостоятельно не было никакой возможности, и она почти лежала на парне, удобно устроив голову на его плече, прижимаясь щекой к грубой ткани куртки. Рыжий не проявлял ни малейших признаков беспокойства или недовольства ситуацией, его руки сильно и уверенно обнимали ее за талию, будто не было ничего естественней в мире, чем стоять здесь, на каком-то пустыре среди Нью-Йорка, широко расставив ноги и сжимая в объятиях пьяную одноклассницу. Это почему-то развеселило Люси.
- Ты такой милый, - проворковала она, проводя рукой по его щеке. Щеки парня были мягкими, похоже, пока ему еще не приходилось пользоваться бритвой. Губы тоже были мягкими и теплыми. Вот только они никак не отреагировали на поцелуй, лишь сжались крепче. – Ты не хочешь со мной целоваться? – обиделась Люси, пытаясь высвободиться из его объятий. – Я тебе противна?
- Перестань, - снова с той самой странной взрослой снисходительностью сказал парень. – Мне противна не ты, а пиво, которым от тебя сейчас несет, как от бочки.
- Ну и пожалуйста, - Люси всхлипнула, утыкаясь лицом в грудь парня. – Не буду с тобой целоваться. Не хочешь сейчас – а потом я не захочу, - она еще раз всхлипнула, но уже от обиды на себя и свой язык, который болтает какую-то ерунду.
- Не захочешь – и не надо, - спокойно ответил парень. – Ну, ты чего? – Люси позорно разревелась, и он, кажется, растерялся. – Слушай, на, вот, - он порылся в карманах, нашел носовой платок. – И вот это, - Люси нахмурилась, глядя на две черные таблетки на ладони парня.
- Я не такая, - резко оттолкнувшись и чуть не потеряв равновесие, заявила она. – Я не употребляю наркотики. Я и пиво не люблю, просто…
- Это не наркотики, глупая, - перебил ее праведное негодование рыжий. – Это уголь активированный. Разжуй и проглоти, тебе же самой легче станет. Уголь – он абсорбирует…
- Ученый! – насмешливо фыркнула Люси, забирая таблетки. На вкус они были не менее противные и горькие, чем пиво.
- Мне до ученого, как до неба, - спокойствие парня, казалось, было просто безграничным.
- А как тебя на самом деле зовут? – полюбопытствовала Люси. – Эйч – это ведь не имя.
- Ну почему, имя, - широко улыбнулся парень. – Уменьшительное. Горацио меня зовут, в честь Горацио Алджера - знаешь, такой писатель был известный?
- Горацио, - уважительно повторила Люси. – Красиво.
Может, таблетки подействовали, может, просто начал выветриваться хмель, но ей вдруг снова стало зябко, и она поежилась, с неожиданной опаской оглядывая обступающую их темноту.
- Хочешь вернуться к костру? – прищурясь, спросил Горацио.
- А ты? – помолчав, спросила Люси.
- А что я там забыл? – поднял брови Горацио. Получилось это потешно, так что Люси невольно прыснула.
- А зачем ты вообще приходил? – лукаво поблескивая глазами, спросила она.
- За тобой, - неожиданно откровенно ответил парень, заставив замереть. – Мне показалось, тебе не очень-то хотелось ехать на эту вечеринку, и я подумал, что может понадобиться повод, чтобы уйти. Но, если тебе там правда нравится…
- Нет, - мотнула головой Люси. – Мне совсем не нравится, - удрученно призналась она.
- А зачем ты вообще туда пошла? – вопрос прозвучал бы назидательно, если б не сочувствие в синих глазах.
- Ну, чтобы быть, как все… - пожала плечами Люси.
- Хм…
- Что?
- Слушай, если ты не хочешь возвращаться туда, пошли, я провожу тебя до дома? – предложил Горацио. – Поздно уже. Эээ, - его щеки слегка покраснели, но он все же протянул Люси свою куртку. – Накинь.
- Спасибо, - искренне поблагодарила она. Да, жест был банальным, но это было так приятно, да и своевременно – ей правда было холодно. Вдобавок, Горацио протянул ей руку, помогая выбраться на дорогу, и они зашагали по обочине, оба внезапно смутившись оттого, что ситуация напоминала какое-то романтическое кино.
- Так что ты имел в виду? – первой справилась с неловкостью Люси.
- Когда?
- Не придуривайся! – сощурилась Люси. – Ты считаешь, что нужно быть не как все?
- Ну, не совсем так, - Горацио провел рукой по волосам, взъерошив их. – Знаешь, мама говорит, быть как все – невозможно. Кто-то черный, кто-то белый, кто-то богатый, кто-то бедный, кто-то умный, кто-то глупый, кто-то смелый, кто-то трус… Люди слишком разные, чтобы можно было быть, как все.
- И как же тогда быть? – с интересом спросила Люси.
- Выбирай пример, достойный подражания, - с улыбкой пожал плечами Горацио.
- Легко сказать! – хмыкнула Люси. – Вот как я сделаю стрижку под Миррей Матье, если у меня такие волосы? – она сердито дернула прядь, тут же снова закрутившуюся мелкими кольцами.
- Погоди, причем тут стрижка? – не понял Горацио.
- Ну, чтобы быть похожей…
- Ага, а мне выколоть себе глаз, чтобы быть похожим на Нельсона? – рассмеялся Горацио. – Подражать нужно не внешности, а поступкам, - с некоторым пафосом сказал он.
- А, так завтра ты отправляешься в морское сражение? – поддразнила Люси.
- Не, завтра я спозаранку почту поеду развозить, - серьезно ответил Горацио. Но в глазах еще искрилась усмешка. – Я в колледж поступать собираюсь. В полицию только с 21 года берут, и мама хочет, чтобы я колледж закончил.
- А зачем тебе в полицию?
- Я считаю, это стоящее дело, - сдвинул брови Горацио. – Защищать людей, восстанавливать справедливость…
- Занятие для настоящего мужчины, - подхватила Люси.
Горацио быстро взглянул на нее, проверяя, не смеется ли.
- А что, не так? – немного неуверенно улыбнулся он.
- Очень даже, - кивнула Люси.
Они умолкли, думая каждый о своем. Хмель окончательно выветрился, но теперь голову Люси кружили какие-то странные, смутные надежды и мечты. Искоса поглядывая на профиль своего спутника, Люси вдруг подумала, что маме он понравится, он серьезный, хорошо учится, он… И тут же она одернула себя. Причем тут понравится маме? Вообще-то он еще и не собирается за ней ухаживать. С другой стороны, он провожает ее сейчас до дома, и на ее плечах – его куртка…
- Вот здесь я живу, - сказала Люси, останавливаясь. – А ты?
- Я… В паре кварталов, - оглядевшись, Горацио указал головой куда-то на север, разрушив ее робкие надежды, что он живет по соседству, и может, иногда будет провожать ее до дома и впредь…
- Спасибо, - снова чуть покраснев, сказала Люси, возвращая куртку. – Спасибо, что пришел туда из-за меня. Больше не придется, честно. Я просто… Я просто хотела с кем-то дружить, понимаешь?
- Ну, - Горацио быстро облизал губы. – Ну, если тебе не скучно, можешь дружить со мной…
Рыжие брови поднялись домиком, взгляд был крайне неуверен, будто Горацио ждал отказа, более того, насмешки.
- Мне не будет скучно, - почти шепотом ответила Люси, теперь уже краснея основательно и опуская глаза.
- Правда? – улыбнулся Горацио.
Радость и недоверие смешивались в его взгляде. Люси про себя фыркнула в адрес тех девчонок, которые могли отказаться с ним дружить. Рыжий? Ну и что? Зато умный. И честный. И смелый. И вообще… Раз он местный, то, вероятно, знает Нью-Йорк. И они будут ходить гулять в парк, и в кино, и в кафе… Как все…
От этой мысли Люси вдруг стало так смешно, веселье буквально вскипело в крови, захотелось сделать что-то неожиданное, созорничать. Несколько секунд Люси боролась с этим желанием, а потом вместо ответа шагнула к Горацио, поднимаясь на цыпочки и прижимаясь губами к его губам. На сей раз его губы оставались безответными всего миг, потом раскрылись навстречу… Но Люси тут же испугалась того, что делает. Одно дело было – целовать парня, выдув три банки пива, когда тебе море по колено. И совсем другое дело – сейчас. Испуганно пискнув, она развернулась и, не оглядываясь, убежала в дом, оставив ошарашенного и растерянного провожатого у калитки. Захлопнув дверь и привалившись к ней спиной, Люси прижала ладони к пылающим щекам, будто могла так унять бешено колотящееся сердце. Она стояла так, мысленно перебирая каждое слово, каждое движение бровей и губ, каждый взмах ресниц, чувствуя сладкую слабость в коленях, пока из комнаты не выглянула мать. Люси, спохватившись, мышкой шмыгнула к себе в комнату, не заметив мягкой, понимающей усмешки матери.
- Все в порядке? – не оборачиваясь, спросил ее муж.
- Более чем, - заверила она.

@темы: CSI:Miami, "Сто историй", творчество, "Книжные дети", фанфики, Горацио Кейн

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Хммм... А субтитров-то к 8-05 и нету пока...

апд: Посмотрела на субтитры - захотелось убицца апстену и не мучаться: пропущенные фразы и прожеванные слова. Я НЕ ПОНИМАЮ АНГЛИЙСКИЙ СО СЛУХА настолько хорошо...

апд2: Короче, дело швах. Бросить серию я не могу. Ну вот не могу и все. Но мне нужна помощь. У кого есть серия, кто понимает со слуха. Потому что бывают сложности, даже когда текст правильный, а если там еще и слова не те, или полслова пропущено - я вообще не могу перевести.
помогите не рехнуться, очень прошу!

запись создана: 21.10.2009 в 13:14

@темы: размышлизмы, перевод, нытье

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

История девятая. "Почему я?"

Название: Почему я?
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио Кейн, Келли Дюкейн, Уолтер Резден
Рейтинг: PG
Тип: джен
Тема: Ранение
Объем: 1687 слов
От автора: Получился приквел и сиквел к фику "Со щитом или на щите". Попытка увязать некоторые хвосты в деле Уолтера Рездена.


- Вот ты где, - сказала Келли.
Горацио лишь быстро взглянул на нее и продолжил снимать со стенда и складывать фотографии только что законченного дела. Дела, которое тянулось более десяти лет. Хотелось бы ему так же аккуратно, по стопкам и коробкам разложить свои мысли и чувства, но их было слишком много.
- Горацио, ты как? – спросила Келли, наблюдая, как шеф излишне тщательно выравнивает края стопки, прежде чем убрать ее в коробку. – Хочешь, я съезжу с Триппом в больницу и допрошу Рездена сама?
- Мы там уже были, - спокойно ответил Горацио, движением головы указывая на отдельно лежащую папку.
- О, - Келли пролистывала протокол допроса. Брови взлетели вверх. – Он хотел быть как ты?! – не веря своим глазам, переспросила она.
- Именно так он и сказал, - немного натянуто улыбнулся Горацио. Губы были плотно сжаты, отчего улыбка получилась совсем недоброй.
- Что за чушь! – возмутилась Келли. – Ну и самомнение! Он завидовал тебе, пытался превзойти или уничтожить – вот в это я быстрее поверю.
- Уолтер Резден, - с оттяжкой сказал Горацио, - как и многие другие, видит лишь то, что ему выгодно видеть. Выяснив некоторые детали моей биографии, он воспринял их так, как ему было нужно, чтобы оправдать свое поведение хотя бы в своих глазах.
- Дело об убийстве твоей матери, - поразмыслив, кивнула Келли.
- Точно, - теплота во взгляде Горацио явно относилась к догадливости Келли. – Он решил, что я мстил. Мстил за ее смерть, за все свои детские унижения. Решил, что тоже имеет право мстить, и что я буду на его стороне.
- Ну, теперь-то он понял, как сильно заблуждался? – вздернула бровь Келли, вкладывая папку с протоколом допроса в коробку.
- Не уверен, - задумчиво проговорил Горацио, закрывая последнюю коробку крышкой.
- Все думали, он убивает счастливые семьи. А он убивал людей, которые были виноваты лишь в том, что не стали защищать его в детстве.
- До определенного момента. Потом он убивал, чтобы привлечь мое внимание, - Горацио покусал губу, поставил руки на пояс, глядя в окно. – Он просчитался с Уилсонами. Их смерть должна была вывести из игры моего напарника, а вместо этого мне пришлось покинуть Нью-Йорк.
- Да, я знаю, Трипп рассказывал, - Келли, склонив голову набок, сочувственно смотрела на шефа.
- Затем он разыскал и убил еще одного из приемных детей Йетсов. И принялся за меня.
- Странно, если он хотел привлечь тебя на свою сторону, зачем было тебя подставлять? – пожала плечами Келли.
- Ну, - поднял брови Горацио, вздыхая, - логика Уолтера вообще местами мне мало понятна. Но, полагаю, в этом случае он всего лишь таким образом напоминал о себе. Думаю, он считал, что раз мне сошло с рук одно убийство – сойдет и другое, а если я уволился бы из полиции, ему это было бы только на руку.
- И правда, странная логика.
- Я не понимаю другого, - Горацио чуть скривил губы, мотнул головой. – Почему я?
Келли нахмурилась, видя его тоскливый взгляд, устремленный вдаль.
- А ты не пробовал спросить его самого, почему он выбрал тебя? – сочувственно спросила она.
- Хм, - Горацио растянул губы в улыбке, вскинул и опустил брови. – Конечно, пробовал.
- И?
- Он ответил, что он не выбирал, - покачал головой Горацио, взглянув в лицо Келли. Хитро прищурился, склоняя голову набок. – Он ответил, что выбрала судьба.


Уолтер всегда знал, что он умный. Умнее многих. И уж точно умнее каких-то там копов. Поэтому то, что сейчас говорил этот рыжий коп, попросту не укладывалось в голове. Какие-то там улики, якобы оставленные им, Уолтером, на месте преступления, ордер, арест… Этого не могло быть. Просто не могло. Детективы, сначала державшиеся настороженно, расслабились, видя, что подозреваемый впал в прострацию. Это был его шанс. Он послушно повернулся спиной, но не стал дожидаться, пока черномазый застегнет наручники, а внезапно развернулся, изо всей силы двинул копу в челюсть, отбросив его прямо на рыжего напарника, и рванул к двери.
К парадному входу Уолтер бежать даже и не думал – там наверняка была полиция. А вот черный ход был закрыт, поэтому вряд ли там поставили кого-то. Ключ у Рездена был, запасенный давным-давно на всякий случай. На арест, конечно, он не рассчитывал, но тяжелое детство научило его осторожности.
Хлопнувшая дверь и топот ног оповестили о том, что форы практически нет. Копы сориентировались поразительно быстро. Нужно было принимать меры. Уолтер громко стукнул дверью, ведущей на лестницу черного хода, а сам на цыпочках пробежал чуть дальше и спрятался за поворотом. Выглянуть он не мог, но слышал осторожные шаги и догадывался, что коп идет за ним с пистолетом наготове. Грохнула о стену резко распахнутая дверь черного хода. Пора! В несколько шагов Уолтер оказался возле лестницы. Рыжеволосый стоял к нему спиной, заглядывая в лестничный проем. Реакция копа оказалась лучше, чем ожидал Резден, он почти успел повернуться, что-то почуяв. Но Уолтер все же был быстрее. Удар, толчок – и коп кубарем слетел по лестнице, распластался на площадке, ударившись о стену. Пистолет вылетел из его рук. Резден неторопливо спустился следом и почему-то остановился. Рыжий пытался подняться, цепляясь рукой за стену, в широко распахнутых глазах плескалось такое невероятное изумление оттого, что тело не слушалось. Подошвы ботинок скользили по полу, рука срывалась, ему явно становилось трудно держать голову на весу. Взгляд остановился на ноже, который Уолтер по-прежнему сжимал в руке, затем переместился на расползающуюся под правым боком лужу крови. Резден почувствовал невольное уважение, когда рыжий, уже понимая, что серьезно ранен, стиснув оскаленные зубы, сделал новый рывок, пытаясь подняться. Движимый каким-то непонятным любопытством, он продолжал стоять, глядя, как тело копа вытягивается и замирает, как расширяется кровавая лужа, как уходит упрямое выражение из глаз. Слабый хрип – раненый пытался что-то сказать. Уолтер завороженно смотрел прямо в глаза умирающего копа. Им владело странное чувство, будто все остальные его жертвы умирали как-то не так.
Торопливые шаги за дверью и выкрик – очухавшийся черномазый звал напарника – привели Рездена в чувство. Он стряхнул непонятное оцепенение и кинулся вниз по лестнице.
За спиной, наверху Уолтер слышал хлопок двери, вскрик, торопливые шаги и скороговорку:
- Горацио! Нет! Черт, держись, Эйч! Вот так, - по всей видимости, напарник пытался чем-то заткнуть рану. – Эй, сюда! Полицейский ранен!!!


Разузнать о приметном рыжем полицейском по имени Горацио труда не составило. Уже к вечеру Резден знал, что зовут шибко умного детектива Горацио Кейн и что его считают весьма многообещающим. Интуиция у парня была на высоте. Впрочем, это Уолтер прочувствовал на своей собственной шкуре. Прошло несколько часов, но в новостях ничего не говорили про убийство полицейского. Это настораживало.
Госпиталь гудел, как растревоженный улей. Кругом было полно людей в синей форме, но Уолтер чувствовал себя спокойно. Во-первых, так он не выделялся из окружающей среды, значок у него был настоящий, украденный два дня назад, во-вторых, никто не додумается искать его в госпитале, битком набитом полицией.
Из разговоров он узнал, что Кейн до сих пор держится. Шансов немного, но все кругом упорно повторяли, что «такой парень непременно выкарабкается». Проходя мимо палаты, Резден даже не сбавил ход – он еще издалека заметил двух копов у двери. Конечно, никто его не ждет, но это стандартная практика. Значит, довести дело до конца не удастся. Неожиданно Уолтер обнаружил, что уперся в тупик, и если он не зайдет в единственную дверь в конце коридора, его поведение будет выглядеть крайне подозрительно. За дверью оказалась лаборатория. Было тихо и пусто. Кажется, повезло. Оглядевшись, Резден понял, что повезло дважды – прямо на столе стояла пробирка с кровью, подписанная крупно и ясно: «дет. Горацио Кейн». Уолтер, не раздумывая, сунул ее в карман. Это была удача. Если рыжий все же выживет и снова возьмет след, его можно будет вывести из игры.
В дверях Уолтер столкнулся с пожилой медсестрой.
- Вы хотели сдать кровь для Кейна? – устало спросила она.
Уолтер осторожно кивнул. Неплохая будет шутка, если…
- Уже не требуется, - медсестра выдавила из себя улыбку. – Тут было столпотворение. Переливание уже сделали, теперь нужно лишь время. Ох, не завидую я этому Рездену, - покачала головой она.
Уолтер вопросительно поднял брови.
- Похоже, он восстановил против себя пол-Нью-Йорка, - пояснила женщина.


Идя обратно, Уолтер не удержался – остановился возле палаты, игнорируя взгляды охранников и заглядывая в окошко двери. Выглядел рыжий плохо – губы пересохли, резче обозначились скулы, нос заострился, ввалившиеся глаза обведены темными кругами. Видимо, кровопотеря была очень большой.
- Он крепкий парень, выкарабкается, - видимо, неправильно истолковав выражение его лица, сказал один из охраняющих палату.
Резден продолжал смотреть на неподвижную фигуру, исчезающие под воротом больничной рубашки провода датчиков, трубочки капельниц, слабые ровные пики пульса, бегущие по монитору.
- А где же родственники? – с неожиданным для самого себя интересом спросил он.
- Брат где-то в Майами вроде, как найдут – сообщат, - пожал плечами охранник. – А родителей уж несколько лет как не стало.
- Его отец, небось, крупной шишкой был, - хмыкнул Уолтер, припомнив слова медсестры о количестве переживающих за Кейна.
- Дерьмом он был, - неожиданно зло ответил охранник. Второй крякнул и качнул головой, соглашаясь. – Эйч не любит, когда так говорят, но так оно и было. Мы по соседству жили. Отец у них пил. Как примет – так буянить начнет, кто под руку попадется, тому и достанется. А потом подарки дарит, как протрезвеет. Помню, раз по пьяни он Эйчу руку сломал – так на следующий день пошел и купил велосипед. Мы всем двором ходили глазеть. И Эйч нас катал потом, пока Рэй истерику не устроил. Заревновал малой.
Резден превратился в слух, делая при этом вид, что думает о своем.
- А что ж он, убежать не мог? – глухо спросил он. – Спрятаться?
- Характер такой, - пожал плечами охранник. – Он бы убежал – Рэю бы досталось. Не Рэю – так матери. А Эйч мелких да слабых в обиду никогда не давал.
- Ну просто золотой мальчик, - криво усмехнулся Уолтер.
- Обычный, - резко ответил охранник. – Обычный нью-йоркский голодранец. Рядом с которым вдруг начинаешь понимать, что справедливость – не пустой звук. Насмотрелся? – неожиданно враждебно добавил он. – Тогда шагай отсюда.
Уолтер поднял руки в примиряющем жесте. Оставались еще вопросы, но охранник, по всей видимости, больше не был расположен к разговору, обидевшись на пренебрежительное высказывание о человеке, которого он явно уважал. Удивительней всего было то, что и сам Уолтер начинал чувствовать что-то похожее. Уважение. И, пожалуй, зависть. Хотелось бы, чтобы у него был такой старший брат. Скорее всего, тогда и не за что было бы сейчас мстить всем этим бездушным ублюдкам. Во всяком случае, убивать его Резден точно больше не хотел.
«Что ж, выздоравливай, рыжий, - бросив прощальный взгляд на крепко спящего Кейна, подумал Уолтер. – У меня теперь на твой счет другие планы».

@темы: CSI:Miami, "Сто историй", творчество, фанфики, Горацио Кейн

---

История восьмая. "Remember"

Название: Remember
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио Кейн, Эрик Делко
Рейтинг: PG
Тип: джен
Тема: Амнезия
Объем: 740 слов
От автора: Поток сознания по концовке серии 5-15.

Существует множество длинных, сложных, труднопроизносимых слов, обозначающих вполне конкретные и простые вещи. Чтобы объяснить их смысл, достаточно пары фраз или обычной картинки. А есть слова, короткие и простые, хорошо знакомые каждому, смысл которых толкуют художники и поэты, ученые и домохозяйки, и все равно каждому приходится открывать для себя самому, что такое любовь и что такое смерть.
Горацио стоял у окна небольшой палаты, смотрел в далекое безоблачное небо, и думал о том, что амнезия как раз и принадлежит к тем словам, подлинный смысл которых объяснить невероятно тяжело. Каждому приходится познавать его на собственном опыте, с той или иной стороны. Келли сказала, что Эрик звал Марисоль. Алекс сказала, что Эрик стал другим. И сейчас Горацио пытался понять, кто взглянет на него в тот момент, когда молодой человек с забинтованной головой откроет глаза. Узнает ли он вообще Горацио? Помнит ли он, как пришел в полицию, как жадно учился быть хорошим криминалистом, как учил других, как раскрывал дела, как помогал людям? Помнит ли он о смерти их общего друга Тима? Помнит ли о болезни Марисоль, о ее отчаянной борьбе со смертью, о ее ошибке, обернувшейся столь коротким и странноватым счастьем для них двоих? Вспомнит ли, как они вот так же стояли у окна палаты, объединенные общим горем – брат и муж, у которых отняли дорогого им человека? Как пытались добиться правосудия в Бразилии, как убийца сам предоставил им возможность почувствовать сладость мести, кидаясь на них с ножом и вынудив защищаться…
Общие воспоминания, совместно пережитые горе и радость не заменить ничем – даже родством. Именно они делают людей близкими, ближе, чем кровные узы или кольцо на пальце. И Горацио отчетливо сейчас понимал – может оказаться, что нанятый Клаво стрелок все же совершил убийство. Криминалист Эрик Делко выжил, друг Горацио Кейна – возможно, нет.
На какой-то миг Горацио вдруг подумалось, что и он не отказался бы от небольшой амнезии – забыть все то, что разъедает душу и лишает покоя. Забыть пьяного отца и трагическую смерть матери, забыть насмешки и предательство, забыть горечь и разочарования, смерть Марисоль, и Рэя, и Спидла… Останется ли тогда он сам прежним? Станет ли лучше или хуже? Но что толку гадать. Не существует такого волшебного ластика, чтобы стереть лишь дурные воспоминания. И тогда он забудет воодушевленное сияние глаз матери, наизусть читающей ему стихи вместо сказки на ночь. И восторг открытия нового, неизведанного мира науки на страницах затертого учебника по химии, который он изучал, лежа на животе, чтобы не тревожить рубцы от ремня на спине. И трепет, который он испытал, получив значок, осознавая, что теперь имеет ПРАВО защищать. И слезы благодарности обнимающей его матери погибшего мальчика, убийцу которого он сумел отправить за решетку. И оглушительный смех брата, которому вторил звонкий смех раскрасневшейся Элины, когда двухлетний Рэй старательно коверкал имя донельзя довольного дяди, пытаясь стащить с его пояса такой красивый значок. Дружеские пикировки с Тимом, улыбку Марисоль… Нет, он не готов этим пожертвовать. Никогда не будет готов. Это все – его жизнь. Это все сделало его таким, какой он есть.
Горацио услышал вздох со стороны больничной койки – Эрик просыпался. Эрик, который теперь никогда не будет прежним. Клаво Круз, по чьему приказу была выпущена эта пуля, забравшая у Эрика кусок жизни – еще предстояло выяснить, насколько большой – был мертв, но прежнего Эрика это вернуть не могло.
- Я его убил, Эрик, - сказал Горацио. Он не испугался сегодня, когда Клаво шел на него с пистолетом в руке. А вот сейчас обернуться – боялся.
- Эйч?
Короткое и почти болезненное облегчение.
- Да, это я.
- Я ничего не помню, - сказал Эрик.
- Ты был ранен при исполнении своего долга, - ответил Горацио, оборачиваясь. – Ты в больнице.
Подошел к кровати, сел, пристально вглядываясь в лицо Эрика. Может быть, все не так страшно? Может быть, Эрик не помнит лишь момент ранения?
Эрик лежал, не открывая глаз. Горацио хотел задать вопрос …и не смог. Почему-то сначала хотелось заглянуть Эрику в глаза, понять, что он помнит.
Хорошее ли, плохое – это все жизнь, это мы сами, это нужно помнить, Эрик.
- Где Марисоль? – спросил Эрик, разрушая все его надежды. – Где моя сестра? Почему ее здесь нет?
Горацио опустил глаза. Конечно, он расскажет. Расскажет все, все, что только сможет вспомнить. Ее карие глаза и улыбку, и ямочки на щеках, и вьющиеся локоны, падающие на плечи. Вспомни, Эрик. Как она боролась с болезнью и победила. Как она замечательно готовила. Как умела заставить всех улыбаться. Как она хотела жить…
Вспомни, Эрик. Потому что теперь она существует лишь в твоих и моих воспоминаниях. И поэтому они так ценны. Вспомни. Потому что новых воспоминаний, увы, не будет. Потому что она…
- Она…

@темы: CSI:Miami, "Сто историй", творчество, фанфики, Горацио Кейн

---

История седьмая. "Со щитом или на щите"

Название: Со щитом или на щите
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио Кейн
Рейтинг: PG
Тип: джен
Тема: Измена
Объем: 1776 слов
От автора: Странные пошли истории. Но уж что есть. Итак, Нью-Йорк, Нью-Йорк... Упоминаются события серии 2-07 CSI:NY.

Человек шагнул из-под навеса к краю тротуара, но не свистнул, не поднял руки, подзывая такси. И желтая машина проехала мимо. За ней еще одна. Обрадовавшись такой рассеянности, дождевые капли принялись разрисовывать строгий пиджак веселым рисунком в крупный мокрый горох. Человек, казалось, этого даже не заметил. Стоял и смотрел в пустоту. Вот тряхнул головой, будто споря сам с собой, поставил руки на пояс, раздвигая полы пиджака, пальцы безотчетно забарабанили по удостоверению. Словно притянутое отблеском золотого значка на поясе, рядом затормозило такси. Человек встрепенулся, будто вспомнив о том, что собирался ехать, двинул бровями, иронизируя по поводу собственной рассеянности, и быстро нырнул в салон.
- Аэропорт, - коротко бросил он, и водитель так же коротко кивнул, запуская счетчик и ловко вклиниваясь в поток машин.
Пассажир откинулся на спинку сиденья, наблюдая за людьми на тротуарах и раздумывая о том, что улицы Нью-Йорка почему-то всегда казались ему сужающимися кверху колодцами, которые словно крышкой прихлопнуты сверху серым небом, то и дело щедро поливающим город и его обитателей холодным дождем. В Майами тоже было достаточно небоскребов, но такого ощущения почему-то не возникало, хотя и острова, и ведущие к ним мосты были чем-то схожи с нью-йоркскими.
«У меня в голове полно воспоминаний, и далеко не все приятные», - сказал он совсем недавно. Сейчас, разбуженные недавно закончившимся слушанием, его осаждали именно самые неприятные из воспоминаний, связанных с этим городом. Единственным, что скрашивало эту «бочку дегтя», было понимание, что все, наконец, завершилось. Незаконченных дел он не любил. И теперь ему хотелось скорее вернуться в солнечный, теплый город, ставший вторым домом, оставив все эти воспоминания здесь, под холодным дождем Нью-Йорка.
- Что-то ты не слишком рад завершению такого дела, Горацио, - голос водителя прозвучал негромко, но пассажир чуть приметно вздрогнул от неожиданности. – Я-то думал, в этот раз ты покидаешь этот город победителем.
Горацио прищурился, пытаясь рассмотреть лицо в зеркале заднего вида. Седые курчавые волосы, чернокожий, морщинистое лицо, темные глаза, крепкие руки, уверенно сжимающие руль.
- Не признал? – усмехнулся водитель, почесывая мочку уха. – Да и неудивительно. Много воды утекло.
- Как поживает Лоис, сэр? – хитро улыбнувшись, спросил Горацио.
- Весной родила девчушку, наконец, - машина стояла в очередной «пробке», так что водитель достал фотографию и протянул Горацио. Кажется, он совсем не удивился тому, что его все же узнали. – Теперь, надеюсь, успокоится.
Горацио с легкой улыбкой вгляделся в лица: счастливая мать с розовым свертком на руках, по-хозяйски обнимающий ее мужчина, шестеро сыновей вокруг.
- А как вы, сэр? – спросил он, возвращая фотографию.
- Кручу баранку, как видишь, - пожал плечами водитель. – Да и какой я тебе «сэр», уж больше десяти лет я тебе не лейтенант. Мистер Дорси, а то и просто Билл.
Горацио прикусил губу, глядя в окно. Больше десяти лет. Когда он видел лейтенанта Дорси в последний раз, у того только начинала пробиваться седина на висках.
- Так в чем дело? – переспросил Дорси. – «Убийца медсестер» за решеткой. Или нашему ученому опять недостаточно доказательств?
Горацио непроизвольно усмехнулся.
- Нет, - качнул головой он. – В этот раз доказательств достаточно.
- По твоему виду не скажешь, - внимательно взглянув на него в зеркало заднего вида, заметил Дорси. – Обычно такое выражение на твоей физиономии означало, что для тебя лично дело не закончено.
- Нет, - сказал Горацио. – Все закончено. Просто… Меня вызывали в суд, - дернув головой так, будто на шее был невидимый галстук, затянутый слишком туго, неожиданно признался Горацио. – По …личному делу.
- По тому самому? – быстрый кивок, закушенная губа. – И как все прошло? – поинтересовался Дорси.
Горацио вскинул брови, мотнул головой, тяжело вздохнул.
- Понятно, - усмехнулся водитель. – Этого и следовало ожидать.
Горацио, сощурясь, смотрел в окно. Капли, стекающие с внешней стороны стекла, казались отражением его внутреннего состояния. Горечь утраты, ярость и ненависть, боль и отчаяние, презрение и беспомощность – весь этот адский коктейль, раздиравший его душу семнадцать лет назад, теперь был надежно изолирован, и Горацио мог отстраненно наблюдать и оценивать свои чувства, как тогдашние, так и сегодняшние.
Обсуждать это дело с кем бы то ни было ему совершенно не хотелось. Ни тогда, ни теперь. Тогда, после смерти матери и ее убийцы – Горацио даже в мыслях не желал называть этого человека иначе – он даже хотел навсегда уехать из Нью-Йорка. Но уехал гораздо позже и совсем по другой причине. Воспоминания, несмотря на все усилия Горацио, замелькали в голове с той же скоростью, что и дома за окном выбравшейся из «пробки» машины.


Шкаф был открыт и пуст, после тел на полу остались лишь пятна крови и непременный набор: ремень, трубка телефона. Мерзавец Резден был последователен и педантичен. Горацио вновь сжал челюсти, вспоминая недавнюю встречу, закончившуюся не в его пользу. И вот – новое убийство и еще один запертый в шкафу ребенок, как визитная карточка. Вот только, намеренно или случайно, в этот раз убийство выглядит как вызов лично ему, детективу Кейну. Хотя вряд ли Рездену были известны подробности, которые Горацио и сам узнал лишь несколько часов назад. Но теперь, протягивая руку зареванной восьмилетней девочке, детектив испытывал острейшее чувство вины. Можно подумать, он сам, лично, был виноват в том, что семья Дженнифер Уилсон не была обычной счастливой семьей. На самом деле любовником матери Дженнифер был напарник Горацио, молодой красивый афроамериканец, которого именно по этой причине сейчас не было здесь, на месте преступления. О том, что у Джимми есть любовница, Горацио узнал несколько месяцев назад совершенно случайно. Поймал напарника на мелкой лжи, забеспокоился, но тот не стал скрытничать и рассказал все начистоту. Успокоить-то успокоил, но понимания не встретил. Горацио не смог скрыть осуждения. Джимми лишь фыркнул, мол, заведешь свою семью – тогда и поговорим. С того дня Горацио реже стал бывать у них дома – видеть жену напарника Тришу и их сыновей было невыносимо. Видеть, как Джимми улыбается им, целует, обнимает – и понимать, что он им лжет. И раз в неделю, а то и чаще, так же улыбается, обнимает, целует и ложится в постель совсем с другой женщиной.
Теперь Горацио видел и обратную сторону. Оказывается, любовница Джимми тоже была замужней женщиной. И это ее окровавленное тело вынесли недавно отсюда. Это ее дочь смотрела на Горацио заплаканными глазами из темноты шкафа. А теперь он стоит посреди комнаты, и постепенно начинает осознавать, чем обернулась для них всех эта измена. Нет, конечно, он уверен, что это убийство – дело рук Рездена. Но не имеет права просто вычеркнуть какие-то обстоятельства из дела. Любовник – первый кандидат в подозреваемые. Огласки не избежать.


- Нет, Эйч, не делай этого!
Горацио обернулся, высоко подняв брови, и в недоумении уставился на напарника.
- Не делать чего? – уточнил он, надеясь, что понял все неверно.
- Эйч, послушай, - горячо заговорил Джимми, подходя вплотную и переходя на шепот, хотя никого кроме них в раздевалке не было. – Об этом знаем только ты и я. Я устранюсь от дела под каким-нибудь предлогом. Я не буду расследовать его, клянусь! Только не говори никому. Ради Триши, ради моих пацанов!
- Джимми, ты понимаешь, о чем просишь? – помолчав, очень тихо спросил Горацио, ставя домиком брови и внимательно вглядываясь в темные глаза напарника.
- О, да! – саркастично воздевая глаза и руки к небу, воскликнул тот. – Солгать! Это же немыслимое преступление для праведника Кейна!
Горацио молчал, покусывая губу.
- Эйч, ну я же не улики против Рездена тебя прошу подделать, - вновь перешел на просительный тон Джимми. – Я просто прошу не давать показаний против своего напарника. Ты знаешь, что я не совершал убийства. Мы оба знаем, кто это сделал. Эта измена ничего не меняет в данном случае. Зато она изменит все для нас, для меня, для Триши, для пацанов. Этот поганец Резден хочет разрушить всю мою жизнь! Эйч!
Горацио смотрел немного в сторону, крепко сжимая челюсти, так, что выступили желваки. Руки на поясе, спина напряжена, подбородок чуть задран, верхняя губы слегка вздернута, придавая лицу презрительное выражение. Глаза смотрели холодно и остро. Что-то ломалось внутри. Убеждения? Дружба? Остатки уважения? Горацио много чего мог бы сейчас сказать. Что по его глубокому убеждению от ложных показаний до подделки улик тропинка коротка. Что свою жизнь Джимми разрушил вполне самостоятельно. Что, даже если Горацио не даст показаний сейчас, правда все равно всплывет. Всегда всплывает.
- Хорошо, - просто сказал он. – Я не дам против тебя показаний.


- А что с тем делом, - неожиданно вклинился в его мысли Дорси, - из-за которого ты уехал? Я слышал, Резден все еще на свободе.
Горацио огляделся, возвращаясь в день сегодняшний. Машина снова стояла в «пробке».
- Пока да, - коротко ответил он.
- О, узнаю Горацио Кейна, - рассмеялся бывший лейтенант. Закашлялся, вытер лицо и шею платком, отдышался. В машине было нежарко, но тучный старик основательно вспотел. – Это верно, - серьезно добавил он. – Главное, не изменять себе, ты всегда это знал. Со щитом или на щите…


- Что значит «ты уезжаешь»? – глаза Джимми, казалось, выскочат из орбит.
- Не уезжаю, а улетаю, - Горацио стряхнул его руки с лацканов своего пиджака, подхватил сумку. – Самолет через три часа. Что тебя не устраивает?
- Ты собираешься меня бросить со всем этим?!
- Я передал все материалы дела лейтенанту. Вместе с заявлением. О Дженнифер я позабочусь, - Горацио говорил сухо, отрывисто.
- Дженнифер? – мотнул головой Джимми. – Это еще кто?
- Думаю, это для тебя неважно, - поиграв желваками, ответил Горацио. В его взгляде сквозило уже нескрываемое презрение. – Ты хотел, чтобы я не давал против тебя показаний. Так и будет. Я перевожусь в Майами. Попробую начать все с начала. В отряде саперов требуется человек, разбирающийся в химии.
- Но… - Джимми замотал головой. – Эйч, ты не можешь так поступить. Бросить дело… Бросить меня… Вот уж не думал, что ты способен на измену. Так не пойдет…
- Об этом тебе следовало подумать раньше, - тихо и очень отчетливо сказал Горацио, впервые за весь разговор взглянув в глаза бывшему напарнику.
И тот вдруг осекся и отступил в сторону, пропуская его.


Машина затормозила возле аэропорта, и Дорси, кряхтя, вылез, как будто собирался доставать багаж для пассажира.
- Чтобы в этот раз все было совсем не как тогда, - с усмешкой пояснил он. – В тот-то раз никто тебя не провожал.
Горацио кивнул. Да, по ощущениям этот раз был совсем не похож на тот. Сейчас… Сейчас он чувствовал себя почти победителем. Он сдержал слово. И невероятно тяжелое слушание неожиданно тоже пошло на пользу, позволяя поставить точку под давным-давно написанным, но до сих пор не перевернутым листом жизни. Теперь и с этим можно было распрощаться. И идти дальше. Уолтер Резден все так же разгуливал на свободе, пользуясь злопамятностью недобросовестного судьи, и насмехался над системой правосудия, заодно развязав личную вендетту против Кейна.
- И это дело тоже когда-то будет завершено, - будто прочитав его мысли, вдруг сказал Дорси. – Поверь старику. Я уважал в тебе это качество еще тогда, когда ты пришел в отдел совсем зеленым юнцом. И, признаться, никак не ожидал, что ты сумеешь не растерять его при нашей жизни и работе. Немногим это удается. Но такие люди никогда не проигрывают. Те, кто живет, не изменяя себе, всегда оказываются победителями. Со щитом или на щите, Горацио.
- Спасибо, сэр, - неожиданно дрогнувшим голосом сказал Кейн, пожимая протянутую руку.

@темы: CSI:Miami, "Сто историй", творчество, фанфики, Горацио Кейн

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра