Что-то с памятью моей стало - всё, что было не со мной, помню
Эммм... 
Честно говоря, я даже не знаю, что и сказать. Некоторая нахальная часть меня вообще считает, что говорить ничего не надо, поскольку нафиг оправдываться, это ничего не меняет. Но всё же скажу, наверное, что помню и про "Палача", и про оставшиеся четыре заказа моба. А вот обещать ничего не буду. Я хочу это всё дописать, но пока (надеюсь, что пока) не могу. Кризис жанра, мда. К сожалению, это же означает, что отныне нет никаких гарантий, что я допишу начатое, но так оно хотя бы будет начато, а на других условиях писец вообще отказывается работать. Да и когда соглашается, лепит отсебятину, сразу признаюсь
.
Короче, сейчас я начну вам рассказывать сказочку. А дальше - как карта ляжет.
Сказочка будет продолжением небезызвестного в узких кругах "Одиннадцатого королевства", с героями и предысторией можно ознакомиться тут ну или на "Сказках" - кому где интерфейс удобнее для чтения.
Название: Хранительница
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио, Сара, Элина, Мэдисон, Гил, Грэг
Рейтинг: PG-13
Тип: джен, гет
Тема: Фэнтези. Ты должен...
Объем: 3143 слова
Примечания: Как и "Одиннадцатое королевство", это можно считать кроссовером всех трёх ветвей, но на деле это просто герои из всех трёх ветвей в новых ролях в фэнтезийном пространстве, то бишь AU.
Сказка начинаетсяГлава 1.
Волк был ещё очень молод, к тому же голоден и зол. К исходу третьего дня он уже не знал, на кого злится больше: на задавшего ему трёпку вожака или на себя самого, гордо удалившегося восвояси. Трёпка не была заслуженной – это факт. Как уже говорилось, волк был ещё очень молод и потому на странный будоражащий запах, исходящий от взрослой волчицы, отреагировал с щенячьей непосредственностью – подошёл и понюхал. Через какой-то миг он безо всякого предупреждения был сбит с ног, извалян, потрёпан, покусан, и жалобно поскуливая, распластался на брюхе. Вожак, ещё раз рыкнув, отошёл и лёг рядом с той самой волчицей, которая немедленно положила голову ему на спину, презрительно кося на молодого волка влажным глазом.
Но, в принципе, никто не выгонял его из стаи. А жгущая горло вызывающим рычанием уверенность испарилась после первой же неудачи. Хотя, нет, первую неудачу – когда не удалось догнать аппетитного пушистого зайца, неожиданно выскочившего из кустов прямо перед мордой гордого охотника – волк почти и не заметил. Всякое бывает. Лес большой, дичи хватит. Но на следующую ночь, едва унеся ноги от острых рогов разъярённого папаши симпатичного маленького оленёнка, к которому он сумел подкрасться по всем правилам охотничьей премудрости, волк уселся на полянке и тоскливо завыл, признавая своё поражение и жалуясь на жгучий голод. Никто не откликнулся на его зов: стая была либо слишком далеко, либо слишком занята, чтобы отвечать на зов одиночки-неудачника.
И лишь на исходе третьего дня, когда волк готов был уже приползти на брюхе, даже несмотря на возможность новой трёпки, лишь бы быть принятым обратно в стаю и получить свою долю добычи, – удача наконец-то улыбнулась ему. Обострившимся от голода чутьём он уловил соблазнительный запах издалека, немедленно вылез из-под бурелома, в котором пережидал дневную жару, почесал прокушенное вожаком ухо и потрусил по направлению к добыче.
Волк передвигался быстро, но прежде чем он достиг полянки, на которой расположилась добыча, запах изменился, а потом и вовсе стал слабеть. Сквозь ветви кустов он видел, как человек присыпает землёй обглоданные кости мелкой птицы, и чуть не выскочил из укрытия, но удержался – остатков чужой трапезы было явно недостаточно, зато нюх, не отвлекаемый более этим запахом, подсказывал, что имеется добыча посолиднее. Невдалеке от костра, встряхивая гривой и помахивая хвостом, пасся конь. А волку, несмотря на молодость, один раз уже довелось участвовать в охоте на такую дичь, и он знал, что по обычаям людей добыча будет удобно стреножена на ночь, что значительно облегчает дело. Оставалось дождаться, пока человек уснёт, а костёр прогорит и не будет отбрасывать отблески света так далеко.
Заставить себя ждать было нелегко, но волк, сердито проворчав что-то, улёгся в кустах. Слишком велика была ставка. Человек и конь чутко вскинули головы, заслышав это ворчание, пришлось прижать уши и затаить дыхание. Больше волк таких промахов не допускал, и через некоторое время конь, фыркнув, снова опустил голову к траве, а человек улыбнулся, потрепал коня по гриве и вернулся к костру. Какое-то время он сидел, глядя на огонь и пошевеливая большое полено в основании кострища, отчего в воздух каждый раз взлетали искры, напоминавшие волку диковинных пчёл. Во время прошлой такой охоты одна из этих пчёл очень чувствительно ужалила его, едва коснувшись косматой шкуры. Но сейчас волк выбрал куда более удачное место для засады, искры сюда не долетали.
Человек ещё раз сходил проверить коня, затем вернулся к костру, закутался в плащ и уснул. Волк положил голову на лапы и приготовился ждать.
Давно стихли ночные звуки, спряталась за горизонт луна, а волк всё ждал, не сводя глаз с костра. Наконец, выпустив последний тусклый язычок огня и струйку дыма, костёр погас. Волк пружинисто поднялся и бесшумно двинулся вперёд. Проскользнул мимо спящего, изготовился для прыжка – и только тут заметил отчётливую тень собственного тела, попавшую точно на лошадиную морду. На полянке всё ещё было светло! Осмыслить этот странный феномен волк не успел – конь всхрапнул, проснулся и с диким ржанием встал на дыбы, рассекая воздух копытами. В тот же миг рассеянный неяркий свет всколыхнулся, набирая силу, и на полянке стало светло как днём. Даже светлее, чем днём – словно самоё солнце спустилось с небес и зависло над кончиком разом пересохшего волчьего носа.
Волк попятился, щерясь и глухо рыча. Человек протянул к нему руку и что-то проговорил. Кажется, он успокаивал своего коня. Волк попятился ещё немного. Человек повернулся и снова что-то сказал, теперь уже обращаясь к волку. Тот всё ещё пятился, прижав уши и поджав хвост, а вместо устрашающего рычания из горла рвалось тоскливое подвывание, полное панического ужаса. Если бы волк владел человеческой речью, то он бы выкрикивал сейчас одну-единственную фразу: «Ты не человек!»
Не-человек словно понял причину его страха, усмехнулся – и свет стал тускнеть. Вскоре лицо и руки путника перестали светиться, хотя на полянке всё ещё было достаточно светло, но теперь этот свет был не ярче света костра и стало понятно, что исходит он от диковинной лампы на груди путника.
Но волку было не до того, чтобы рассматривать диковину. Он не мог оторвать взгляда от расширившихся зрачков не-человека. Они уже занимали – или волку так только казалось – весь глаз, и всё углублялись, становясь похожими на тоннель, на дне которого… Волк мелко задрожал: на дне тоннеля метались тени и языки пламени, вот пахнуло гарью, затем послышался треск – и от ствола упавшего рядом дерева взметнулись искры, тысячей острых жал впиваясь в волчью шкуру, рёв пламени перекрывал все звуки, дым разъедал глаза, а всё волчье существо затопил ужас…
Волк судорожно дёрнулся, клацнул зубами, чуть не прикусив язык, шлёпнулся набок, неловко, торопливо извернулся, вспахав лапами траву и листву, и кинулся прочь.
Не-человек долго смотрел ему вслед. Недоумение сменилось тревогой, а тревога перешла в глубокую задумчивость. Путник поворошил уголья костра, внимательно вглядываясь в пепел, будто надеялся обнаружить там что-то, но, видимо, ничего не нашёл. Посидел, повздыхал, глядя на бледнеющее небо на востоке, затем оседлал коня и тронулся в путь. Ореол чистого золотого света двинулся вместе с ним, постепенно вытесняемый светом дня. К тому моменту, когда путник выехал из леса, уже ничто не отличало его от других всадников, спешащих по своим делам.
***
Вода в фонтане журчала, скрадывая шум шагов, но женщина и не прислушивалась. Ей нечего было опасаться – едва ли во всём мире найдётся хоть один безумец, который решит покуситься на неё. Она же олицетворяет надежду: надежду на возвращение любимых, надежду на собственное возвращение – а это такая штука, от которой очень трудно отказаться. Особенно – в этом месте размышлений по её лицу обычно проскальзывала кривая усмешка – если она, Хранительница Равновесия Мира, должным образом справляется со своими обязанностями, и люди чувствуют полнозвучную радость бытия или хотя бы спокойное умиротворение.
Радужные рыбки брызнули прочь от её пальцев, едва на воду легли чуть приметные солнечные блики. Хранительница подняла взгляд к небу, убедилась, что солнце никак не причастно к произошедшему, и улыбнулась, оборачиваясь.
Солнечный луч – куда ярче тех давешних отблесков, перепугавших рыбок, затрепетал в рыжих волосах визитёра.
– Рад видеть тебя в добром здравии, Хранительница, – улыбнулся он.
– Горацио! – проворно соскакивая с бортика, воскликнула Сара. И тут же встревожилась: – Ты по делу? Что-то случилось?
– И да, и нет…
– То есть как обычно, – рассмеялась Сара. – Устал с дороги? Хочешь перекусить?
Горацио отрицательно качнул головой.
– Даже если и хочешь, разговор важнее, – пробормотала себе под нос Сара. – Что ж, тогда давай хотя бы присядем.
Она обошла фонтан и направилась к беседке. Горацио молча следовал за ней. Его лицо было сосредоточенно, он будто прислушивался к чему-то. Впрочем, войдя в беседку, он сбросил это выражение, мягко улыбнулся, усаживаясь вполоборота к Саре и опираясь локтем о колено поставленной на скамью ноги, а затылком о резной столбик, увитый виноградной лозой. Сара мимолетно отметила эту всегда восхищавшую её и порой даже вызывавшую лёгкую зависть особенность мага моментально вписываться, практически сливаться с местностью, где бы он ни оказался. Сама она даже здесь, у себя дома, как ни старалась выглядеть непринуждённо, двигалась неловко и скованно, – и сейчас сидела в напряжённой, неудобной позе.
– В чём дело, Горацио? – тряхнув головой, спросила она, не выдержав и минуты умиротворенного молчания. – Что происходит?
Горацио неспешно перевёл взгляд с переливающихся струй фонтана на лицо Сары, склонил голову набок и вздохнул, щурясь.
– Вот это мне и хотелось бы выяснить, Хранительница, – негромко проговорил он. Помолчал, затем снова вздохнул: – Скажи мне, девочка… ты несчастна?
Взметнулся и тут же утих яростный порыв ветра.
– Я ведь выполняю своё предназначение, не так ли? – хмуро, не поднимая глаз, спросила Сара. – Но некоторые вещи… Они не в моей власти. И не в твоей! – с вызовом добавила она, поднимая голову и встречаясь взглядом с синими глазами мага.
– Вот как? – вскинул брови он. – Чего же ты хочешь?
– Я…
Вновь зашелестели в порывах ветра листья, на какой-то миг в глазах Сары блеснула отчаянная надежда, но тут же сдвинулись брови, в небе грянул короткий раскат грома, и бросив сквозь зубы:
– Я хочу, чтобы ты не лез не в своё дело, Солнцеликий, – Сара выбежала из беседки.
***
Словно отголосок тихой мелодии коснулся слуха – что-то бесконечно нежное, далёкое.
– Ты слышал? – спросил Горацио, натянув поводья.
Гнедой поводил ушами и фыркнул. Горацио сидел неподвижно, прислушиваясь, но мелодия не повторялась. Зато по щеке вдруг мазнуло порывом ветра, словно мягкой детской ладошкой, тёплой ото сна.
– Вот оно что, – пробормотал Горацио. Потрепал коня по шее: – Давай, Медок, сворачиваем. Привал.
Гнедой без возражений повернул на первую же прогалину. Всадник торопливо спешился, накрутил повод на ближайшую ветку, а сам заозирался. Гнедой снова фыркнул, ударил копытом землю и мотнул головой, указывая направление.
– Спасибо, дружок, – улыбнулся Горацио.
Действительно, ручей оказался в двух шагах. Едва Горацио опустился на колени, прозрачная вода подёрнулась рябью, закрутилась словно водоворотом. Горацио коснулся воды рукой, и на месте водоворота вода разгладилась, раздвинув его и образовав какое-то подобие зеркальца в оправе из бурлящей воды.
– Здравствуй, моё солнышко, – улыбнулся Горацио отражению девочки лет семи.
– Папочка, – девочка, судя по всему, старательно сдерживала всхлипы, безжалостно терзая рыжий локон. – Я опять проснулась, а тебя всё нет и нет…
– Да, я знаю, я задержался, – кивнул Горацио. – Но ты же позвала и сразу меня увидела, верно?
– Но мамочка говорит, что я не должна тебя отвлекать, – покосившись куда-то в сторону, пожаловалась девочка.
– Ммм, – прикусил губу Горацио. – Знаешь, что мы сделаем? Давай, я сам договорюсь с мамой, чтобы она не говорила тебе этого? И если тебе станет грустно, ты всегда сможешь меня позвать, договорились? У меня нет на свете дела важней тебя, детка. Помни об этом, хорошо?
– Хорошо, – девочка с готовностью закивала. – А ты скоро вернёшься, папочка?
– Пока не знаю, детка. Но постараюсь вернуться как можно быстрее. А теперь позови маму, хорошо?
Девочка наклонилась вперёд, смешно чмокнула, изображая поцелуй, затем вода на миг помутнела – и Горацио встретился глазами с Элиной.
– Привет, – сказала она. – Как ты там?
– Привет. Немного задержался по пути. Но, думаю, ещё одна встреча – и можно будет возвращаться.
– Хорошо, – кивнула Элина. – Мэдисон беспокоится.
– Да, и об этом, – Горацио сжал губы, прищурился. – Я же просил?..
– У тебя нет доказательств, Горацио. Господи, а если она начнёт дёргать тебя через каждые пять минут? – всплеснула руками Элина.
– Я не хочу рисковать.
– Да? Тогда, может, лучше прекратишь свои разъезды и будешь побольше бывать дома?
Горацио отвёл взгляд, повисла тяжёлая пауза.
– Извини, – наконец, сказала Элина, выставив перед собой ладонь. – Я не должна так говорить с тобой…
– Со мной можешь разговаривать, как тебе угодно, – неожиданно оборвал её Горацио. – Но это всё не должно никак влиять на Мэдди. Особенно – на её настроение. Если она хочет поговорить со мной – она меня зовёт. Ты меня поняла?
Элина, помедлив, кивнула. Её взгляд, прищуренный и настороженный, не отрывался от лица Горацио, но он лишь коротко кивнул в ответ – и провёл рукой по воде, обрывая связь.
***
Гнедой вопросительно покосился в сторону обочины, намекая, что если хозяин не против, они могли бы проехать по краю дороги, так чтобы – при отпущенных поводьях, разумеется – у него была бы возможность ухватить сочной луговой травы.
– Извини, дружище, но нам правда некогда, – сочувственно улыбнулся Горацио. – Да и не для нас посажено.
Над цветущими головками травы трудолюбиво гудели пчёлы, так что, вероятно, цель его путешествия была близка. И действительно, приподнявшись на стременах, возле опушки Горацио увидел ряды ульев. Тропинка же уводила немного вбок, к дому.
Горацио спешился, накинул поводья Медка на столбик коновязи, прислушался к чему-то, усмехнулся и уверенно отправился в обход дома. Тот, кого он искал, действительно обнаружился на заднем дворе.
– Мир вам, – негромко сказал Горацио и покачал головой, когда паривший в воздухе молоток рухнул на землю в опасной близости от ноги пасечника, едва успевшего подхватить точно так же паривший в воздухе недостроенный улей, прежде чем тот повторил бы судьбу молотка.
– Я и не знал, что ты владеешь магией, Гил, – Горацио огляделся, подобрал полу плаща и присел к дощатому столу, пристроившемуся в тени под липой.
– А я и не владею, – спокойно ответил пасечник, аккуратно укладывая улей на землю. Обернулся, мотнул головой в сторону дерева: – Это вот он.
– Ваше высочество, – торопливо привстал Горацио, склоняя голову в учтивом приветствии.
– Да ладно тебе церемонии разводить, – проворчал Гил. – Грэг – парень простой. И толковый. Пугливый вон только, – усмехнулся он.
Видимо, это было привычной темой поддразниваний, поскольку «простой и толковый парень» наконец перестал настороженно разглядывать гостя, широко улыбнулся, спрыгнул с ветки и отвесил преувеличенно изысканный поклон. Правда, заметив, как дрогнула бровь Гила, паясничать тут же перестал, одним экономным пассом убрал разбросанные инструменты, другим призвал из дома посуду и нехитрую снедь: чай, сдобу, мёд в сотах.
– Липовый? – с удовольствием втянув носом поднимающийся над чашкой парок, уточнил Горацио.
– Всё самое лучшее для дорогих гостей, – снова улыбнулся Грэг.
Гил молча рассматривал гостя, затем подошёл, чуть косолапя, сел напротив, придвинул к себе чашку. Грэг сел с ним рядом, так же деловито придвинул к себе чашку и отломил кусок булки. Горацио мягко усмехнулся, отвёл взгляд.
– Хорошо тут у вас, – сказал он некоторое время спустя.
Спокойно сказал, но Грэг почему-то вздрогнул.
– Не дёргайся, ушастый, – успокоил его Гил. – Он же сказал, что пришёл с миром. Так, Солнцеликий?
– Знаю я их мир, – дёрнув плечом, буркнул Грэг. – И потом, он с утра с сестрёнкой разговаривал.
– Вот как? И о чём же?
– Не знаю, я слышал только, как громыхнуло, а потом Сара в комнате у себя заперлась.
– Как же ты сумел меня опередить? – с интересом взглянул на него Горацио.
– Да что тут особенного, – смутился Грэг.
– А ты покажи, да и всё, – усмехнулся Гил.
Грэг пожал плечами и вдруг откинулся назад, будто хотел, не оборачиваясь, достать до земли у себя за спиной. А через секунду обратно на лавку запрыгнул большой серый заяц.
– Я же говорю, толковый парень, – Гил ласково провёл рукой по длинным ушам и взглянул в расширившиеся от удивления – способности к магии крайне редко сочетались со способностью оборачиваться – глаза гостя. И вдруг застыл. Подался вперёд, как заворожённый, резко, с присвистом втянул воздух, и поднялся – с рыком, переворачивая стол и нависая всей огромной медвежьей тушей над упавшим на спину Горацио. Тот выставил вперёд руки, словно пытаясь прикрыться от буравящих его налитых кровью глаз зверя…
Медведь вдруг осел на задние лапы, мотнул головой, обхватил морду лапами, словно в раскаянии – и вот уже Гил протягивает руку, помогая ошарашенному гостю подняться с земли. Грэг, тоже вернувшийся в человеческий облик, сноровисто вернул на место лавочки и стол, сосредоточился, нахмурился, пощёлкал пальцами – и, словно последние события лишь почудились всем троим, снова на столе оказались и чашки, и чай, и угощение.
– Извини, – коротко сказал Гил. – Я… Я… Чёрт… – он оглянулся на Грэга, опасливо поднял взгляд на Горацио. – А ты сам видел то, что мне показал?
– Что? – опешил тот. – Что я тебе показал? Как?
– Угу. То есть… И это не предвидение?
– Что? – в один голос воскликнули Грэг и Горацио.
– Так, – мотнул головой Гил. Хлопнул ладонью по столу. – Хватит об этом. Забыли. Проехали.
Горацио долго и внимательно глядел на него, но Гил упрямо молчал. Взял чашку, отломил кусок сот и стал есть, с наслаждением причмокивая.
Убедившись, что ничего не добьётся, Горацио опустил взгляд. Хмурился, молчал, вычерчивал пальцем по столу какие-то лишь ему понятные узоры.
– Так что же ты забыл на этой скромной пасеке, о Солнцеликий? – внезапно прервал молчание Гил.
Горацио вздохнул, высоко поднял брови:
– Ну… Я приехал узнать, помнишь ли ты о своём долге…
– Перед кем? – жестом удержал дёрнувшегося Грэга Гил.
– Перед миром.
– Оглянись вокруг, – посоветовал Гил. – Что ты видишь?
Горацио прищурился, огляделся. Хмыкнул, низко опустил голову, сплёл пальцы в замок, опираясь на стол локтями, исподлобья взглянул на хмурящегося Грэга и спокойно наблюдающего Гила.
– Вижу, – согласился он. – Но она важнее. Ты должен…
– Должен что? Тогда, десять лет назад, когда она только начала таскаться сюда вслед за братом и вообразила, что это любовь, ты пришёл ко мне, помнишь? И сказал, что ничто и никто в мире – ты, я, он – не имеет значения перед капризами этой девчонки, потому что она, видите ли, Хранительница! Ты обещал, что когда ей исполнится двадцать один год, все мы будем свободны. Но до тех пор мы должны выполнять все её пожелания. Твои слова?
– Я и не отказываюсь.
– Тогда о каком долге ты говоришь сейчас? Какое её пожелание я должен выполнить? Превратить выдуманную любовь в настоящую? Прости, друг Горацио, но этого ни ты, ни я не в силах совершить.
– Что же… – Горацио растерянно искривил губы и мотнул головой. – Что же мне тогда делать?
– Не лезть не в своё дело, – чуть слышно буркнул Грэг.
– Ушастый, – одно это слово заставило его стремительно покраснеть. Миг – он опрокинулся назад, и серый заяц молнией сиганул в кусты.
– У нас же здесь нет поблизости волков? – задумчиво сказал Гил, глядя в пространство.
Горацио пожал плечами, подразумевая, что парень не первый день бегает по лесу в таком обличье, чтобы внезапно начать тревожиться.
– Послушай, – Гил осторожно положил руку на плечо Горацио. – Я понимаю, что ты в непростом положении. Свет – сам по себе нелёгкая ноша. А если ещё и Хранительница никак в ум не войдёт, даже и к тридцати годам…
– Всё ещё сложнее, – качнул головой Горацио. – Я не уверен, но… Кажется, у Мэдди проявляются задатки Хранительницы.
– Разве может быть две Хранительницы? – изумился Гил.
– Нет. В том-то всё и дело. Не может. Никогда не было…
– Ммм… А что на сей счёт говорят твои предвидения?
Горацио с удивлением вскинул взгляд:
– Предвидения? Я утратил эту способность после… После обряда.
Взгляд Гила невольно скользнул по вырезу его ворота, в котором виднелся выбившийся от встряски шарик: три крошечных солнца, пытающихся слиться в одно – рубиново-красная, огненно-жёлтая и пронзительно-голубая капля.
– Гил… – тон Горацио стал неуверенным. – Что ты видел? Почему назвал это предвидением?
– Я надеялся, что ты намеренно мне это показываешь, – признался Гил. – Вроде как запугиваешь. Но раз это не так… – он оглянулся, словно надеялся увидеть кого-то. – Всё равно не будет этого.
Он резко поднялся, разводя руки в стороны. Медведь встряхнулся и вперевалку затрусил к кустам, внюхиваясь в оставленный зайцем след.
Горацио посидел ещё немного, заправил охранный амулет под рубаху, в задумчивости посмотрел на бочку с водой, но передумал – встал и зашагал обратно к Медку. Кажется, ему придётся наведаться ещё в одно место, а загадывать наперёд, сколько может продлиться путешествие, как известно, бессмысленно.
Возвращение домой откладывалось.
Честно говоря, я даже не знаю, что и сказать. Некоторая нахальная часть меня вообще считает, что говорить ничего не надо, поскольку нафиг оправдываться, это ничего не меняет. Но всё же скажу, наверное, что помню и про "Палача", и про оставшиеся четыре заказа моба. А вот обещать ничего не буду. Я хочу это всё дописать, но пока (надеюсь, что пока) не могу. Кризис жанра, мда. К сожалению, это же означает, что отныне нет никаких гарантий, что я допишу начатое, но так оно хотя бы будет начато, а на других условиях писец вообще отказывается работать. Да и когда соглашается, лепит отсебятину, сразу признаюсь.Короче, сейчас я начну вам рассказывать сказочку. А дальше - как карта ляжет.
Сказочка будет продолжением небезызвестного в узких кругах "Одиннадцатого королевства", с героями и предысторией можно ознакомиться тут ну или на "Сказках" - кому где интерфейс удобнее для чтения.
Название: Хранительница
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио, Сара, Элина, Мэдисон, Гил, Грэг
Рейтинг: PG-13
Тип: джен, гет
Тема: Фэнтези. Ты должен...
Объем: 3143 слова
Примечания: Как и "Одиннадцатое королевство", это можно считать кроссовером всех трёх ветвей, но на деле это просто герои из всех трёх ветвей в новых ролях в фэнтезийном пространстве, то бишь AU.
Сказка начинаетсяГлава 1.
Волк был ещё очень молод, к тому же голоден и зол. К исходу третьего дня он уже не знал, на кого злится больше: на задавшего ему трёпку вожака или на себя самого, гордо удалившегося восвояси. Трёпка не была заслуженной – это факт. Как уже говорилось, волк был ещё очень молод и потому на странный будоражащий запах, исходящий от взрослой волчицы, отреагировал с щенячьей непосредственностью – подошёл и понюхал. Через какой-то миг он безо всякого предупреждения был сбит с ног, извалян, потрёпан, покусан, и жалобно поскуливая, распластался на брюхе. Вожак, ещё раз рыкнув, отошёл и лёг рядом с той самой волчицей, которая немедленно положила голову ему на спину, презрительно кося на молодого волка влажным глазом.
Но, в принципе, никто не выгонял его из стаи. А жгущая горло вызывающим рычанием уверенность испарилась после первой же неудачи. Хотя, нет, первую неудачу – когда не удалось догнать аппетитного пушистого зайца, неожиданно выскочившего из кустов прямо перед мордой гордого охотника – волк почти и не заметил. Всякое бывает. Лес большой, дичи хватит. Но на следующую ночь, едва унеся ноги от острых рогов разъярённого папаши симпатичного маленького оленёнка, к которому он сумел подкрасться по всем правилам охотничьей премудрости, волк уселся на полянке и тоскливо завыл, признавая своё поражение и жалуясь на жгучий голод. Никто не откликнулся на его зов: стая была либо слишком далеко, либо слишком занята, чтобы отвечать на зов одиночки-неудачника.
И лишь на исходе третьего дня, когда волк готов был уже приползти на брюхе, даже несмотря на возможность новой трёпки, лишь бы быть принятым обратно в стаю и получить свою долю добычи, – удача наконец-то улыбнулась ему. Обострившимся от голода чутьём он уловил соблазнительный запах издалека, немедленно вылез из-под бурелома, в котором пережидал дневную жару, почесал прокушенное вожаком ухо и потрусил по направлению к добыче.
Волк передвигался быстро, но прежде чем он достиг полянки, на которой расположилась добыча, запах изменился, а потом и вовсе стал слабеть. Сквозь ветви кустов он видел, как человек присыпает землёй обглоданные кости мелкой птицы, и чуть не выскочил из укрытия, но удержался – остатков чужой трапезы было явно недостаточно, зато нюх, не отвлекаемый более этим запахом, подсказывал, что имеется добыча посолиднее. Невдалеке от костра, встряхивая гривой и помахивая хвостом, пасся конь. А волку, несмотря на молодость, один раз уже довелось участвовать в охоте на такую дичь, и он знал, что по обычаям людей добыча будет удобно стреножена на ночь, что значительно облегчает дело. Оставалось дождаться, пока человек уснёт, а костёр прогорит и не будет отбрасывать отблески света так далеко.
Заставить себя ждать было нелегко, но волк, сердито проворчав что-то, улёгся в кустах. Слишком велика была ставка. Человек и конь чутко вскинули головы, заслышав это ворчание, пришлось прижать уши и затаить дыхание. Больше волк таких промахов не допускал, и через некоторое время конь, фыркнув, снова опустил голову к траве, а человек улыбнулся, потрепал коня по гриве и вернулся к костру. Какое-то время он сидел, глядя на огонь и пошевеливая большое полено в основании кострища, отчего в воздух каждый раз взлетали искры, напоминавшие волку диковинных пчёл. Во время прошлой такой охоты одна из этих пчёл очень чувствительно ужалила его, едва коснувшись косматой шкуры. Но сейчас волк выбрал куда более удачное место для засады, искры сюда не долетали.
Человек ещё раз сходил проверить коня, затем вернулся к костру, закутался в плащ и уснул. Волк положил голову на лапы и приготовился ждать.
Давно стихли ночные звуки, спряталась за горизонт луна, а волк всё ждал, не сводя глаз с костра. Наконец, выпустив последний тусклый язычок огня и струйку дыма, костёр погас. Волк пружинисто поднялся и бесшумно двинулся вперёд. Проскользнул мимо спящего, изготовился для прыжка – и только тут заметил отчётливую тень собственного тела, попавшую точно на лошадиную морду. На полянке всё ещё было светло! Осмыслить этот странный феномен волк не успел – конь всхрапнул, проснулся и с диким ржанием встал на дыбы, рассекая воздух копытами. В тот же миг рассеянный неяркий свет всколыхнулся, набирая силу, и на полянке стало светло как днём. Даже светлее, чем днём – словно самоё солнце спустилось с небес и зависло над кончиком разом пересохшего волчьего носа.
Волк попятился, щерясь и глухо рыча. Человек протянул к нему руку и что-то проговорил. Кажется, он успокаивал своего коня. Волк попятился ещё немного. Человек повернулся и снова что-то сказал, теперь уже обращаясь к волку. Тот всё ещё пятился, прижав уши и поджав хвост, а вместо устрашающего рычания из горла рвалось тоскливое подвывание, полное панического ужаса. Если бы волк владел человеческой речью, то он бы выкрикивал сейчас одну-единственную фразу: «Ты не человек!»
Не-человек словно понял причину его страха, усмехнулся – и свет стал тускнеть. Вскоре лицо и руки путника перестали светиться, хотя на полянке всё ещё было достаточно светло, но теперь этот свет был не ярче света костра и стало понятно, что исходит он от диковинной лампы на груди путника.
Но волку было не до того, чтобы рассматривать диковину. Он не мог оторвать взгляда от расширившихся зрачков не-человека. Они уже занимали – или волку так только казалось – весь глаз, и всё углублялись, становясь похожими на тоннель, на дне которого… Волк мелко задрожал: на дне тоннеля метались тени и языки пламени, вот пахнуло гарью, затем послышался треск – и от ствола упавшего рядом дерева взметнулись искры, тысячей острых жал впиваясь в волчью шкуру, рёв пламени перекрывал все звуки, дым разъедал глаза, а всё волчье существо затопил ужас…
Волк судорожно дёрнулся, клацнул зубами, чуть не прикусив язык, шлёпнулся набок, неловко, торопливо извернулся, вспахав лапами траву и листву, и кинулся прочь.
Не-человек долго смотрел ему вслед. Недоумение сменилось тревогой, а тревога перешла в глубокую задумчивость. Путник поворошил уголья костра, внимательно вглядываясь в пепел, будто надеялся обнаружить там что-то, но, видимо, ничего не нашёл. Посидел, повздыхал, глядя на бледнеющее небо на востоке, затем оседлал коня и тронулся в путь. Ореол чистого золотого света двинулся вместе с ним, постепенно вытесняемый светом дня. К тому моменту, когда путник выехал из леса, уже ничто не отличало его от других всадников, спешащих по своим делам.
***
Вода в фонтане журчала, скрадывая шум шагов, но женщина и не прислушивалась. Ей нечего было опасаться – едва ли во всём мире найдётся хоть один безумец, который решит покуситься на неё. Она же олицетворяет надежду: надежду на возвращение любимых, надежду на собственное возвращение – а это такая штука, от которой очень трудно отказаться. Особенно – в этом месте размышлений по её лицу обычно проскальзывала кривая усмешка – если она, Хранительница Равновесия Мира, должным образом справляется со своими обязанностями, и люди чувствуют полнозвучную радость бытия или хотя бы спокойное умиротворение.
Радужные рыбки брызнули прочь от её пальцев, едва на воду легли чуть приметные солнечные блики. Хранительница подняла взгляд к небу, убедилась, что солнце никак не причастно к произошедшему, и улыбнулась, оборачиваясь.
Солнечный луч – куда ярче тех давешних отблесков, перепугавших рыбок, затрепетал в рыжих волосах визитёра.
– Рад видеть тебя в добром здравии, Хранительница, – улыбнулся он.
– Горацио! – проворно соскакивая с бортика, воскликнула Сара. И тут же встревожилась: – Ты по делу? Что-то случилось?
– И да, и нет…
– То есть как обычно, – рассмеялась Сара. – Устал с дороги? Хочешь перекусить?
Горацио отрицательно качнул головой.
– Даже если и хочешь, разговор важнее, – пробормотала себе под нос Сара. – Что ж, тогда давай хотя бы присядем.
Она обошла фонтан и направилась к беседке. Горацио молча следовал за ней. Его лицо было сосредоточенно, он будто прислушивался к чему-то. Впрочем, войдя в беседку, он сбросил это выражение, мягко улыбнулся, усаживаясь вполоборота к Саре и опираясь локтем о колено поставленной на скамью ноги, а затылком о резной столбик, увитый виноградной лозой. Сара мимолетно отметила эту всегда восхищавшую её и порой даже вызывавшую лёгкую зависть особенность мага моментально вписываться, практически сливаться с местностью, где бы он ни оказался. Сама она даже здесь, у себя дома, как ни старалась выглядеть непринуждённо, двигалась неловко и скованно, – и сейчас сидела в напряжённой, неудобной позе.
– В чём дело, Горацио? – тряхнув головой, спросила она, не выдержав и минуты умиротворенного молчания. – Что происходит?
Горацио неспешно перевёл взгляд с переливающихся струй фонтана на лицо Сары, склонил голову набок и вздохнул, щурясь.
– Вот это мне и хотелось бы выяснить, Хранительница, – негромко проговорил он. Помолчал, затем снова вздохнул: – Скажи мне, девочка… ты несчастна?
Взметнулся и тут же утих яростный порыв ветра.
– Я ведь выполняю своё предназначение, не так ли? – хмуро, не поднимая глаз, спросила Сара. – Но некоторые вещи… Они не в моей власти. И не в твоей! – с вызовом добавила она, поднимая голову и встречаясь взглядом с синими глазами мага.
– Вот как? – вскинул брови он. – Чего же ты хочешь?
– Я…
Вновь зашелестели в порывах ветра листья, на какой-то миг в глазах Сары блеснула отчаянная надежда, но тут же сдвинулись брови, в небе грянул короткий раскат грома, и бросив сквозь зубы:
– Я хочу, чтобы ты не лез не в своё дело, Солнцеликий, – Сара выбежала из беседки.
***
Словно отголосок тихой мелодии коснулся слуха – что-то бесконечно нежное, далёкое.
– Ты слышал? – спросил Горацио, натянув поводья.
Гнедой поводил ушами и фыркнул. Горацио сидел неподвижно, прислушиваясь, но мелодия не повторялась. Зато по щеке вдруг мазнуло порывом ветра, словно мягкой детской ладошкой, тёплой ото сна.
– Вот оно что, – пробормотал Горацио. Потрепал коня по шее: – Давай, Медок, сворачиваем. Привал.
Гнедой без возражений повернул на первую же прогалину. Всадник торопливо спешился, накрутил повод на ближайшую ветку, а сам заозирался. Гнедой снова фыркнул, ударил копытом землю и мотнул головой, указывая направление.
– Спасибо, дружок, – улыбнулся Горацио.
Действительно, ручей оказался в двух шагах. Едва Горацио опустился на колени, прозрачная вода подёрнулась рябью, закрутилась словно водоворотом. Горацио коснулся воды рукой, и на месте водоворота вода разгладилась, раздвинув его и образовав какое-то подобие зеркальца в оправе из бурлящей воды.
– Здравствуй, моё солнышко, – улыбнулся Горацио отражению девочки лет семи.
– Папочка, – девочка, судя по всему, старательно сдерживала всхлипы, безжалостно терзая рыжий локон. – Я опять проснулась, а тебя всё нет и нет…
– Да, я знаю, я задержался, – кивнул Горацио. – Но ты же позвала и сразу меня увидела, верно?
– Но мамочка говорит, что я не должна тебя отвлекать, – покосившись куда-то в сторону, пожаловалась девочка.
– Ммм, – прикусил губу Горацио. – Знаешь, что мы сделаем? Давай, я сам договорюсь с мамой, чтобы она не говорила тебе этого? И если тебе станет грустно, ты всегда сможешь меня позвать, договорились? У меня нет на свете дела важней тебя, детка. Помни об этом, хорошо?
– Хорошо, – девочка с готовностью закивала. – А ты скоро вернёшься, папочка?
– Пока не знаю, детка. Но постараюсь вернуться как можно быстрее. А теперь позови маму, хорошо?
Девочка наклонилась вперёд, смешно чмокнула, изображая поцелуй, затем вода на миг помутнела – и Горацио встретился глазами с Элиной.
– Привет, – сказала она. – Как ты там?
– Привет. Немного задержался по пути. Но, думаю, ещё одна встреча – и можно будет возвращаться.
– Хорошо, – кивнула Элина. – Мэдисон беспокоится.
– Да, и об этом, – Горацио сжал губы, прищурился. – Я же просил?..
– У тебя нет доказательств, Горацио. Господи, а если она начнёт дёргать тебя через каждые пять минут? – всплеснула руками Элина.
– Я не хочу рисковать.
– Да? Тогда, может, лучше прекратишь свои разъезды и будешь побольше бывать дома?
Горацио отвёл взгляд, повисла тяжёлая пауза.
– Извини, – наконец, сказала Элина, выставив перед собой ладонь. – Я не должна так говорить с тобой…
– Со мной можешь разговаривать, как тебе угодно, – неожиданно оборвал её Горацио. – Но это всё не должно никак влиять на Мэдди. Особенно – на её настроение. Если она хочет поговорить со мной – она меня зовёт. Ты меня поняла?
Элина, помедлив, кивнула. Её взгляд, прищуренный и настороженный, не отрывался от лица Горацио, но он лишь коротко кивнул в ответ – и провёл рукой по воде, обрывая связь.
***
Гнедой вопросительно покосился в сторону обочины, намекая, что если хозяин не против, они могли бы проехать по краю дороги, так чтобы – при отпущенных поводьях, разумеется – у него была бы возможность ухватить сочной луговой травы.
– Извини, дружище, но нам правда некогда, – сочувственно улыбнулся Горацио. – Да и не для нас посажено.
Над цветущими головками травы трудолюбиво гудели пчёлы, так что, вероятно, цель его путешествия была близка. И действительно, приподнявшись на стременах, возле опушки Горацио увидел ряды ульев. Тропинка же уводила немного вбок, к дому.
Горацио спешился, накинул поводья Медка на столбик коновязи, прислушался к чему-то, усмехнулся и уверенно отправился в обход дома. Тот, кого он искал, действительно обнаружился на заднем дворе.
– Мир вам, – негромко сказал Горацио и покачал головой, когда паривший в воздухе молоток рухнул на землю в опасной близости от ноги пасечника, едва успевшего подхватить точно так же паривший в воздухе недостроенный улей, прежде чем тот повторил бы судьбу молотка.
– Я и не знал, что ты владеешь магией, Гил, – Горацио огляделся, подобрал полу плаща и присел к дощатому столу, пристроившемуся в тени под липой.
– А я и не владею, – спокойно ответил пасечник, аккуратно укладывая улей на землю. Обернулся, мотнул головой в сторону дерева: – Это вот он.
– Ваше высочество, – торопливо привстал Горацио, склоняя голову в учтивом приветствии.
– Да ладно тебе церемонии разводить, – проворчал Гил. – Грэг – парень простой. И толковый. Пугливый вон только, – усмехнулся он.
Видимо, это было привычной темой поддразниваний, поскольку «простой и толковый парень» наконец перестал настороженно разглядывать гостя, широко улыбнулся, спрыгнул с ветки и отвесил преувеличенно изысканный поклон. Правда, заметив, как дрогнула бровь Гила, паясничать тут же перестал, одним экономным пассом убрал разбросанные инструменты, другим призвал из дома посуду и нехитрую снедь: чай, сдобу, мёд в сотах.
– Липовый? – с удовольствием втянув носом поднимающийся над чашкой парок, уточнил Горацио.
– Всё самое лучшее для дорогих гостей, – снова улыбнулся Грэг.
Гил молча рассматривал гостя, затем подошёл, чуть косолапя, сел напротив, придвинул к себе чашку. Грэг сел с ним рядом, так же деловито придвинул к себе чашку и отломил кусок булки. Горацио мягко усмехнулся, отвёл взгляд.
– Хорошо тут у вас, – сказал он некоторое время спустя.
Спокойно сказал, но Грэг почему-то вздрогнул.
– Не дёргайся, ушастый, – успокоил его Гил. – Он же сказал, что пришёл с миром. Так, Солнцеликий?
– Знаю я их мир, – дёрнув плечом, буркнул Грэг. – И потом, он с утра с сестрёнкой разговаривал.
– Вот как? И о чём же?
– Не знаю, я слышал только, как громыхнуло, а потом Сара в комнате у себя заперлась.
– Как же ты сумел меня опередить? – с интересом взглянул на него Горацио.
– Да что тут особенного, – смутился Грэг.
– А ты покажи, да и всё, – усмехнулся Гил.
Грэг пожал плечами и вдруг откинулся назад, будто хотел, не оборачиваясь, достать до земли у себя за спиной. А через секунду обратно на лавку запрыгнул большой серый заяц.
– Я же говорю, толковый парень, – Гил ласково провёл рукой по длинным ушам и взглянул в расширившиеся от удивления – способности к магии крайне редко сочетались со способностью оборачиваться – глаза гостя. И вдруг застыл. Подался вперёд, как заворожённый, резко, с присвистом втянул воздух, и поднялся – с рыком, переворачивая стол и нависая всей огромной медвежьей тушей над упавшим на спину Горацио. Тот выставил вперёд руки, словно пытаясь прикрыться от буравящих его налитых кровью глаз зверя…
Медведь вдруг осел на задние лапы, мотнул головой, обхватил морду лапами, словно в раскаянии – и вот уже Гил протягивает руку, помогая ошарашенному гостю подняться с земли. Грэг, тоже вернувшийся в человеческий облик, сноровисто вернул на место лавочки и стол, сосредоточился, нахмурился, пощёлкал пальцами – и, словно последние события лишь почудились всем троим, снова на столе оказались и чашки, и чай, и угощение.
– Извини, – коротко сказал Гил. – Я… Я… Чёрт… – он оглянулся на Грэга, опасливо поднял взгляд на Горацио. – А ты сам видел то, что мне показал?
– Что? – опешил тот. – Что я тебе показал? Как?
– Угу. То есть… И это не предвидение?
– Что? – в один голос воскликнули Грэг и Горацио.
– Так, – мотнул головой Гил. Хлопнул ладонью по столу. – Хватит об этом. Забыли. Проехали.
Горацио долго и внимательно глядел на него, но Гил упрямо молчал. Взял чашку, отломил кусок сот и стал есть, с наслаждением причмокивая.
Убедившись, что ничего не добьётся, Горацио опустил взгляд. Хмурился, молчал, вычерчивал пальцем по столу какие-то лишь ему понятные узоры.
– Так что же ты забыл на этой скромной пасеке, о Солнцеликий? – внезапно прервал молчание Гил.
Горацио вздохнул, высоко поднял брови:
– Ну… Я приехал узнать, помнишь ли ты о своём долге…
– Перед кем? – жестом удержал дёрнувшегося Грэга Гил.
– Перед миром.
– Оглянись вокруг, – посоветовал Гил. – Что ты видишь?
Горацио прищурился, огляделся. Хмыкнул, низко опустил голову, сплёл пальцы в замок, опираясь на стол локтями, исподлобья взглянул на хмурящегося Грэга и спокойно наблюдающего Гила.
– Вижу, – согласился он. – Но она важнее. Ты должен…
– Должен что? Тогда, десять лет назад, когда она только начала таскаться сюда вслед за братом и вообразила, что это любовь, ты пришёл ко мне, помнишь? И сказал, что ничто и никто в мире – ты, я, он – не имеет значения перед капризами этой девчонки, потому что она, видите ли, Хранительница! Ты обещал, что когда ей исполнится двадцать один год, все мы будем свободны. Но до тех пор мы должны выполнять все её пожелания. Твои слова?
– Я и не отказываюсь.
– Тогда о каком долге ты говоришь сейчас? Какое её пожелание я должен выполнить? Превратить выдуманную любовь в настоящую? Прости, друг Горацио, но этого ни ты, ни я не в силах совершить.
– Что же… – Горацио растерянно искривил губы и мотнул головой. – Что же мне тогда делать?
– Не лезть не в своё дело, – чуть слышно буркнул Грэг.
– Ушастый, – одно это слово заставило его стремительно покраснеть. Миг – он опрокинулся назад, и серый заяц молнией сиганул в кусты.
– У нас же здесь нет поблизости волков? – задумчиво сказал Гил, глядя в пространство.
Горацио пожал плечами, подразумевая, что парень не первый день бегает по лесу в таком обличье, чтобы внезапно начать тревожиться.
– Послушай, – Гил осторожно положил руку на плечо Горацио. – Я понимаю, что ты в непростом положении. Свет – сам по себе нелёгкая ноша. А если ещё и Хранительница никак в ум не войдёт, даже и к тридцати годам…
– Всё ещё сложнее, – качнул головой Горацио. – Я не уверен, но… Кажется, у Мэдди проявляются задатки Хранительницы.
– Разве может быть две Хранительницы? – изумился Гил.
– Нет. В том-то всё и дело. Не может. Никогда не было…
– Ммм… А что на сей счёт говорят твои предвидения?
Горацио с удивлением вскинул взгляд:
– Предвидения? Я утратил эту способность после… После обряда.
Взгляд Гила невольно скользнул по вырезу его ворота, в котором виднелся выбившийся от встряски шарик: три крошечных солнца, пытающихся слиться в одно – рубиново-красная, огненно-жёлтая и пронзительно-голубая капля.
– Гил… – тон Горацио стал неуверенным. – Что ты видел? Почему назвал это предвидением?
– Я надеялся, что ты намеренно мне это показываешь, – признался Гил. – Вроде как запугиваешь. Но раз это не так… – он оглянулся, словно надеялся увидеть кого-то. – Всё равно не будет этого.
Он резко поднялся, разводя руки в стороны. Медведь встряхнулся и вперевалку затрусил к кустам, внюхиваясь в оставленный зайцем след.
Горацио посидел ещё немного, заправил охранный амулет под рубаху, в задумчивости посмотрел на бочку с водой, но передумал – встал и зашагал обратно к Медку. Кажется, ему придётся наведаться ещё в одно место, а загадывать наперёд, сколько может продлиться путешествие, как известно, бессмысленно.
Возвращение домой откладывалось.
@темы: CSI:LV, CSI:NY, CSI:Miami, "Сто историй", творчество, фанфики, Горацио Кейн
-
-
14.03.2013 в 10:40-
-
14.03.2013 в 13:47-
-
14.03.2013 в 13:50-
-
14.03.2013 в 13:55-
-
14.03.2013 в 14:10-
-
14.03.2013 в 14:24-
-
14.03.2013 в 14:51-
-
14.03.2013 в 15:53-
-
14.03.2013 в 15:58-
-
15.03.2013 в 12:59Пойду еще раз "Королевство" освежу в памяти, а потом еще раз перечитаю
-
-
15.03.2013 в 13:18-
-
15.03.2013 в 13:57-
-
15.03.2013 в 14:02AlyonaSL, как только - так сразу))))