Что-то с памятью моей стало - всё, что было не со мной, помню
Название: Доказательство любви
Размер: макси, 36300 слов
Канон: CSI:Miami
Пейринг: Горацио/Кристина, Эрик/Келли, Райан/нжп
Категория: гет
Жанр: детектив, драма, романс, хёрт/комфорт
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: насилие, нон-кон
Примечания: Авторская реальность, два года спустя после "Взрыва".
читать дальшеГлава 1.
Ночью и над водой звуки разносятся далеко. Но, должно быть, он заплыл дальше, чем далеко, потому что из песни, передаваемой по радио в оставшейся на берегу машине, до него доносились лишь отдельные слова, выкрикиваемые певцом с особой экспрессией.
Прости… Уходи… Полюбила… Позабыла…
Эрик лежал на доске для серфинга, спустив ноги в воду и глядя в звездное небо. Хотелось заложить руки за голову, но доска таких вольностей не позволяла, переворачивалась, и он положил одну руку на живот, а другую тоже спустил в воду, вяло пошевеливая кистью. В Майами была зима, но вода была теплой, особенно для такого опытного пловца, как Эрик Делко. Нагревшаяся за день, вода была теплее, чем воздух. Иногда Эрик жалел, что родился на жаркой Кубе, а жил в не менее жарком Майами. Климат, позволяющий заночевать под любой пальмой, не мог не влиять на поведение людей. Где-нибудь в северных штатах, в Канаде, где сейчас все было заметено снегом, где, выходя на улицу, человек должен был точно знать, когда сможет вернуться к очагу, – там все было по-другому. Человеку приходилось быть основательнее, расчетливее. Суровость природы требовала прочности отношений, как ни странно это звучало. Яркое южное солнце Флориды, теплый ветерок, ласковые океанские волны пьянили, настраивали на беззаботно-романтический лад.
Когда-то Эрик вполне соответствовал всему этому. Смазливые лица случайных подружек выветривались из головы раньше, чем остывал последний поцелуй на губах. Потом все изменилось. Вот такой же бездонной черной болью обрушилось на него осознание собственной смертности. Могло случиться так, что о нем, об Эрике Делко, вспоминали бы лишь по тем бесшабашно промотанным годам, которые он успел прожить до ранения. Он понял, сколько всего он не успел. Не сказал. Не сделал. Не почувствовал. Жизнь по-прежнему была впереди, вот только представление о том, как следует ее проживать, изменилось. И вот тогда в его пробитой пулей, больной памяти, порой с трудом удерживающей собственное имя или сегодняшнее число, стал постепенно формироваться некий островок, единственная опора и последняя надежда. И имя ему было – Келли. Та, которая была рядом. Та, которая всегда готова была помочь. Та, которая помнила за него, когда он забывал.
Эрик всегда знал, что она красива и умна. Но красивая и умная девушка, коллега, хороший друг – это совсем не то, что красивая и умная женщина, нежная и бесконечно желанная. Эрик далеко не сразу даже мысленно произнес «люблю». Просто… Им было хорошо и легко в компании друг друга. Совместный поход в ресторан, вечерняя прогулка по берегу, старая романтическая комедия в кинотеатре под открытым небом, мороженое в кафе… В какой-то момент они перешагнули черту, но практически не заметили этого. В их жизни ничего не изменилось. Просто иногда они оставались ночевать под одной крышей, а вечера чаще всего проводили вместе.
Потом был взрыв и много глупых и обидных слов, сказанных сгоряча, и – совершенно неожиданно для него – Келли вдруг сделала маленький шажок назад.
– Мне надо подумать, – сказала она.
Эрик не протестовал. Ему и самому нужно было время на то, чтобы подумать и попытаться понять, что именно заставляет его делать подобные глупости. Он так ни до чего путного и не додумался. А Келли, видимо, додумалась. Когда назначенная Горацио неделя отстранения от работы прошла, Эрик пригласил ее отпраздновать это событие.
– Знаешь, – нерешительно сказала Келли, отводя волосы от лица. – Мне кажется, мы с тобой поторопились…
Эрик опустил глаза. Поторопились? Можно подумать, они принимали какое-то решение. Все шло так, как шло, они просто отдались течению жизни.
– Разве нам было плохо? – с горечью спросил он.
– Нет, что ты, – тепло улыбнулась Келли.
– У тебя появился кто-то другой? – не стал ходить вокруг да около Эрик.
– Нет, – слегка будто даже удивленно откликнулась она.
– Так в чем же дело, Келл? – почему-то с обреченным, глухим отчаянием спросил он.
Возможно, потому что уже видел по ее ускользающему взгляду, то и дело прикусываемой губе, нервно-торопливым движениям кисти, отбрасывающей назад прядь волос, в ту же секунду падающую обратно, – видел, что ответа нет. Келли сама не знает, что побуждает ее расстаться с ним. И это – самое страшное.
– Эрик… – Келли не хотела, даже невольно, солгать ему, а потому не знала, что сказать. – Возможно, нужно немного времени, вот и все…
Келли слегка приподняла бровь и еле заметно пожала плечом.
– Ты в это веришь? – скептически переспросил Эрик.
Келли ощутила, как заливает жаром щеки.
– Нет, – почти шепотом ответила она.
– Мне перейти в ночную смену? – спросил Эрик после долгой паузы.
– Зачем? – искренне удивилась Келли. Если уж они работали в одну смену, встречаясь… Потом она поняла ход его мыслей. – Эрик, ну что ты, – как можно более ласково сказала она. – Мне ни в коем случае не неприятно будет видеть тебя. Ведь ты мой друг, этого ничто не изменит.
– Тогда почему бы нам не сходить куда-нибудь, – несмело начал Эрик. – Не сейчас, когда-нибудь, потом… – тут же торопливо добавил он, увидев, как дрогнуло ее лицо.
– Да, потом… Конечно, – улыбнулась Келли.
Лучше бы она этого не делала, потому что у Эрика перехватило дыхание и вспотели ладони, в висках бешено застучала кровь, и ему захотелось развернуться и убежать без оглядки, не дожидаясь лифта, от этой улыбки. Улыбки криминалиста Дюкейн. Которую он так часто видел на работе. Которая совсем была не похожа на нежную, расслабленную улыбку его любимой женщины по имени Келли Дюкейн, бывало, касавшуюся ее губ ранним утром.
Эрик не убежал. Качества, которые ему пришлось выработать в себе после ранения, чтобы удержать в руках рассыпающуюся память, пришли ему на выручку. В глазах поселилась глухая тоска, и Эрик старался пореже встречаться взглядом с Келли. Он не хотел ее жалости. Ему нужна была ее любовь. Он не хотел смиряться с приговором «друг». То, что когда-то случилось само собой, так же само собой и рассыпалось. В один миг – так же, как и случилось. Теперь Эрик не собирался полагаться на случай. Им было хорошо вместе, они помнили это, оба. Эрик надеялся, что эта память сыграет ему на руку.
Два месяца назад ему стало казаться, что все налаживается – в ответ на его очередное приглашение пойти куда-нибудь посидеть Келли откликнулась легко и непринужденно, и вечер получился замечательным, и, провожая Келли до дома, Эрик ловил на себе ее взгляды, и чувствовал будоражащую нерешительность. Келли уже хотелось снова сделать шаг навстречу.
И тут этот парень с ипподрома, как гром среди ясного неба. И у Келли вдруг обнаружилась хроническая усталость, из-за которой то и дело срывались обговоренные уже встречи, и сумка в ее шкафчике чуть ли не через день была довольно увесистой, что означало, что сегодня вечером великолепная всадница вновь полетит навстречу закату… Эрик лошадей побаивался. Но, если они нравятся Келли, он готов был преодолеть свой страх. Он вообще на многое был готов, чтобы доказать Келли свою любовь.
И вот сейчас он лежал в темноте, подставив лицо невесомому звездному свету, и словно волны о песок, несильно, неспешно, и в то же время с неумолимой методичностью, набегали одна на другую мысли о том, как это сделать. Внутренний судья сурово стучал молоточком, призывая мысли к порядку, пока криминалист Эрик Делко придирчиво осматривал их ряды, разыскивая самое важное доказательство в своей жизни.
Звонок мобильника он услышал чудом. Быстро преодолев отделяющее его от берега расстояние, Эрик с некоторой внутренней дрожью взял телефон в руки. А вдруг?..
Это был вызов. Эрик озадаченно потер затылок. Нет, память его не подводила, сейчас не их смена. Но вызов прозвучал, значит, Эйчу нужна его помощь. Нечего раздумывать.
***
– Что, не захотел ждать в номере? – понимающе спросил Трипп.
– Коронер приедет не раньше, чем через полчаса, – Горацио привычно поставил руки на пояс, оглядывая столпившихся неподалеку людей.
– Спасибо, что приехал, – поморщился Фрэнк. – Ночная смена, – он неодобрительно крякнул. – Один в отпуске, второй в больнице, стрельба в Гейблс, двойное убийство в Шорс.
Горацио тоже поморщился и кивнул.
– Ты не отвечаешь за всю лабораторию, – пожал плечами Фрэнк, уловив скользнувшее по лицу Кейна виноватое выражение.
– Я отвечаю за то, что мне пришлось выдергивать своих ребят в неурочное время, – с плохо скрытым раздражением ответил Горацио. Телефон Келли был выключен, и Горацио втайне даже был рад этому – Эрика и Райана вполне хватит, а то, что в номере… Конечно, Келли и Наталья тоже криминалисты, и не новички, но все же… Это не для женских глаз.
Фрэнк лишь пожал плечами. Если лейтенанту мало ответственности, и он желает взять на себя и это – пусть.
Сам Кейн приехал очень быстро, но Фрэнк знал причину – Кристина вот уже две недели как была в Канаде вместе с Джошуа. Университет Шервуд-парк пригласил ее на месяц, провести курс занятий с будущими хирургами. Горацио понимал, что опыт его жены уникален, и не возражал против поездки, но очень быстро понял, что в опустевшем доме ему не очень-то уютно, и стал допоздна оставаться в лаборатории, уезжая домой только спать.
Звонок мобильного телефона прозвучал резко. Фрэнк недоверчиво проследил, как Горацио начал улыбаться еще до того, как вынул телефон из кармана. Вероятно, Кристина всегда звонила в одно и то же время – догадался он.
– Пойду допрашивать свидетелей, – буркнул Фрэнк. – Толку, конечно, чуть…
– Кейн, – сказал Горацио, отходя чуть в сторону.
– Кейн? – удивленно переспросила Кристина, заставив Горацио улыбнуться шире. – Доктор Кейн?
– Нет, лейтенант Кейн, – важно сказал он.
– Хм, лейтенант Кейн, – будто в задумчивости повторила Кристина. – А вы не позовете к телефону моего мужа? Надеюсь, он поблизости, сэр.
– Нет, – строго сказал Горацио. – Его нет дома. Он сейчас занят.
И тут услышал голос сына – видимо, Кристина включила громкую связь.
– Папа занят? – расстроенно переспросил Джошуа, испортив им всю игру. – Поговорить с папой…
– Он уже освободился, сынок, – быстро заверила Кристина.
– Папа? – теперь голос сына звучал громко, похоже, Кристина отдала ему телефон.
– Да, Джошуа, – Горацио прикрыл глаза, представляя себе малыша. – Как вы там поживаете?
– Хорошо, – обрадовался Джошуа. – Санки – бум!!! Снежок холодный. Вкусный, – тихонько добавил малыш и тут же огорченно сообщил. – Мама ай-ай-ай, нельзя…
Горацио изо всех сил пытался справиться с улыбкой. Катание с горки и мамин запрет на поедание горстями снега были непременной частью ежедневных рассказов сына. Горацио подозревал, что малыш втайне надеется, что папа проникнется и разрешит поедание снега. Оставалось только позавидовать оптимизму ребенка, ибо Горацио ни разу не дал даже намека на возможность отмены этого запрета.
– Маму нужно слушаться, Джош, – твердо сказал он и снова начал борьбу с расползающейся по лицу улыбкой, услышав тяжелый вздох сына. После этого Горацио пришлось повторить также ежедневный отчет о том, что все оставленные дома машинки чувствуют себя хорошо, получили свою порцию бензина и не нуждаются в техпомощи.
– Папа, приезжай сюда? – неожиданно попросил малыш. – Я скучаю.
– Джошуа, ну ведь ты скоро приедешь обратно, – ласково сказал Горацио.
– Завтра? – обрадовался Джошуа.
– Нет, – улыбнулся Горацио.
– Еще две недели, это быстро, – сказала Кристина. Ее было еле слышно, видимо, Джошуа не отдавал телефон и не давал включить громкую связь.
– Если не завтра, это долго, – с железной логикой возразил родителям Джошуа.
– Если ты побыстрее ляжешь спать, то завтра наступит быстрее, – привела свой аргумент Кристина.
– Спокойной ночи, папочка, – послушно сказал ребенок. – Я позвоню завтра. Я уже почти сплю и завтра уже быстро.
– Хорошо, Джошуа, – снова улыбнулся Горацио. – Спокойной ночи. Я люблю тебя.
– И я тебя, – в трубке раздался чмокающий звук, малыш изобразил поцелуй, а вслед за тем какой-то шум.
– Все в порядке? – встревожился Горацио.
– Да, милый, – откликнулась Кристина. – Просто телефон упал. У тебя все хорошо? – быстро и тихо спросила она.
– Да, все в порядке, просто придется поработать сегодня, ночная смена не справляется, – Горацио оглянулся через плечо. Подъехала машина. Доктор Прайс. Можно приступать к работе. Но обрывать разговор ему не хотелось.
– Ладно уж, идите работайте, лейтенант, – с усмешкой сказала Кристина. Расстояние ничуть не мешало ей читать его мысли.
– Кристина, – Горацио слегка замялся. – Может, мне и правда приехать?
– Милый, не выдумывай, – Кристина говорила очень тихо и мягко. – Джошуа всего два года, и уверяю тебя, он осознает, что скучает, только тогда, когда говорит с тобой. А ты у меня взрослый мальчик. Две недели пролетят быстро.
– Хорошо, – кивнул Горацио. – Ты права.
– Я всегда права, – задиристо сказала Кристина. – Иду, солнышко, – торопливо сказала она в сторону. – До завтра, милый.
– До завтра.
Горацио сложил телефон, убрал его в карман, но медлил, удерживая в голове голоса жены и сына. Он тоже скучал, и Джошуа был чертовски прав – если не завтра, то это долго. Еще целых две недели ему возвращаться в пустой дом. Сейчас казалось странным, что всего каких-то два-три года назад это было его естественным состоянием. К хорошему привыкаешь быстро. Вот и Горацио уже казалось, что его дом был таким всегда.
А ведь их жизнь наладилась далеко не сразу. Полтора месяца после рождения сына были как кошмарный сон. Малыш плакал. Плакал днем и ночью. Первые дни все было нормально, а потом становилось все хуже и хуже. Даже их взаимовыручки не хватало – катастрофически не высыпались оба. Кристина просто не находила себе места – даже ее опыт был бессилен. Малыш был здоров, накормлен, чист – и плакал. Даже на руках.
Горацио хотелось выть от бессилия. Он приходил с работы, брал сына на руки и нянчился с ним, чтобы Кристина могла хоть сколько-то поспать. Он нянчился бы и всю ночь, чтобы она выспалась как следует, но жена была непреклонна – он должен спать перед работой, нянчиться с детьми – обязанность женщины. Спалось ему плохо – кровать рядом с ним была пуста, а снизу, почти неслышно, но все же доносился плач ребенка.
Однажды Горацио проснулся еще до звонка будильника с удивительным ощущением, что наконец-то выспался. А в следующую секунду он подскочил, осознав, что в доме тихо. Горацио метнулся вниз – в доме было пусто. Кристину он нашел на берегу. Она стояла неподвижно, глядя на неспешно поднимающееся солнце. Он обнял ее, с замиранием сердца почувствовав, как дрожат и подгибаются у нее ноги. Джошуа спал. Горацио стиснул зубы, поняв, что рубашка там, куда Кристина уткнулась лицом, промокла. Он осторожно взял ее вместе с ребенком на руки, почти не ощутив тяжести. За эти полтора месяца Кристина сбросила не только тот вес, что набрала за время беременности, сейчас она была еще тоньше, чем в тот далекий год, когда они только встретились.
Горацио принес их домой. Едва они поднялись в спальню, Джошуа проснулся и заплакал. И тут у Горацио мелькнула идея – несколько минут торопливых поисков, и из музыкального центра понеслась негромкая мелодия, основой для которой служил шум прибоя. Еще через несколько минут он укрыл спящую с Джошуа на руках Кристину одеялом и занялся музыкальным центром. Функция повтора там была. Мелодия будет повторяться снова и снова, и малыш будет спать, а значит, выспится и Кристина. Горацио присел рядом, отвел с лица жены растрепавшиеся волосы. Если б он только знал раньше!
Кристина открыла глаза внезапно, и сначала Горацио показалось, что она сошла с ума.
– Белый шум, – хрипло прошептала она. – Господи, это же эффект белого шума!
Осторожно положив ребенка, она метнулась в другую комнату. Горацио торопливо пошел за ней, не зная, чего и ждать. Кристина прижимала к уху трубку телефона, раскрытая записная книжка валялась рядом.
– Милый, прости, нам придется лечь в больницу, – сказала Кристина, закончив разговор. – Если я права, то Джошуа не может спать из-за головной боли и звона в ушах. Возможно, это опухоль или аневризма, – она всхлипнула, прижимая руку ко рту.
– Это опасно? – с трудом проговорил Горацио.
– Да, – Кристина кивнула, быстро подошла к нему и крепко прижалась. Горацио обнял ее в ответ, целуя в макушку. – Но мы справимся, так, милый? – твердо сказала Кристина, будто набравшись сил в этом объятии.
И еще три долгих недели он видел их лишь урывками, выкраивая время и задаривая цветами и конфетами персонал больницы, чтобы ему разрешали приходить к ним в часы, отнюдь не предназначенные для посещений. Потом Горацио второй раз забирал домой жену с ребенком из больницы. Операция прошла успешно, оставив на голове Джошуа небольшой шрам, и оказалось, что их сын на самом деле отличается исключительно спокойным характером. За две недели послеоперационного периода стало незыблемой истиной – просто так Джошуа Кейн не плачет.
Они вернулись домой, Кристина покормила и уложила сына в кроватку, первый раз за два месяца. Горацио ушел в ванную перед сном и вдруг почувствовал, что его колотит нервная дрожь. Он уже побрился, почистил зубы и стоял, с неожиданно проснувшимися странными чувствами разглядывая себя в зеркале. Он собирался лечь в постель с женщиной, которую безумно любил, которая была его женой. Они не были близки, казалось, целую вечность, и к тому же он вдруг осознал, как мало он ее знает. Большую часть того времени, что они провели вместе, Кристина была беременна. То есть судить о ее характере, основываясь на поведении в это время, нельзя. Что он знает о ней, кроме этого? Безумно мало. Например, как она отнесется к его неудаче в постели? Горацио совсем не был уверен, что сегодня сможет быть на высоте – воздержание было слишком долгим. Обычно люди начинают совместную жизнь с того, что узнают друг о друге именно такие мелочи, реакции на повседневные, житейские, будничные вещи. У них с Кристиной было все наоборот. Как Кристина поведет себя в чрезвычайной ситуации, Горацио довольно отчетливо представлял. Но вот ее реакцию на пролитый в постель кофе – с трудом.
Неизвестно, сколько бы он так простоял и до чего бы додумался. Но Кристина не стала ждать. Горацио не услышал, как она вошла, лишь почувствовал, как сзади прижалось горячее женское тело, ладони скользнули по его животу, он поспешно обернулся, не успев придержать полотенце, которое не удержалось на бедрах, Кристина прижалась плотнее…
У него перехватило дыхание, и прежде чем он успел отстраниться, что-то сказать или сделать, случилось то, чего он и опасался. Кристина отступила на шаг. Горацио стоял, опустив руки, не зная, как теперь быть, виновато взглянул жене в лицо и не поверил своим глазам – она с трудом сдерживала смех. Он неуверенно улыбнулся, в полном замешательстве, не понимая, что это означает. Кристина включила воду и ловким, каким-то озорным мальчишечьим движением впихнула его под душ.
– О господи, – задыхаясь от смеха, проговорила она, взглянув на его растерянное лицо, текущие по нему струйки воды. – Милый, иногда мне кажется, что тебе лет двадцать от силы.
– Вот еще, – надул губы Горацио. Стоило ему сообразить, что Кристина, как всегда, просчитала ход его мыслей, и попросту спровоцировала, чтобы то, чего он боялся, поскорее осталось позади, как к нему вернулась та легкость, что всегда была неповторимой изюминкой их отношений, так привлекавшей его в этой женщине, умеющей создавать эту самую легкость так просто. – Ты же младше на десять лет, а я не занимаюсь сексом с несовершеннолетними, – Горацио покачал головой.
– Что? – округлила глаза Кристина. – Чем-чем это ты собрался заниматься?
– Ммм, – задумчиво нахмурился Горацио. – Подойди-ка поближе, я тебе все объясню.
– Мне и здесь неплохо, – Кристина заложила руки за спину, кокетливо склонила голову и чуть покачала корпусом из стороны в сторону, играя маленькую девочку. В сочетании с полной обнаженностью, присущей ей худощавостью, но с формами недавно родившей женщины – эффект получился сногсшибательный.
– Ну тогда я сам подойду, – хищно шепнул Горацио, мгновенно оказываясь рядом и сжимая жену в объятиях так, что у нее вырвался придушенный писк.
Утром Кристина безжалостно растолкала его, заявив, что она предупреждала. Горацио смирился – ведь и правда предупреждала, вот только тогда казалось, что ему никак не больше двадцати лет и нескольких часов сна вполне хватит. В награду ему досталась чашка горячего кофе, поцелуй и шутливая угроза, что, если он сейчас же не проснется, Кристина втихомолку повяжет ему галстук, который он терпеть не может, и пусть только попробует снять.
– Все-все, я испугался и проснулся, – заверил Горацио.
Остановился возле двери, оглядываясь. Кристина улыбалась.
– И вот я приду сегодня вечером, и ты будешь здесь, будешь меня ждать? – Горацио говорил тихо и улыбался так, будто это была шутка, но в глазах было что-то такое, от чего сразу становилось ясно, что никакой шуткой тут и не пахнет.
– Ну, может, я буду наверху или в гостиной, – спокойно пожала плечами Кристина. – Но мы будем тебя очень ждать, – ласково заверила она, подходя вплотную и кладя руки на грудь Горацио. Он обнял ее, наклоняясь, зарываясь лицом в волосы. Странное ощущение, что это впервые, переполняло его. Вроде бы он и раньше уходил на работу, а Кристина оставалась дома. Но это бывало очень редко, чаще они уходили вдвоем, каждый на свою работу, и потом, у них не было ребенка, и это не соответствовало какому-то очень важному стереотипу, живущему в каждом мужчине. – Милый, это не последний день, тебе еще успеет надоесть, – взъерошив волосы на его затылке и легонько похлопав по плечу, сказала Кристина. – Ну, давай, соберись, – подбодрила она, чмокнув его в макушку.
– Никогда не надоест, – пообещал Горацио. – Никогда.
С тех пор прошло почти два года, и Горацио так и не разуверился в своих словах. Как это могло надоесть? Растущий сын, который с каждым днем становился все больше и умнее, который приветствовал его радостным визгом в первый же день, когда он вернулся домой, который познавал этот большой и сложный мир, в котором Горацио был неотъемлемой и очень-очень важной частью. Жена, которая понимала его порой лучше, чем он сам. Горацио уже подзабыл, как при первом знакомстве она показалась ему обыкновенной. Если бы сейчас кто-то отозвался так о Кристине, Горацио промолчал бы, с презрением подумав, что этот человек ничего не понимает в женщинах.
Глава 2.
Полтора месяца назад Горацио еще раз убедился в том, что он не знает жену до конца. В первый день рождения сына на него свалилась какая-то срочная работа, и вечеринку он благополучно пропустил. Во второй день рождения Джошуа Кристина утром напомнила мужу, что сегодня у них ожидаются гости. Горацио рассеянно кивнул – гости, так гости, эка невидаль. Приехав домой вечером, он в полной мере осознал, как заблуждался.
Остановившись на пороге гостиной, Горацио старательно пытался сохранить невозмутимость. Всего восемь человек казались целой толпой, и вся эта толпа расположилась в гостиной как у себя дома. Из соседней комнаты и со двора доносились детские голоса и крики.
– Девочки, дружно сглотнули слюну, салфетки на журнальном столике, – нарушил молчание голос Кристины. – Это не случайный гость, это мой муж, могли бы и догадаться, Джошуа вы видели, а больше тут на три квартала в округе нет рыжих парней.
Горацио усмехнулся, на остатках рассеянности поправляя жетон и пистолет и ставя руки на пояс. Оживившиеся было гости снова замерли.
– Девочки, у кого остались салфетки, дайте мальчикам, – Кристина с трудом сдерживала смех. – Это новая разновидность копов, помесь сумасшедшего профессора и Джеймса Бонда, называется «криминалист», Горацио как раз занимается разведением этой уникальной породы, поскольку сам из их числа. Кому понравилось, там есть парочка холостых экземпляров, инструкцию по содержанию в неволе я вам напишу, так и быть.
Общий смех снял напряжение, все заговорили, не отрывая, впрочем, изучающих взглядов от Горацио.
– Боже мой, Кристина, и как ты только решилась, – с нервным смешком сказала одна из женщин. – Я думала, за копа замуж только чокнутая выйдет, но ты-то нормальная…
– А он меня под дулом пистолета заставил, – не моргнув глазом, тут же заявила Кристина.
На сей раз смеялись от души. Горацио быстрым шагом пересек гостиную, Кристина ждала, вызывающе подбоченившись. Демонстративный поцелуй был встречен радостными воплями и одобрительным свистом.
– Кажется, это единственный способ заткнуть тебе рот, – негромко сказал Горацио.
– А поскольку мы этот способ применить не можем во избежание травм, несовместимых с жизнью, представьте себе, что нам приходится выносить, – подхватил, радостно улыбаясь, невысокий коренастый мужчина лет сорока, сидящий ближе всех. – Имею честь работать под началом вашей жены, сэр, – приподнимаясь, поклонился мужчина.
– Горацио, – представился Кейн, протягивая руку.
– Джейсон, – крепко пожимая ее, представился мужчина.
– Вот и замечательно, – тут же выскользнула из рук Горацио Кристина. – Знакомься. Генри, Джейк, – Кристина кивнула двум мужчинам, только-только вновь обратившим свой взгляд на шахматную доску. – Время от времени он утверждает, что едет на рыбалку. Так что проверьте его на вшивость. Девочки, учтите, что он дикий, сильно не наседайте, а то больше я его к гостям не выманю. Все, если мы не хотим остаться голодными, я возвращаюсь на кухню.
Голодными они не остались. Что до Горацио, так ему с непривычки казалось, что и еды, и общения было даже слишком много. Но в целом, как он потом вынужден был признать, все было довольно неплохо. Просто он давно не общался с людьми вот так. Поначалу его немного напрягало столь повышенное внимание к своей персоне, но в этом не было ничего странного. Эти люди были их соседями, некоторые – коллегами Кристины. При этом ее они знали не первый год, а ее мужа видели впервые. Их любопытство было естественно и оправдано.
А еще Горацио понял, что впервые видел, как Кристина общается с людьми, как реагируют на нее люди. Его поразило неподдельное уважение, которое выказывали его жене. Ее уважали и даже немного побаивались. Это удивительным образом облегчало общение. На взгляд Горацио, большинство из присутствующих не раз переступило границы дозволенного по отношению к чужим мужьям и женам. Слишком вольные жесты, слишком вольные взгляды. Горацио коробило от этого. Он с невольным ужасом думал о том, насколько будет неловко, если кто-то из женщин начнет заигрывать с ним. Как смотреть в глаза ее мужу? Как смотреть в глаза Кристине? Отказать – не проблема, как сделать это так, чтобы не спровоцировать скандал, ведь Кристина общается с этими людьми уже долго. И, судя по всему, собирается общаться в дальнейшем.
По счастью, Кристина сумела поставить себя так, что никто не лез к ней, и это отношение неприкасаемости распространилось и на него тоже. Больше всего, насколько ему удалось понять, все опасались Кристининого острого язычка. Похоже, о том, что она от слов вполне может перейти к делу, подозревали немногие. Кристина с упоением играла в «самую обычную женщину», замужнюю женщину с ребенком, обывательницу. Но то, что она ею не являлась, скрыть было невозможно. Все принимали эту игру, потому что так было проще, но Горацио не раз подмечал, как то, что казалось его жене самым обычным суждением, приводило всех остальных в легкое замешательство. Они были из разных миров. Даже он был им ближе, несмотря на его профессию, несмотря на то, что большинство тем разговоров были для него так же значимы, как скорость размножения дождевых червей в Уругвае.
Вечеринка прекратилась сама собой, когда Джошуа, примостившийся на руках у Горацио, стал недвусмысленно клевать носом. Те детишки, что были помладше, тоже проявляли признаки усталости, и компания потихоньку начала расходиться. Пока Горацио укладывал спать Джошуа – малыш, перевозбудившись, никак не мог уснуть, капризничал, требовал еще сладкого и еще сказку – Кристина успела прибраться.
– Ну как ты, живой? – поинтересовалась она, ныряя под одеяло и прижимаясь к мужу.
– А мне даже понравилось, – обнимая ее, храбро заявил Горацио.
– Аха, значит, можно устраивать это почаще, – коварно протянула Кристина.
– Нет, не надо, – сразу капитулировал Горацио. – Но два-три раза в год я вполне это переживу.
– И замечательно, – улыбнулась Кристина.
– Так что ты хотела сказать? – Горацио знал эту легкую отстраненность во взгляде, свидетельство того, что жена поглощена какой-то мыслью.
– Не сегодня, – прошептала она, прижимаясь покрепче, и возражений у него не нашлось.
***
О приглашении в Шервуд-парк Кристина рассказала на следующий день за завтраком. Провести небольшой курс, всего месяц. Нельзя сказать, что Горацио это порадовало, но и ничего страшного он в этом не видел. Джошуа отнесся с восторгом к перспективе такой поездки. Там был снег! Правда, малыш до конца верил, что ему удастся обойтись и вовсе без потерь – увидеть снег и не расставаться с папой. Тем не менее, сегодня впервые после отъезда Джошуа сказал, что скучает. Видимо, новые впечатления немного поутихли.
А вот «большой мальчик» Горацио Кейн испытывал сложные и большей частью неприятные чувства. Возникли они не сразу, а лишь позавчера, когда он случайно наткнулся на то самое письмо с приглашением. С самим письмом все было нормально, все было именно так, как рассказала Кристина. За исключением приписки.
«Искренне надеюсь, что Ваше согласие прочитать этот курс будет первым шагом на пути дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества. Возможно, будет дерзостью с моей стороны, но я рискну еще раз попросить Вас обдумать мое первоначальное предложение. Уверен, что, пожив у нас этот месяц, Вы измените свое мнение. Место преподавателя в нашем университете и заведующего отделением в нашей больнице Вам гарантированы. Смею надеяться, что к окончанию Вашего курса Ваше мнение сложится более благоприятным для меня образом.»
Дальше следовала подпись. Перечитав эту приписку еще раз, Горацио пришел в еще большее смятение. Человек, писавший это, искренне полагал, что согласие Кристины прочитать этот курс является завуалированным согласием на переезд. Ей предлагают равную нынешней должность, да еще и место преподавателя. Почему Кристина ни словом не обмолвилась об этом? Что это может значить?
***
За спиной Горацио скрипнули тормоза машины. Он обернулся и выпрямился. Приехал Эрик. Их ждал прикрытый окровавленной простыней труп в номере отеля. Отель был не из лучших, мужчина с какой-то женщиной вчера сняли номер, сегодня утром женщина сдала ключи, а убирать номер пришли лишь вечером. Тогда и вызвали полицию. Криминалисты ночной смены были заняты, и дело принял Горацио Кейн.
***
– Привет, – кивнул Эрик, подходя к Кейну.
– Спасибо, что приехал, – ответил Горацио, разворачиваясь. – Ночная смена занята.
– Нет проблем, – снова кивнул Эрик, и оглянулся, пытаясь определить, кто еще из коллег приехал на внеурочный вызов.
– Телефон Келли не отвечает, Райан сейчас подъедет, – Горацио склонил голову набок, внимательно глядя в лицо Эрика. – Все в порядке?
– Да, наверное, – тряхнул головой Эрик. Келли редко отключала телефон, и Эрик знал, что это означает. Это не было новостью, просто возвращало его мысли все в тот же замкнутый круг. Как доказать? И что делать сейчас? Если он не будет вмешиваться в зарождающиеся отношения Келли и Теренса, это будет воспринято как уважение к ее выбору или как отказ от борьбы? На мгновение у Эрика даже мелькнула мысль спросить совета у Горацио, но он тут же одумался. Правила лаборатории никто не отменял. А финтить, пытаться изложить ситуацию иносказательно – Эрик не хотел. Да и не факт, что Горацио не догадается даже по иносказательному изложению.
– В таком случае, не будем заставлять ждать доктора Прайс, – чуть приподнял бровь Горацио, кивая на дверь номера.
– Белый мужчина, около сорока пяти лет, – кивнув вошедшим, сразу же привычной скороговоркой начала Тара.
– Эйч, может, имеет смысл проверить руки на следы крови у тех, кто толчется за лентой? – с трудом оторвав взгляд от диковинного ярко-красного декора, который «украшал» замызганный гостиничный номер, спросил Эрик. – Убийца не мог не запачкаться.
– Не думаю, – сощурившись, и оглядывая распростертое на кровати тело, ответил Горацио. – Убийство совершено до шести утра. У него было достаточно времени смыть кровь.
– Даже раньше, – кивнула Тара. – Судя по температуре печени – от двадцати одного до двадцати четырех часов назад.
– То есть от полуночи до трех, – перевел Эрик.
– Фрэнк, когда женщина сдала ключи от номера? – спросил Горацио остановившегося на пороге Триппа.
– Около шести, – упирая руки в бока, ответил тот. – А что?
– Я думаю, это не так, – оглядывая номер, протянул Горацио. – Фрэнк, – прищурился он. – Фрэнк, что могла женщина делать тут три часа?
– В обмороке лежать, – буркнул Трипп. Затем оглядел еще раз номер, сделал пару шагов, приоткрыл встроенный шкаф. Никаких следов того, что там кто-то сидел взаперти, заметно не было. – Пойду еще раз побеседую с хозяйкой, – пожал плечами он.
– А ты думаешь, это не она убила? – поинтересовался Эрик.
– Пока что у нас нет фактов, позволяющих исключить какой-то из вариантов, – Горацио вновь перевел взгляд на продолжающую осмотр Тару. – Что еще, доктор Прайс?
– Тело не перемещали, – с готовностью откликнулась Тара. – Я думаю, он дал себя связать добровольно, – она приподняла кисть руки мужчины и продемонстрировала узел. – Руки разведены в стороны и привязаны к спинке кровати, но поза удобная, больше похоже на сексуальные игры, чем на начало насилия. Об этом же свидетельствует то, что использовали не веревку, не наручники, а гладкие ленты. Узлы завязаны скользящие, но повреждений кожи на запястьях нет, – Тара пожала плечами. – Думаю, он начал дергаться и затянул узлы только тогда, когда его начали убивать.
– Возможно, использовался какой-то препарат, – фотографируя стаканы и бокалы на столе, сказал Эрик. – Я возьму пробы и отпечатки пальцев.
– И все-таки мужчина или женщина? – задумчиво поднял брови Горацио. – Характер ран может помочь нам ответить на этот вопрос?
Тара откинула пропитанную кровью простыню, прикрывающую живот и пах мужчины, на секунду отвернулась, зажав запястьем руки нос.
– Все в порядке, доктор Прайс? – сочувственно спросил Горацио. Он уже успел убедиться, что Тара достаточно профессиональна, но о том, что она всего лишь молодая женщина, тоже забывать не стоило.
– Да, – немного сдавленным голосом ответила Тара. Сжала губы, сощурилась, выдохнула. – Кто-то был очень зол на него, – она покачала головой. – Точнее, на его либидо. Раны глубокие, уверенные, – уже более твердым голосом продолжила она. – Сперва идут порезы, – Тара показала рукой несколько почти неразличимых в крови линий на животе, от груди к паху. – Затем колотые раны, – она шумно выдохнула, снова качая головой. – Его гениталии словно через мясорубку пропустили.
– И установить, был ли сексуальный контакт перед смертью, вряд ли удастся, – Горацио оглядел залитые кровью простыни и в задумчивости забарабанил пальцами по удостоверению.
– Почему никто не слышал криков? – тихо спросил Эрик. Он старался не смотреть в сторону тела лишний раз – болезненно холодело в животе и хотелось прикрыть пах руками.
– Даже если и слышали, как отличить, от чего кричит человек, от боли или от удовольствия? – застегивая молнию на мешке, сказала Тара.
Недоверчиво хмыкнул показавшийся в дверях и услышавший последнюю фразу Трипп.
– Ты был прав, – кивнул он Горацио. – Никто не видел, кто и когда сдал этот ключ. Хозяйка говорит, все номера были заняты, она ушла спать около половины первого. В шесть она пришла, а ключ висел на дверной ручке. Когда пришла уборщица и обнаружила труп парня, хозяйка, естественно, решила, что ключ сдала женщина, и так и сказала.
– Понятно, – поморщился Кейн. – То есть кроме времени смерти пока что никакой информации.
– Документов нет, орудия убийства – тоже, – поддакнул Эрик. – Но раздевался он, похоже, сам, – добавил он, рассматривая одежду, небрежно брошенную на стул. – Джемпер снят вместе с футболкой, но не вывернут наизнанку, – пояснил он, делая жест, будто он захватывает ворот рубашки сзади и тянет через голову вверх. – Вряд ли так получилось бы, если б его раздевали.
– Возможно, – согласился Горацио.
– Он предъявил водительские права, когда снимал номер, – Трипп листал свою записную книжку. – Гарольд Смит. Расплатился наличными.
– Что говорят свидетели? – глядя на начинающую редеть толпу, спросил Горацио.
– Что денег нет, и счастья в личной жизни тоже, – скривился Фрэнк.
– Как всегда, никто ничего… – понимающе усмехнулся Горацио.
– Но есть кое-что интересное, – неожиданно добавил Фрэнк. – Видишь там высокую блондиночку? Она из девятнадцатого номера.
– Через номер от жертвы, – сузил глаза Горацио. Женщина была просто-таки вызывающе красива, а на ее лице было написано совсем не банальное любопытство. Интерес и …легкий ужас. Как будто она знала, что произошло в номере.
– Понимаю, – кивнул Горацио. – Ты с ней уже побеседовал?
– Нет, – возвел глаза к потолку Трипп. – Оставил тебе.
Эрик старательно спрятал усмешку, продолжая методично обрабатывать стаканы на столе. Горацио и Фрэнк давно работали вместе, и хорошо знали, кому какая роль удается лучше. Если нужно сыграть «злого копа», то это к Фрэнку. А вот расположить к себе не желающего разговаривать свидетеля – это лучше оставить Горацио.
– Между прочим, я женат, – лукаво поглядывая на Триппа, напомнил Горацио.
– Между прочим, твоя жена в отъезде, – парировал Фрэнк.
– А что это меняет? – пожал плечами Горацио, выходя из номера.
Эрик уже с нескрываемой усмешкой покосился на ошарашенного Триппа. Фрэнк шумно втянул воздух, не нашел, что сказать, и так же шумно выдохнул. Нет, он, конечно, знал, что Кейн – «правильный», но не настолько же.
В тоне Горацио чувствовалась искренняя убежденность. А Фрэнк по опыту своего брака знал, что меняет, еще как меняет. А для многих мужчин и присутствие жены не является сдерживающим фактором. Зачем далеко ходить за примером – у нынешней жертвы на руке было обручальное кольцо, но Фрэнку как-то не верилось, что мужчина пойдет в грязный придорожный отель заниматься любовью с собственной женой.
Мысли же Эрика уплыли в другом направлении. Ему подумалось, что очень жаль, что этого не слышала Кристина, потом он мысленно усмехнулся, мол, она никогда и не нуждалась в лишних доказательствах любви Горацио, после чего мысли вновь свернули на привычную, избитую колею – как ему, Эрику Делко, доказать единственной женщине в мире, с которой он хочет быть, что его любовь не меньше.
Глава 3.
Поговорить со свидетельницей Горацио удалось не сразу. Он вышел из номера, остановился, встав боком и поглядывая на женщину, оценивая, что она из себя представляет, и прикидывая, с чего начать разговор. Но его мысли перебил запыхавшийся Райан.
– Эйч, прости, что не сразу приехал, – начал он с ходу.
– Спокойнее, мистер Вулф, вся работа еще впереди, – развернулся к нему Горацио, стараясь не терять из виду свидетельницу.
– Да? Отлично, – широко улыбнулся Райан, и тут же замялся, складывая руки на груди, опуская голову и начиная ерошить бровь большим пальцем.
Горацио наблюдал за этим, стараясь не улыбаться слишком уж явно. В последнее время он ловил себя на ощущении, что его отношение к Джошуа и отношение к Райану во многом схожи. По крайней мере, сейчас он как наяву видел заспанного сынишку, топчущегося ранним утром в выходной на пороге спальни родителей, ерошащего рыжие волосенки в ожидании, когда его заметят. Джошуа признавал правоту мамы, что у него есть собственная комната и собственная кроватка, но хоть полчасика сна на родительской кровати, между мамой и папой – что могло быть слаще?
– А работы много? – поинтересовался Райан.
– Как всегда. А в чем дело? – Горацио чуть нахмурился, поскольку женщина из девятнадцатого номера, кажется, собралась уходить.
– Ну… – Райан вскинул на него глаза и, собравшись с духом, закончил. – Я хотел бы взять выходной.
– Если я правильно помню, то выходной у тебя в воскресенье, – приподнял бровь Горацио.
– Правильно, – кивнул Райан. – Но я хотел взять еще и субботу, – Райан изо всех сил улыбкой старался смягчить наглость подобного запроса.
– Назначили дату свадьбы? – лукаво поинтересовался Горацио.
– Нет, – выпалил Райан, теребя зардевшееся ухо. – То есть да, но это не в эти выходные. Эйч, это очень важно, – просительно добавил он. – Правда.
– Хорошо, мистер Вулф, – Горацио кивнул, наблюдая, как женщина скрылась в своем номере. Может, это и к лучшему. Разговор без свидетелей пройдет легче.
– Спасибо, – радостно выпалил Райан, и поспешил в номер.
Конечно, Дэйзи опять будет подшучивать по поводу его «раннего склероза», но это только ей кажется так легко и просто – подойти к шефу и спросить, не станут ли они с женой свидетелями на свадьбе. Райан понимал, почему Дэйзи настаивала на этом выборе. После того спасения девушка воспринимала Горацио как отца – ведь это папа должен прийти и спасти свою принцессу в подобной ситуации. Когда Райан надувался и обиженно замечал, что он там тоже присутствовал, и не просто так в сторонке стоял, Дэйзи смеялась и заявляла, что Райан, конечно, был просто-таки рыцарем на белом коне, но, если ему завидно, пусть тоже считает Горацио своим отцом – ей не жалко.
Кристину, как выяснилось, Дэйзи знала еще тогда, когда она носила фамилию Грэй. Одно из первых редакционных заданий Маргарет Беккет состояло в том, чтобы сделать несколько фотографий для статьи о Кристине Грэй, которая стала «доктором года». Воспоминания у девушки остались самые теплые, и ничего особенного в том, чтобы попросить людей быть свидетелями, Дэйзи не видела. Но Райан никак не мог решиться, да и до свадьбы оставалось больше месяца, так что время было.
С этими же выходными у него случилась целая история. Сначала Райан собирался выйти на работу и в воскресенье, поскольку Дэйзи заранее предупредила, что этот уик-энд у нее занят. Сегодня вечером также была назначена деловая встреча. Райан заехал в несколько магазинов, взял каталоги, чтобы обсудить с Дэйзи детали церемонии – ему хотелось представлять все до мелочей, в отличие от невесты, которая многое решала в последний момент, руководствуясь исключительно интуицией. Райан так не умел, ему было некомфортно, и, чтобы не раздражаться из-за того, что другой человек такой, какой он есть, Райан просто взял организационную часть на себя.
Остановившись на светофоре, погруженный в свои мысли, Райан рассеянно посматривал по сторонам в ожидании, когда загорится зеленый свет. И тут… Окна ресторана были ярко освещены, столик располагался у окна, и Дэйзи сидела лицом к нему. Райан взглянул на название ресторана, сглотнул враз ставшую тягучей слюну, вытер вспотевшие ладони о штанины. На то, чтобы зайти в такой ресторан, его зарплаты хватит. Можно даже сесть за столик и заказать стакан воды. Сзади загудела машина. Райан опомнился, свернул к обочине и припарковался. Мысли гудели, мысли кружились… Деловая встреча, в таком-то месте… А парень симпатичный, высокий, блондинистый, одет – ну, помечтать-то Райан, конечно, может, но, опять же, не более того. Дэйзи смеялась – боже, у Райана рот сам непроизвольно начинал расплываться в улыбке. Он тер лицо, ерошил волосы, отчаянно пытаясь сообразить, что теперь делать. Уехать, сделать вид, что ничего не видел? Да он ничего такого и не видел, собственно… Но подозрения, сомнения его ж с потрохами сожрут! И в то же время остаться, следить – это было подло. Недостойно. Он же любит ее, любит, черт возьми!!! И совершенно не желает, чтобы эта дикая, слепящая ревность хоть краешком коснулась его любви. Или ревность – это всего лишь одна из естественных ее составляющих?..
Райан вышел из машины, чувствуя себя вдребезги пьяным. Садиться за руль в таком состоянии нельзя. Ввалиться в ресторан? Так, успокойся дружище, глотни воздуху…
Плохо осознавая окружающее, неровной походкой Райан приблизился к ресторану, заглянул в окно… Помотал головой, протер глаза – за столиком никого не было.
Дэйзи и ее спутник появились из дверей ресторана.
– Вас подвезти до дома? – галантно осведомился мужчина.
– Не стоит, – улыбнулась Дэйзи. – А вдруг мой жених увидит?
– Он лучше меня? – интимно приблизив лицо к ее лицу, бархатистым тоном спросил мужчина.
– Ох, Гай! – погрозила пальчиком Дэйзи. – Вот в выходные и посмотрим, – пообещала она.
– Надеюсь, этот уик-энд будет незабываемым, – проникновенно сказал мужчина, поднося к губам руку Дэйзи.
Роскошная машина уехала, Райан продолжал стоять, даже не подумав спрятаться.
– Райан! – удивленно-радостно воскликнула Дэйзи, подходя к нему. – Что ты здесь делаешь?
– Мимо ехал, – с трудом выдавил Райан, в упор разглядывая лицо Дэйзи. Никакого смущения, ни малейшей неловкости. Она что, еще не сообразила, что он все слышал? Или, может, ему почудилось, что она ответила согласием? А на самом деле она ему отказала, он сошел с ума, и все остальные полгода – просто бред его воспаленного воображения и логику искать бесполезно?..
– Рай, ну что ты как вареный все равно? – теребила его Дэйзи. – Где твоя машина? Поехали домой, я тебе такое расскажу!
– Нет, – сглотнув и насупившись, покачал головой Райан. – Рассказывай здесь.
Он сложил руки на груди, пошире расставив ноги. Чем скорей, тем лучше.
– Райан, в чем дело? – нахмурилась Дэйзи. Зеленые кошачьи глаза стали еще более пронзительными, но глаза Райана сейчас были столь мрачны, что их зелень казалась скорее болотной, а испытующий взгляд Дэйзи увяз в этой топи. – Райан, что случилось? – уже растерянно переспросила она.
– Я все слышал, – поджал губы Райан. – Слышал, что ты планируешь делать в выходные, которые, по твоим словам, будут заняты работой, – ядовито подчеркнул он последнее слово.
– Отлично, – Дэйзи задрала подбородок, выпрямилась. – Знаешь что? Я позволю тебе попросить прощения, Райан Вулф, – отчеканила она. – Но у тебя только десять секунд, прямо сейчас.
– Что?! – выдохнул Райан. Он должен просить прощения?! И вдруг, сквозь туманящую пелену лихорадочных размышлений Райан увидел готовую прорваться слезами обиду в глазах Дэйзи. Обиду на то, что он мог подумать такое о ней. И, даже прежде, чем мысль успела достигнуть сознания и сформироваться, лицо Райана дрогнуло, и с губ сорвалось. – Прости… Дэз, я… Нет, я дурак, но… Ты с ним так смеялась…
– Ладно, – кивнула Дэйзи.
– Дэз, ну что я мог еще подумать? – уже начиная оправдываться, спросил Райан.
– А причем тут подумать, Райан? – неожиданно оборвала его Дэйзи. – Ты мог думать все, что тебе заблагорассудится. А потом, если ты меня любишь, ты должен был подойти ко мне и спросить, что все это значит на самом деле.
– Дэйзи, можно, я сейчас попробую, – попросил Райан. – Дэз, что все это значит на самом деле?
– Это значит, – все еще с негодующим напором ответила Дэйзи, – что в редакции хотят сделать статью. Гай – миллионер, в смысле миллиардер… Ну, в общем, только бухгалтер точно знает, в скольких нулях исчисляется его состояние. Остров неподалеку от Ки-Уэст, три яхты, несколько моторных лодок, собственный парк машин, вертолет, дома по всему миру, коллекции картин и антиквариата. И мне придется провести весь уик-энд, фотографируя всю эту вульгарную роскошь и ее обладателя до кучи.
– И я лучше него? – вздохнул Райан с выражением «свежо предание».
– Такие люди любить не умеют, Рай, – укоризненно, будто даже стыдясь того, что приходится объяснять такие очевидные вещи, сказала Дэйзи. – А что стоит все остальное без этого? Кстати, у тебя морской болезни нет?
– Не наблюдалось раньше, – растерянно ответил Райан. – А что?
– Ну, мы же в открытое море пойдем, фотографировать эти грешные яхты, – пожала плечами Дэйзи.
– Погоди, – замотал головой Райан. – Мы?
– Ну да, – кивнула Дэйзи. – Я сразу оговорила, что приеду с женихом. Если ты еще не передумал, – тут же подколола она.
– Боже мой, Дэз, но я же работаю в субботу, – совсем растерялся Райан.
– Нет, ну как хочешь, – наигранно-безразлично пожала плечом Дэйзи. – Можешь и не ездить.
– Нет, ну как же я оставлю будущую миссис Вулф в компании такого ловеласа, – хищно улыбнулся Райан.
– А кто сказал, что я буду миссис Вулф? – переспросила Дэйзи, разом сбивая Райана с игривого настроения, в которое он впал.
– Ну, ты же согласилась, – развел руками Райан.
– Я согласилась выйти за тебя замуж, а про фамилию мы не говорили, – возразила Дэйзи. – Маргарет Беккет – это имя, а Маргарет Вулф никто и знать не знает. И вообще, если мы еще пару минут тут проторчим, я и насчет свадьбы передумаю, – пригрозила Дэйзи.
Этого Райан допустить не мог, и прервать процесс примирения – тоже, хоть и услышал, что в куртке в прихожей надрывается телефон…
Но теперь все вроде наладилось – место преступления никуда не убежало, а в выходные Райана и Дэйзи ждала роскошная загородная прогулка.
***
– Ого! – сказал Райан, переступив порог номера. – Раз, два, три, четыре… – он покачал головой, поняв, что не сможет точно подсчитать количество перекрывающихся брызг крови на стенах и потолке. – Что здесь было, бойня? Сколько жертв?
– Одна, – чуть улыбнулся Эрик. – Вернее, один. Тебе еще повезло, что ты тела не видел. Хотелось надеть свинцовые трусы.
– Бррр, – передернул плечами Райан. – Ладно, что ты успел отработать?
– Торопишься? – усмешка Эрика стала шире.
Райан смерил его выразительным взглядом.
– Завидуешь, завидуй молча, – улыбнулся он, стараясь не позволить мыслям сбиться с рабочего настроя.
– Что ж, – пожал плечами Эрик, ничуть не обижаясь. – Я закончу с посудой, займись пока кроватью.
– Хорошо, – кивнул Райан. – А ты уже забрал его личные вещи? – спросил он некоторое время спустя, упаковав постельное белье.
– Одежду, – кивнул Эрик на несколько больших пакетов.
– А остальное? – удивился Райан, по очереди открывая ящики прикроватной тумбочки.
– Больше не было ничего, – пожал плечами Эрик.
– Вот как, – хмыкнул Райан, проверяя стенной шкаф. – Ну, – протянул он. – Сдается мне, он сюда не жить приехал.
– Да, – согласился Эрик. – Скорее всего, он снял номер на ночь. Парень был женат, так что его основной багаж дома, а бумажник и документы, вероятно, взял убийца. Детектив Трипп сказал, что хозяйка ничего толком не помнит о женщине, с которой он был. Высокая, светловолосая, привлекательная, – Эрик широко улыбнулся. – Или, по выражению хозяйки, смазливая до отвращения.
– То есть это дело рук женщины? – Райан снова окинул взглядом следы крови на стенах и потолке и покачал головой.
– Пока неизвестно. Никто не видел, когда и как она ушла, – пожал плечами Эрик. – Эйч не исключает версию, что женщина ушла еще до убийства. Временные рамки это позволяют. Они сняли номер около половины одиннадцатого, убийство произошло в интервале с полуночи до трех, а хозяйка ушла спать около половины первого. То есть женщина могла уйти около часа ночи, и еще остается около двух часов зазора для убийцы.
– Что ж, – Райан сощурился, склонив голову набок и поджав губы. – Убийце потребовался бы комплект запасной одежды. Это означает предумышленность.
– Ну, не обязательно, – хитро улыбнулся Эрик, искоса взглянув на Райана.
– Ага, – заулыбался Райан, раскусив намек. – Тогда… Наверняка убийце пришлось воспользоваться душем, как думаешь?
– Это уж точно, – кивнул Эрик, в свою очередь оглядывая потолок и стены. В памяти снова всплыло видение в лоскуты изрезанного тела, свело мышцы живота, и Эрик тряхнул головой, прогоняя эту жуть.
К тому времени, когда Райан закончил осмотр душа, Эрик упаковал последний стакан со стола. Пробы, ДНК, отпечатки – все это они отработают завтра. Точнее, всего через четыре часа сегодня, когда выйдут на смену.
– Ты в лабораторию? – спросил Райан.
– Давай, – рассмеялся Эрик. – Завезу и твои улики. Езжай уж, Казанова.
Райан никак не отреагировал на насмешку. Главное, ему не придется делать лишний крюк.
– Смотри-ка, Эйч все еще здесь? – кивнул он на стоящий на прежнем месте «хаммер».
– Да, он хотел допросить свидетельницу, – складывая улики в свою машину, отозвался Эрик.
– Видимо, беседа получилась приятной, – усмехнулся Райан.
– Только не Эйч, – осуждающе покачал головой Эрик.
– Ну, вообще, да, – согласился Райан. – Да не хотел я никого обидеть, – легонько толкнул он в плечо насупившегося Эрика. Тот лишь покачал головой, поджав губы.
***
Женщина открыла дверь сразу, даже ничего не спросив, будто ждала кого-то и не ждала от жизни никаких неприятностей.
– Доброй ночи, мэм, – Горацио развернул удостоверение. – Я – лейтенант Горацио Кейн, криминалистическая лаборатория Майами-дейд. Прошу прощения за беспокойство в столь поздний час, но мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.
– Конечно, проходите, – женщина приветливо улыбнулась. – Я – Дженни, – представилась она. – Я все равно не усну, пока тут так шумно, так что не стесняйтесь. Проходите. Я так и думала, что вы зайдете.
– Вот как? – удивился Горацио. – Это почему?
Вероятно, этот номер приравнивался к классу «люкс» для этого отеля, по сравнению с номером, в котором произошло убийство, он выглядел просто шикарно. Вполне пристойный номер, две смежные комнаты, да и побогаче с мебелью.
– Ну, вы так посматривали на меня, когда вышли из номера, – пожала плечами Дженни. – А потом вас отвлек тот мальчик. Симпатичный, – улыбнулась она.
– Вы весьма наблюдательны, – с полувопросительной интонацией заметил Горацио. Это было неплохо. Возможно, женщина действительно что-то видела, и сможет помочь в расследовании. Но она не подошла к полицейским и не заявила о том, что видела. Что ее сдержало? Страх? Горацио не видел к тому подтверждений. Женщина вела себя довольно раскованно, хотя по глазам он видел, что она о чем-то раздумывает.
– Ну, если вы видите в этом достоинство, то да, – кивнула Дженни, садясь в соседнее кресло. Кресла стояли в углу, вполоборота, так что сидящие в них люди оказывались лицом к лицу. В самом углу, между креслами, стоял торшер. Учитывая, что верхний свет был выключен, обстановка получилась какой-то слегка интимной. Горацио отметил, что Дженни совершенно спокойно села в кресло, оказавшись спиной к окну, значит, неосознанных страхов у нее тоже не было. Почему-то у него возникло ощущение, что женщина слишком близко, возникло желание отодвинуться.
– Вам принести что-нибудь выпить? – непринужденно спросила Дженни, поднимаясь из кресла. Горацио с трудом подавил вздох облегчения, поймал ироничный взгляд женщины, прищурился. Кажется, она почувствовала его неловкость. Женщина умна, давить на нее не следует ни в коем случае, сперва нужно осторожно попытаться выяснить, что мешает ей говорить.
– Кофе было бы неплохо, – кивнул он, сопровождая свои слова мягкой улыбкой.
– Увы, – развела руками Дженни. – Вот кофе тут как раз нет. Нужно ждать утра. Может, какой-нибудь коктейль? – она остановилась на пороге смежной комнаты.
– Благодарю, не нужно, – покачал головой Горацио.
– Если не нужно, зачем благодарю? – усмехнулась Дженни.
– Правила приличия, – улыбнулся Горацио.
– А вы всегда соблюдаете правила? – подняла брови Дженни.
Горацио опустил глаза. Та игра, которая предлагалась, ему не очень-то нравилась.
– Если нет кофе, сойдет содовая или тоник, – сказал Горацио. Его тон был вежливым, но глаза смотрели жестко. Если эта женщина умеет читать нюансы, то такого намека будет достаточно.
Принесенный Дженни кисловатый тоник хорошо освежал, а намек, очевидно, был понят, непонятно как, но когда она села в то же самое кресло, у Горацио не возникло никаких неприятных ощущений.
– Вы давно в Майами, Дженни? – спросил он, наклоняясь вперед, ставя локти на колени и вертя стакан в руках.
– Почему вы решили, что я нездешняя? – быстро переспросила Дженни. Она сидела, откинувшись на спинку кресла, но теперь ее спина напряглась, пальцы, сжимающие высокий бокал с коктейлем, даже слегка побелели от напряжения.
– У вас выговор жительницы западного побережья, – небрежно пожал плечами Горацио, гадая, что такого криминального было в его вопросе.
Впрочем, Дженни тут же расслабилась, улыбнулась.
– Я уж испугалась, что напоролась на частного детектива, нанятого моим бывшим другом, – пояснила она.
– Нет, – успокаивающе улыбнулся Горацио. – Я не частный детектив и вашего друга я не знаю. Вы скрываетесь от него? – он склонил голову набок, участливо глядя на собеседницу. – Он способен причинить вам вред?
– Ну, – поморщилась Дженни. – Чужая душа – потемки. Пока что мне от него были одни неприятности.
Горацио кивнул, соглашаясь, что предугадать нельзя. Слегка кружилась голова, усталости вроде бы не было, но кресло было слишком удобным. Сидя в нем, не хотелось задавать никаких вопросов, хотелось устроиться поудобнее, откинуть голову, прикрыть глаза, наблюдая, как Дженни потягивает коктейль. Горацио поймал себя на том, что задумчиво, не отрываясь, смотрит на губы Дженни, на то, как они обхватывают трубочку коктейля…
Горацио встал, отошел к окну, пытаясь собраться с мыслями. Возраст, что ли, дает о себе знать? Раньше его не развозило так, даже если приходилось работать две-три смены подряд. Он откашлялся, сделал несколько глотков тоника, чтобы успокоить пересохшее горло. Вероятно, кондиционер в номере работал плохо, было душновато.
Размер: макси, 36300 слов
Канон: CSI:Miami
Пейринг: Горацио/Кристина, Эрик/Келли, Райан/нжп
Категория: гет
Жанр: детектив, драма, романс, хёрт/комфорт
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: насилие, нон-кон
Примечания: Авторская реальность, два года спустя после "Взрыва".
читать дальшеГлава 1.
Ночью и над водой звуки разносятся далеко. Но, должно быть, он заплыл дальше, чем далеко, потому что из песни, передаваемой по радио в оставшейся на берегу машине, до него доносились лишь отдельные слова, выкрикиваемые певцом с особой экспрессией.
Прости… Уходи… Полюбила… Позабыла…
Эрик лежал на доске для серфинга, спустив ноги в воду и глядя в звездное небо. Хотелось заложить руки за голову, но доска таких вольностей не позволяла, переворачивалась, и он положил одну руку на живот, а другую тоже спустил в воду, вяло пошевеливая кистью. В Майами была зима, но вода была теплой, особенно для такого опытного пловца, как Эрик Делко. Нагревшаяся за день, вода была теплее, чем воздух. Иногда Эрик жалел, что родился на жаркой Кубе, а жил в не менее жарком Майами. Климат, позволяющий заночевать под любой пальмой, не мог не влиять на поведение людей. Где-нибудь в северных штатах, в Канаде, где сейчас все было заметено снегом, где, выходя на улицу, человек должен был точно знать, когда сможет вернуться к очагу, – там все было по-другому. Человеку приходилось быть основательнее, расчетливее. Суровость природы требовала прочности отношений, как ни странно это звучало. Яркое южное солнце Флориды, теплый ветерок, ласковые океанские волны пьянили, настраивали на беззаботно-романтический лад.
Когда-то Эрик вполне соответствовал всему этому. Смазливые лица случайных подружек выветривались из головы раньше, чем остывал последний поцелуй на губах. Потом все изменилось. Вот такой же бездонной черной болью обрушилось на него осознание собственной смертности. Могло случиться так, что о нем, об Эрике Делко, вспоминали бы лишь по тем бесшабашно промотанным годам, которые он успел прожить до ранения. Он понял, сколько всего он не успел. Не сказал. Не сделал. Не почувствовал. Жизнь по-прежнему была впереди, вот только представление о том, как следует ее проживать, изменилось. И вот тогда в его пробитой пулей, больной памяти, порой с трудом удерживающей собственное имя или сегодняшнее число, стал постепенно формироваться некий островок, единственная опора и последняя надежда. И имя ему было – Келли. Та, которая была рядом. Та, которая всегда готова была помочь. Та, которая помнила за него, когда он забывал.
Эрик всегда знал, что она красива и умна. Но красивая и умная девушка, коллега, хороший друг – это совсем не то, что красивая и умная женщина, нежная и бесконечно желанная. Эрик далеко не сразу даже мысленно произнес «люблю». Просто… Им было хорошо и легко в компании друг друга. Совместный поход в ресторан, вечерняя прогулка по берегу, старая романтическая комедия в кинотеатре под открытым небом, мороженое в кафе… В какой-то момент они перешагнули черту, но практически не заметили этого. В их жизни ничего не изменилось. Просто иногда они оставались ночевать под одной крышей, а вечера чаще всего проводили вместе.
Потом был взрыв и много глупых и обидных слов, сказанных сгоряча, и – совершенно неожиданно для него – Келли вдруг сделала маленький шажок назад.
– Мне надо подумать, – сказала она.
Эрик не протестовал. Ему и самому нужно было время на то, чтобы подумать и попытаться понять, что именно заставляет его делать подобные глупости. Он так ни до чего путного и не додумался. А Келли, видимо, додумалась. Когда назначенная Горацио неделя отстранения от работы прошла, Эрик пригласил ее отпраздновать это событие.
– Знаешь, – нерешительно сказала Келли, отводя волосы от лица. – Мне кажется, мы с тобой поторопились…
Эрик опустил глаза. Поторопились? Можно подумать, они принимали какое-то решение. Все шло так, как шло, они просто отдались течению жизни.
– Разве нам было плохо? – с горечью спросил он.
– Нет, что ты, – тепло улыбнулась Келли.
– У тебя появился кто-то другой? – не стал ходить вокруг да около Эрик.
– Нет, – слегка будто даже удивленно откликнулась она.
– Так в чем же дело, Келл? – почему-то с обреченным, глухим отчаянием спросил он.
Возможно, потому что уже видел по ее ускользающему взгляду, то и дело прикусываемой губе, нервно-торопливым движениям кисти, отбрасывающей назад прядь волос, в ту же секунду падающую обратно, – видел, что ответа нет. Келли сама не знает, что побуждает ее расстаться с ним. И это – самое страшное.
– Эрик… – Келли не хотела, даже невольно, солгать ему, а потому не знала, что сказать. – Возможно, нужно немного времени, вот и все…
Келли слегка приподняла бровь и еле заметно пожала плечом.
– Ты в это веришь? – скептически переспросил Эрик.
Келли ощутила, как заливает жаром щеки.
– Нет, – почти шепотом ответила она.
– Мне перейти в ночную смену? – спросил Эрик после долгой паузы.
– Зачем? – искренне удивилась Келли. Если уж они работали в одну смену, встречаясь… Потом она поняла ход его мыслей. – Эрик, ну что ты, – как можно более ласково сказала она. – Мне ни в коем случае не неприятно будет видеть тебя. Ведь ты мой друг, этого ничто не изменит.
– Тогда почему бы нам не сходить куда-нибудь, – несмело начал Эрик. – Не сейчас, когда-нибудь, потом… – тут же торопливо добавил он, увидев, как дрогнуло ее лицо.
– Да, потом… Конечно, – улыбнулась Келли.
Лучше бы она этого не делала, потому что у Эрика перехватило дыхание и вспотели ладони, в висках бешено застучала кровь, и ему захотелось развернуться и убежать без оглядки, не дожидаясь лифта, от этой улыбки. Улыбки криминалиста Дюкейн. Которую он так часто видел на работе. Которая совсем была не похожа на нежную, расслабленную улыбку его любимой женщины по имени Келли Дюкейн, бывало, касавшуюся ее губ ранним утром.
Эрик не убежал. Качества, которые ему пришлось выработать в себе после ранения, чтобы удержать в руках рассыпающуюся память, пришли ему на выручку. В глазах поселилась глухая тоска, и Эрик старался пореже встречаться взглядом с Келли. Он не хотел ее жалости. Ему нужна была ее любовь. Он не хотел смиряться с приговором «друг». То, что когда-то случилось само собой, так же само собой и рассыпалось. В один миг – так же, как и случилось. Теперь Эрик не собирался полагаться на случай. Им было хорошо вместе, они помнили это, оба. Эрик надеялся, что эта память сыграет ему на руку.
Два месяца назад ему стало казаться, что все налаживается – в ответ на его очередное приглашение пойти куда-нибудь посидеть Келли откликнулась легко и непринужденно, и вечер получился замечательным, и, провожая Келли до дома, Эрик ловил на себе ее взгляды, и чувствовал будоражащую нерешительность. Келли уже хотелось снова сделать шаг навстречу.
И тут этот парень с ипподрома, как гром среди ясного неба. И у Келли вдруг обнаружилась хроническая усталость, из-за которой то и дело срывались обговоренные уже встречи, и сумка в ее шкафчике чуть ли не через день была довольно увесистой, что означало, что сегодня вечером великолепная всадница вновь полетит навстречу закату… Эрик лошадей побаивался. Но, если они нравятся Келли, он готов был преодолеть свой страх. Он вообще на многое был готов, чтобы доказать Келли свою любовь.
И вот сейчас он лежал в темноте, подставив лицо невесомому звездному свету, и словно волны о песок, несильно, неспешно, и в то же время с неумолимой методичностью, набегали одна на другую мысли о том, как это сделать. Внутренний судья сурово стучал молоточком, призывая мысли к порядку, пока криминалист Эрик Делко придирчиво осматривал их ряды, разыскивая самое важное доказательство в своей жизни.
Звонок мобильника он услышал чудом. Быстро преодолев отделяющее его от берега расстояние, Эрик с некоторой внутренней дрожью взял телефон в руки. А вдруг?..
Это был вызов. Эрик озадаченно потер затылок. Нет, память его не подводила, сейчас не их смена. Но вызов прозвучал, значит, Эйчу нужна его помощь. Нечего раздумывать.
***
– Что, не захотел ждать в номере? – понимающе спросил Трипп.
– Коронер приедет не раньше, чем через полчаса, – Горацио привычно поставил руки на пояс, оглядывая столпившихся неподалеку людей.
– Спасибо, что приехал, – поморщился Фрэнк. – Ночная смена, – он неодобрительно крякнул. – Один в отпуске, второй в больнице, стрельба в Гейблс, двойное убийство в Шорс.
Горацио тоже поморщился и кивнул.
– Ты не отвечаешь за всю лабораторию, – пожал плечами Фрэнк, уловив скользнувшее по лицу Кейна виноватое выражение.
– Я отвечаю за то, что мне пришлось выдергивать своих ребят в неурочное время, – с плохо скрытым раздражением ответил Горацио. Телефон Келли был выключен, и Горацио втайне даже был рад этому – Эрика и Райана вполне хватит, а то, что в номере… Конечно, Келли и Наталья тоже криминалисты, и не новички, но все же… Это не для женских глаз.
Фрэнк лишь пожал плечами. Если лейтенанту мало ответственности, и он желает взять на себя и это – пусть.
Сам Кейн приехал очень быстро, но Фрэнк знал причину – Кристина вот уже две недели как была в Канаде вместе с Джошуа. Университет Шервуд-парк пригласил ее на месяц, провести курс занятий с будущими хирургами. Горацио понимал, что опыт его жены уникален, и не возражал против поездки, но очень быстро понял, что в опустевшем доме ему не очень-то уютно, и стал допоздна оставаться в лаборатории, уезжая домой только спать.
Звонок мобильного телефона прозвучал резко. Фрэнк недоверчиво проследил, как Горацио начал улыбаться еще до того, как вынул телефон из кармана. Вероятно, Кристина всегда звонила в одно и то же время – догадался он.
– Пойду допрашивать свидетелей, – буркнул Фрэнк. – Толку, конечно, чуть…
– Кейн, – сказал Горацио, отходя чуть в сторону.
– Кейн? – удивленно переспросила Кристина, заставив Горацио улыбнуться шире. – Доктор Кейн?
– Нет, лейтенант Кейн, – важно сказал он.
– Хм, лейтенант Кейн, – будто в задумчивости повторила Кристина. – А вы не позовете к телефону моего мужа? Надеюсь, он поблизости, сэр.
– Нет, – строго сказал Горацио. – Его нет дома. Он сейчас занят.
И тут услышал голос сына – видимо, Кристина включила громкую связь.
– Папа занят? – расстроенно переспросил Джошуа, испортив им всю игру. – Поговорить с папой…
– Он уже освободился, сынок, – быстро заверила Кристина.
– Папа? – теперь голос сына звучал громко, похоже, Кристина отдала ему телефон.
– Да, Джошуа, – Горацио прикрыл глаза, представляя себе малыша. – Как вы там поживаете?
– Хорошо, – обрадовался Джошуа. – Санки – бум!!! Снежок холодный. Вкусный, – тихонько добавил малыш и тут же огорченно сообщил. – Мама ай-ай-ай, нельзя…
Горацио изо всех сил пытался справиться с улыбкой. Катание с горки и мамин запрет на поедание горстями снега были непременной частью ежедневных рассказов сына. Горацио подозревал, что малыш втайне надеется, что папа проникнется и разрешит поедание снега. Оставалось только позавидовать оптимизму ребенка, ибо Горацио ни разу не дал даже намека на возможность отмены этого запрета.
– Маму нужно слушаться, Джош, – твердо сказал он и снова начал борьбу с расползающейся по лицу улыбкой, услышав тяжелый вздох сына. После этого Горацио пришлось повторить также ежедневный отчет о том, что все оставленные дома машинки чувствуют себя хорошо, получили свою порцию бензина и не нуждаются в техпомощи.
– Папа, приезжай сюда? – неожиданно попросил малыш. – Я скучаю.
– Джошуа, ну ведь ты скоро приедешь обратно, – ласково сказал Горацио.
– Завтра? – обрадовался Джошуа.
– Нет, – улыбнулся Горацио.
– Еще две недели, это быстро, – сказала Кристина. Ее было еле слышно, видимо, Джошуа не отдавал телефон и не давал включить громкую связь.
– Если не завтра, это долго, – с железной логикой возразил родителям Джошуа.
– Если ты побыстрее ляжешь спать, то завтра наступит быстрее, – привела свой аргумент Кристина.
– Спокойной ночи, папочка, – послушно сказал ребенок. – Я позвоню завтра. Я уже почти сплю и завтра уже быстро.
– Хорошо, Джошуа, – снова улыбнулся Горацио. – Спокойной ночи. Я люблю тебя.
– И я тебя, – в трубке раздался чмокающий звук, малыш изобразил поцелуй, а вслед за тем какой-то шум.
– Все в порядке? – встревожился Горацио.
– Да, милый, – откликнулась Кристина. – Просто телефон упал. У тебя все хорошо? – быстро и тихо спросила она.
– Да, все в порядке, просто придется поработать сегодня, ночная смена не справляется, – Горацио оглянулся через плечо. Подъехала машина. Доктор Прайс. Можно приступать к работе. Но обрывать разговор ему не хотелось.
– Ладно уж, идите работайте, лейтенант, – с усмешкой сказала Кристина. Расстояние ничуть не мешало ей читать его мысли.
– Кристина, – Горацио слегка замялся. – Может, мне и правда приехать?
– Милый, не выдумывай, – Кристина говорила очень тихо и мягко. – Джошуа всего два года, и уверяю тебя, он осознает, что скучает, только тогда, когда говорит с тобой. А ты у меня взрослый мальчик. Две недели пролетят быстро.
– Хорошо, – кивнул Горацио. – Ты права.
– Я всегда права, – задиристо сказала Кристина. – Иду, солнышко, – торопливо сказала она в сторону. – До завтра, милый.
– До завтра.
Горацио сложил телефон, убрал его в карман, но медлил, удерживая в голове голоса жены и сына. Он тоже скучал, и Джошуа был чертовски прав – если не завтра, то это долго. Еще целых две недели ему возвращаться в пустой дом. Сейчас казалось странным, что всего каких-то два-три года назад это было его естественным состоянием. К хорошему привыкаешь быстро. Вот и Горацио уже казалось, что его дом был таким всегда.
А ведь их жизнь наладилась далеко не сразу. Полтора месяца после рождения сына были как кошмарный сон. Малыш плакал. Плакал днем и ночью. Первые дни все было нормально, а потом становилось все хуже и хуже. Даже их взаимовыручки не хватало – катастрофически не высыпались оба. Кристина просто не находила себе места – даже ее опыт был бессилен. Малыш был здоров, накормлен, чист – и плакал. Даже на руках.
Горацио хотелось выть от бессилия. Он приходил с работы, брал сына на руки и нянчился с ним, чтобы Кристина могла хоть сколько-то поспать. Он нянчился бы и всю ночь, чтобы она выспалась как следует, но жена была непреклонна – он должен спать перед работой, нянчиться с детьми – обязанность женщины. Спалось ему плохо – кровать рядом с ним была пуста, а снизу, почти неслышно, но все же доносился плач ребенка.
Однажды Горацио проснулся еще до звонка будильника с удивительным ощущением, что наконец-то выспался. А в следующую секунду он подскочил, осознав, что в доме тихо. Горацио метнулся вниз – в доме было пусто. Кристину он нашел на берегу. Она стояла неподвижно, глядя на неспешно поднимающееся солнце. Он обнял ее, с замиранием сердца почувствовав, как дрожат и подгибаются у нее ноги. Джошуа спал. Горацио стиснул зубы, поняв, что рубашка там, куда Кристина уткнулась лицом, промокла. Он осторожно взял ее вместе с ребенком на руки, почти не ощутив тяжести. За эти полтора месяца Кристина сбросила не только тот вес, что набрала за время беременности, сейчас она была еще тоньше, чем в тот далекий год, когда они только встретились.
Горацио принес их домой. Едва они поднялись в спальню, Джошуа проснулся и заплакал. И тут у Горацио мелькнула идея – несколько минут торопливых поисков, и из музыкального центра понеслась негромкая мелодия, основой для которой служил шум прибоя. Еще через несколько минут он укрыл спящую с Джошуа на руках Кристину одеялом и занялся музыкальным центром. Функция повтора там была. Мелодия будет повторяться снова и снова, и малыш будет спать, а значит, выспится и Кристина. Горацио присел рядом, отвел с лица жены растрепавшиеся волосы. Если б он только знал раньше!
Кристина открыла глаза внезапно, и сначала Горацио показалось, что она сошла с ума.
– Белый шум, – хрипло прошептала она. – Господи, это же эффект белого шума!
Осторожно положив ребенка, она метнулась в другую комнату. Горацио торопливо пошел за ней, не зная, чего и ждать. Кристина прижимала к уху трубку телефона, раскрытая записная книжка валялась рядом.
– Милый, прости, нам придется лечь в больницу, – сказала Кристина, закончив разговор. – Если я права, то Джошуа не может спать из-за головной боли и звона в ушах. Возможно, это опухоль или аневризма, – она всхлипнула, прижимая руку ко рту.
– Это опасно? – с трудом проговорил Горацио.
– Да, – Кристина кивнула, быстро подошла к нему и крепко прижалась. Горацио обнял ее в ответ, целуя в макушку. – Но мы справимся, так, милый? – твердо сказала Кристина, будто набравшись сил в этом объятии.
И еще три долгих недели он видел их лишь урывками, выкраивая время и задаривая цветами и конфетами персонал больницы, чтобы ему разрешали приходить к ним в часы, отнюдь не предназначенные для посещений. Потом Горацио второй раз забирал домой жену с ребенком из больницы. Операция прошла успешно, оставив на голове Джошуа небольшой шрам, и оказалось, что их сын на самом деле отличается исключительно спокойным характером. За две недели послеоперационного периода стало незыблемой истиной – просто так Джошуа Кейн не плачет.
Они вернулись домой, Кристина покормила и уложила сына в кроватку, первый раз за два месяца. Горацио ушел в ванную перед сном и вдруг почувствовал, что его колотит нервная дрожь. Он уже побрился, почистил зубы и стоял, с неожиданно проснувшимися странными чувствами разглядывая себя в зеркале. Он собирался лечь в постель с женщиной, которую безумно любил, которая была его женой. Они не были близки, казалось, целую вечность, и к тому же он вдруг осознал, как мало он ее знает. Большую часть того времени, что они провели вместе, Кристина была беременна. То есть судить о ее характере, основываясь на поведении в это время, нельзя. Что он знает о ней, кроме этого? Безумно мало. Например, как она отнесется к его неудаче в постели? Горацио совсем не был уверен, что сегодня сможет быть на высоте – воздержание было слишком долгим. Обычно люди начинают совместную жизнь с того, что узнают друг о друге именно такие мелочи, реакции на повседневные, житейские, будничные вещи. У них с Кристиной было все наоборот. Как Кристина поведет себя в чрезвычайной ситуации, Горацио довольно отчетливо представлял. Но вот ее реакцию на пролитый в постель кофе – с трудом.
Неизвестно, сколько бы он так простоял и до чего бы додумался. Но Кристина не стала ждать. Горацио не услышал, как она вошла, лишь почувствовал, как сзади прижалось горячее женское тело, ладони скользнули по его животу, он поспешно обернулся, не успев придержать полотенце, которое не удержалось на бедрах, Кристина прижалась плотнее…
У него перехватило дыхание, и прежде чем он успел отстраниться, что-то сказать или сделать, случилось то, чего он и опасался. Кристина отступила на шаг. Горацио стоял, опустив руки, не зная, как теперь быть, виновато взглянул жене в лицо и не поверил своим глазам – она с трудом сдерживала смех. Он неуверенно улыбнулся, в полном замешательстве, не понимая, что это означает. Кристина включила воду и ловким, каким-то озорным мальчишечьим движением впихнула его под душ.
– О господи, – задыхаясь от смеха, проговорила она, взглянув на его растерянное лицо, текущие по нему струйки воды. – Милый, иногда мне кажется, что тебе лет двадцать от силы.
– Вот еще, – надул губы Горацио. Стоило ему сообразить, что Кристина, как всегда, просчитала ход его мыслей, и попросту спровоцировала, чтобы то, чего он боялся, поскорее осталось позади, как к нему вернулась та легкость, что всегда была неповторимой изюминкой их отношений, так привлекавшей его в этой женщине, умеющей создавать эту самую легкость так просто. – Ты же младше на десять лет, а я не занимаюсь сексом с несовершеннолетними, – Горацио покачал головой.
– Что? – округлила глаза Кристина. – Чем-чем это ты собрался заниматься?
– Ммм, – задумчиво нахмурился Горацио. – Подойди-ка поближе, я тебе все объясню.
– Мне и здесь неплохо, – Кристина заложила руки за спину, кокетливо склонила голову и чуть покачала корпусом из стороны в сторону, играя маленькую девочку. В сочетании с полной обнаженностью, присущей ей худощавостью, но с формами недавно родившей женщины – эффект получился сногсшибательный.
– Ну тогда я сам подойду, – хищно шепнул Горацио, мгновенно оказываясь рядом и сжимая жену в объятиях так, что у нее вырвался придушенный писк.
Утром Кристина безжалостно растолкала его, заявив, что она предупреждала. Горацио смирился – ведь и правда предупреждала, вот только тогда казалось, что ему никак не больше двадцати лет и нескольких часов сна вполне хватит. В награду ему досталась чашка горячего кофе, поцелуй и шутливая угроза, что, если он сейчас же не проснется, Кристина втихомолку повяжет ему галстук, который он терпеть не может, и пусть только попробует снять.
– Все-все, я испугался и проснулся, – заверил Горацио.
Остановился возле двери, оглядываясь. Кристина улыбалась.
– И вот я приду сегодня вечером, и ты будешь здесь, будешь меня ждать? – Горацио говорил тихо и улыбался так, будто это была шутка, но в глазах было что-то такое, от чего сразу становилось ясно, что никакой шуткой тут и не пахнет.
– Ну, может, я буду наверху или в гостиной, – спокойно пожала плечами Кристина. – Но мы будем тебя очень ждать, – ласково заверила она, подходя вплотную и кладя руки на грудь Горацио. Он обнял ее, наклоняясь, зарываясь лицом в волосы. Странное ощущение, что это впервые, переполняло его. Вроде бы он и раньше уходил на работу, а Кристина оставалась дома. Но это бывало очень редко, чаще они уходили вдвоем, каждый на свою работу, и потом, у них не было ребенка, и это не соответствовало какому-то очень важному стереотипу, живущему в каждом мужчине. – Милый, это не последний день, тебе еще успеет надоесть, – взъерошив волосы на его затылке и легонько похлопав по плечу, сказала Кристина. – Ну, давай, соберись, – подбодрила она, чмокнув его в макушку.
– Никогда не надоест, – пообещал Горацио. – Никогда.
С тех пор прошло почти два года, и Горацио так и не разуверился в своих словах. Как это могло надоесть? Растущий сын, который с каждым днем становился все больше и умнее, который приветствовал его радостным визгом в первый же день, когда он вернулся домой, который познавал этот большой и сложный мир, в котором Горацио был неотъемлемой и очень-очень важной частью. Жена, которая понимала его порой лучше, чем он сам. Горацио уже подзабыл, как при первом знакомстве она показалась ему обыкновенной. Если бы сейчас кто-то отозвался так о Кристине, Горацио промолчал бы, с презрением подумав, что этот человек ничего не понимает в женщинах.
Глава 2.
Полтора месяца назад Горацио еще раз убедился в том, что он не знает жену до конца. В первый день рождения сына на него свалилась какая-то срочная работа, и вечеринку он благополучно пропустил. Во второй день рождения Джошуа Кристина утром напомнила мужу, что сегодня у них ожидаются гости. Горацио рассеянно кивнул – гости, так гости, эка невидаль. Приехав домой вечером, он в полной мере осознал, как заблуждался.
Остановившись на пороге гостиной, Горацио старательно пытался сохранить невозмутимость. Всего восемь человек казались целой толпой, и вся эта толпа расположилась в гостиной как у себя дома. Из соседней комнаты и со двора доносились детские голоса и крики.
– Девочки, дружно сглотнули слюну, салфетки на журнальном столике, – нарушил молчание голос Кристины. – Это не случайный гость, это мой муж, могли бы и догадаться, Джошуа вы видели, а больше тут на три квартала в округе нет рыжих парней.
Горацио усмехнулся, на остатках рассеянности поправляя жетон и пистолет и ставя руки на пояс. Оживившиеся было гости снова замерли.
– Девочки, у кого остались салфетки, дайте мальчикам, – Кристина с трудом сдерживала смех. – Это новая разновидность копов, помесь сумасшедшего профессора и Джеймса Бонда, называется «криминалист», Горацио как раз занимается разведением этой уникальной породы, поскольку сам из их числа. Кому понравилось, там есть парочка холостых экземпляров, инструкцию по содержанию в неволе я вам напишу, так и быть.
Общий смех снял напряжение, все заговорили, не отрывая, впрочем, изучающих взглядов от Горацио.
– Боже мой, Кристина, и как ты только решилась, – с нервным смешком сказала одна из женщин. – Я думала, за копа замуж только чокнутая выйдет, но ты-то нормальная…
– А он меня под дулом пистолета заставил, – не моргнув глазом, тут же заявила Кристина.
На сей раз смеялись от души. Горацио быстрым шагом пересек гостиную, Кристина ждала, вызывающе подбоченившись. Демонстративный поцелуй был встречен радостными воплями и одобрительным свистом.
– Кажется, это единственный способ заткнуть тебе рот, – негромко сказал Горацио.
– А поскольку мы этот способ применить не можем во избежание травм, несовместимых с жизнью, представьте себе, что нам приходится выносить, – подхватил, радостно улыбаясь, невысокий коренастый мужчина лет сорока, сидящий ближе всех. – Имею честь работать под началом вашей жены, сэр, – приподнимаясь, поклонился мужчина.
– Горацио, – представился Кейн, протягивая руку.
– Джейсон, – крепко пожимая ее, представился мужчина.
– Вот и замечательно, – тут же выскользнула из рук Горацио Кристина. – Знакомься. Генри, Джейк, – Кристина кивнула двум мужчинам, только-только вновь обратившим свой взгляд на шахматную доску. – Время от времени он утверждает, что едет на рыбалку. Так что проверьте его на вшивость. Девочки, учтите, что он дикий, сильно не наседайте, а то больше я его к гостям не выманю. Все, если мы не хотим остаться голодными, я возвращаюсь на кухню.
Голодными они не остались. Что до Горацио, так ему с непривычки казалось, что и еды, и общения было даже слишком много. Но в целом, как он потом вынужден был признать, все было довольно неплохо. Просто он давно не общался с людьми вот так. Поначалу его немного напрягало столь повышенное внимание к своей персоне, но в этом не было ничего странного. Эти люди были их соседями, некоторые – коллегами Кристины. При этом ее они знали не первый год, а ее мужа видели впервые. Их любопытство было естественно и оправдано.
А еще Горацио понял, что впервые видел, как Кристина общается с людьми, как реагируют на нее люди. Его поразило неподдельное уважение, которое выказывали его жене. Ее уважали и даже немного побаивались. Это удивительным образом облегчало общение. На взгляд Горацио, большинство из присутствующих не раз переступило границы дозволенного по отношению к чужим мужьям и женам. Слишком вольные жесты, слишком вольные взгляды. Горацио коробило от этого. Он с невольным ужасом думал о том, насколько будет неловко, если кто-то из женщин начнет заигрывать с ним. Как смотреть в глаза ее мужу? Как смотреть в глаза Кристине? Отказать – не проблема, как сделать это так, чтобы не спровоцировать скандал, ведь Кристина общается с этими людьми уже долго. И, судя по всему, собирается общаться в дальнейшем.
По счастью, Кристина сумела поставить себя так, что никто не лез к ней, и это отношение неприкасаемости распространилось и на него тоже. Больше всего, насколько ему удалось понять, все опасались Кристининого острого язычка. Похоже, о том, что она от слов вполне может перейти к делу, подозревали немногие. Кристина с упоением играла в «самую обычную женщину», замужнюю женщину с ребенком, обывательницу. Но то, что она ею не являлась, скрыть было невозможно. Все принимали эту игру, потому что так было проще, но Горацио не раз подмечал, как то, что казалось его жене самым обычным суждением, приводило всех остальных в легкое замешательство. Они были из разных миров. Даже он был им ближе, несмотря на его профессию, несмотря на то, что большинство тем разговоров были для него так же значимы, как скорость размножения дождевых червей в Уругвае.
Вечеринка прекратилась сама собой, когда Джошуа, примостившийся на руках у Горацио, стал недвусмысленно клевать носом. Те детишки, что были помладше, тоже проявляли признаки усталости, и компания потихоньку начала расходиться. Пока Горацио укладывал спать Джошуа – малыш, перевозбудившись, никак не мог уснуть, капризничал, требовал еще сладкого и еще сказку – Кристина успела прибраться.
– Ну как ты, живой? – поинтересовалась она, ныряя под одеяло и прижимаясь к мужу.
– А мне даже понравилось, – обнимая ее, храбро заявил Горацио.
– Аха, значит, можно устраивать это почаще, – коварно протянула Кристина.
– Нет, не надо, – сразу капитулировал Горацио. – Но два-три раза в год я вполне это переживу.
– И замечательно, – улыбнулась Кристина.
– Так что ты хотела сказать? – Горацио знал эту легкую отстраненность во взгляде, свидетельство того, что жена поглощена какой-то мыслью.
– Не сегодня, – прошептала она, прижимаясь покрепче, и возражений у него не нашлось.
***
О приглашении в Шервуд-парк Кристина рассказала на следующий день за завтраком. Провести небольшой курс, всего месяц. Нельзя сказать, что Горацио это порадовало, но и ничего страшного он в этом не видел. Джошуа отнесся с восторгом к перспективе такой поездки. Там был снег! Правда, малыш до конца верил, что ему удастся обойтись и вовсе без потерь – увидеть снег и не расставаться с папой. Тем не менее, сегодня впервые после отъезда Джошуа сказал, что скучает. Видимо, новые впечатления немного поутихли.
А вот «большой мальчик» Горацио Кейн испытывал сложные и большей частью неприятные чувства. Возникли они не сразу, а лишь позавчера, когда он случайно наткнулся на то самое письмо с приглашением. С самим письмом все было нормально, все было именно так, как рассказала Кристина. За исключением приписки.
«Искренне надеюсь, что Ваше согласие прочитать этот курс будет первым шагом на пути дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества. Возможно, будет дерзостью с моей стороны, но я рискну еще раз попросить Вас обдумать мое первоначальное предложение. Уверен, что, пожив у нас этот месяц, Вы измените свое мнение. Место преподавателя в нашем университете и заведующего отделением в нашей больнице Вам гарантированы. Смею надеяться, что к окончанию Вашего курса Ваше мнение сложится более благоприятным для меня образом.»
Дальше следовала подпись. Перечитав эту приписку еще раз, Горацио пришел в еще большее смятение. Человек, писавший это, искренне полагал, что согласие Кристины прочитать этот курс является завуалированным согласием на переезд. Ей предлагают равную нынешней должность, да еще и место преподавателя. Почему Кристина ни словом не обмолвилась об этом? Что это может значить?
***
За спиной Горацио скрипнули тормоза машины. Он обернулся и выпрямился. Приехал Эрик. Их ждал прикрытый окровавленной простыней труп в номере отеля. Отель был не из лучших, мужчина с какой-то женщиной вчера сняли номер, сегодня утром женщина сдала ключи, а убирать номер пришли лишь вечером. Тогда и вызвали полицию. Криминалисты ночной смены были заняты, и дело принял Горацио Кейн.
***
– Привет, – кивнул Эрик, подходя к Кейну.
– Спасибо, что приехал, – ответил Горацио, разворачиваясь. – Ночная смена занята.
– Нет проблем, – снова кивнул Эрик, и оглянулся, пытаясь определить, кто еще из коллег приехал на внеурочный вызов.
– Телефон Келли не отвечает, Райан сейчас подъедет, – Горацио склонил голову набок, внимательно глядя в лицо Эрика. – Все в порядке?
– Да, наверное, – тряхнул головой Эрик. Келли редко отключала телефон, и Эрик знал, что это означает. Это не было новостью, просто возвращало его мысли все в тот же замкнутый круг. Как доказать? И что делать сейчас? Если он не будет вмешиваться в зарождающиеся отношения Келли и Теренса, это будет воспринято как уважение к ее выбору или как отказ от борьбы? На мгновение у Эрика даже мелькнула мысль спросить совета у Горацио, но он тут же одумался. Правила лаборатории никто не отменял. А финтить, пытаться изложить ситуацию иносказательно – Эрик не хотел. Да и не факт, что Горацио не догадается даже по иносказательному изложению.
– В таком случае, не будем заставлять ждать доктора Прайс, – чуть приподнял бровь Горацио, кивая на дверь номера.
– Белый мужчина, около сорока пяти лет, – кивнув вошедшим, сразу же привычной скороговоркой начала Тара.
– Эйч, может, имеет смысл проверить руки на следы крови у тех, кто толчется за лентой? – с трудом оторвав взгляд от диковинного ярко-красного декора, который «украшал» замызганный гостиничный номер, спросил Эрик. – Убийца не мог не запачкаться.
– Не думаю, – сощурившись, и оглядывая распростертое на кровати тело, ответил Горацио. – Убийство совершено до шести утра. У него было достаточно времени смыть кровь.
– Даже раньше, – кивнула Тара. – Судя по температуре печени – от двадцати одного до двадцати четырех часов назад.
– То есть от полуночи до трех, – перевел Эрик.
– Фрэнк, когда женщина сдала ключи от номера? – спросил Горацио остановившегося на пороге Триппа.
– Около шести, – упирая руки в бока, ответил тот. – А что?
– Я думаю, это не так, – оглядывая номер, протянул Горацио. – Фрэнк, – прищурился он. – Фрэнк, что могла женщина делать тут три часа?
– В обмороке лежать, – буркнул Трипп. Затем оглядел еще раз номер, сделал пару шагов, приоткрыл встроенный шкаф. Никаких следов того, что там кто-то сидел взаперти, заметно не было. – Пойду еще раз побеседую с хозяйкой, – пожал плечами он.
– А ты думаешь, это не она убила? – поинтересовался Эрик.
– Пока что у нас нет фактов, позволяющих исключить какой-то из вариантов, – Горацио вновь перевел взгляд на продолжающую осмотр Тару. – Что еще, доктор Прайс?
– Тело не перемещали, – с готовностью откликнулась Тара. – Я думаю, он дал себя связать добровольно, – она приподняла кисть руки мужчины и продемонстрировала узел. – Руки разведены в стороны и привязаны к спинке кровати, но поза удобная, больше похоже на сексуальные игры, чем на начало насилия. Об этом же свидетельствует то, что использовали не веревку, не наручники, а гладкие ленты. Узлы завязаны скользящие, но повреждений кожи на запястьях нет, – Тара пожала плечами. – Думаю, он начал дергаться и затянул узлы только тогда, когда его начали убивать.
– Возможно, использовался какой-то препарат, – фотографируя стаканы и бокалы на столе, сказал Эрик. – Я возьму пробы и отпечатки пальцев.
– И все-таки мужчина или женщина? – задумчиво поднял брови Горацио. – Характер ран может помочь нам ответить на этот вопрос?
Тара откинула пропитанную кровью простыню, прикрывающую живот и пах мужчины, на секунду отвернулась, зажав запястьем руки нос.
– Все в порядке, доктор Прайс? – сочувственно спросил Горацио. Он уже успел убедиться, что Тара достаточно профессиональна, но о том, что она всего лишь молодая женщина, тоже забывать не стоило.
– Да, – немного сдавленным голосом ответила Тара. Сжала губы, сощурилась, выдохнула. – Кто-то был очень зол на него, – она покачала головой. – Точнее, на его либидо. Раны глубокие, уверенные, – уже более твердым голосом продолжила она. – Сперва идут порезы, – Тара показала рукой несколько почти неразличимых в крови линий на животе, от груди к паху. – Затем колотые раны, – она шумно выдохнула, снова качая головой. – Его гениталии словно через мясорубку пропустили.
– И установить, был ли сексуальный контакт перед смертью, вряд ли удастся, – Горацио оглядел залитые кровью простыни и в задумчивости забарабанил пальцами по удостоверению.
– Почему никто не слышал криков? – тихо спросил Эрик. Он старался не смотреть в сторону тела лишний раз – болезненно холодело в животе и хотелось прикрыть пах руками.
– Даже если и слышали, как отличить, от чего кричит человек, от боли или от удовольствия? – застегивая молнию на мешке, сказала Тара.
Недоверчиво хмыкнул показавшийся в дверях и услышавший последнюю фразу Трипп.
– Ты был прав, – кивнул он Горацио. – Никто не видел, кто и когда сдал этот ключ. Хозяйка говорит, все номера были заняты, она ушла спать около половины первого. В шесть она пришла, а ключ висел на дверной ручке. Когда пришла уборщица и обнаружила труп парня, хозяйка, естественно, решила, что ключ сдала женщина, и так и сказала.
– Понятно, – поморщился Кейн. – То есть кроме времени смерти пока что никакой информации.
– Документов нет, орудия убийства – тоже, – поддакнул Эрик. – Но раздевался он, похоже, сам, – добавил он, рассматривая одежду, небрежно брошенную на стул. – Джемпер снят вместе с футболкой, но не вывернут наизнанку, – пояснил он, делая жест, будто он захватывает ворот рубашки сзади и тянет через голову вверх. – Вряд ли так получилось бы, если б его раздевали.
– Возможно, – согласился Горацио.
– Он предъявил водительские права, когда снимал номер, – Трипп листал свою записную книжку. – Гарольд Смит. Расплатился наличными.
– Что говорят свидетели? – глядя на начинающую редеть толпу, спросил Горацио.
– Что денег нет, и счастья в личной жизни тоже, – скривился Фрэнк.
– Как всегда, никто ничего… – понимающе усмехнулся Горацио.
– Но есть кое-что интересное, – неожиданно добавил Фрэнк. – Видишь там высокую блондиночку? Она из девятнадцатого номера.
– Через номер от жертвы, – сузил глаза Горацио. Женщина была просто-таки вызывающе красива, а на ее лице было написано совсем не банальное любопытство. Интерес и …легкий ужас. Как будто она знала, что произошло в номере.
– Понимаю, – кивнул Горацио. – Ты с ней уже побеседовал?
– Нет, – возвел глаза к потолку Трипп. – Оставил тебе.
Эрик старательно спрятал усмешку, продолжая методично обрабатывать стаканы на столе. Горацио и Фрэнк давно работали вместе, и хорошо знали, кому какая роль удается лучше. Если нужно сыграть «злого копа», то это к Фрэнку. А вот расположить к себе не желающего разговаривать свидетеля – это лучше оставить Горацио.
– Между прочим, я женат, – лукаво поглядывая на Триппа, напомнил Горацио.
– Между прочим, твоя жена в отъезде, – парировал Фрэнк.
– А что это меняет? – пожал плечами Горацио, выходя из номера.
Эрик уже с нескрываемой усмешкой покосился на ошарашенного Триппа. Фрэнк шумно втянул воздух, не нашел, что сказать, и так же шумно выдохнул. Нет, он, конечно, знал, что Кейн – «правильный», но не настолько же.
В тоне Горацио чувствовалась искренняя убежденность. А Фрэнк по опыту своего брака знал, что меняет, еще как меняет. А для многих мужчин и присутствие жены не является сдерживающим фактором. Зачем далеко ходить за примером – у нынешней жертвы на руке было обручальное кольцо, но Фрэнку как-то не верилось, что мужчина пойдет в грязный придорожный отель заниматься любовью с собственной женой.
Мысли же Эрика уплыли в другом направлении. Ему подумалось, что очень жаль, что этого не слышала Кристина, потом он мысленно усмехнулся, мол, она никогда и не нуждалась в лишних доказательствах любви Горацио, после чего мысли вновь свернули на привычную, избитую колею – как ему, Эрику Делко, доказать единственной женщине в мире, с которой он хочет быть, что его любовь не меньше.
Глава 3.
Поговорить со свидетельницей Горацио удалось не сразу. Он вышел из номера, остановился, встав боком и поглядывая на женщину, оценивая, что она из себя представляет, и прикидывая, с чего начать разговор. Но его мысли перебил запыхавшийся Райан.
– Эйч, прости, что не сразу приехал, – начал он с ходу.
– Спокойнее, мистер Вулф, вся работа еще впереди, – развернулся к нему Горацио, стараясь не терять из виду свидетельницу.
– Да? Отлично, – широко улыбнулся Райан, и тут же замялся, складывая руки на груди, опуская голову и начиная ерошить бровь большим пальцем.
Горацио наблюдал за этим, стараясь не улыбаться слишком уж явно. В последнее время он ловил себя на ощущении, что его отношение к Джошуа и отношение к Райану во многом схожи. По крайней мере, сейчас он как наяву видел заспанного сынишку, топчущегося ранним утром в выходной на пороге спальни родителей, ерошащего рыжие волосенки в ожидании, когда его заметят. Джошуа признавал правоту мамы, что у него есть собственная комната и собственная кроватка, но хоть полчасика сна на родительской кровати, между мамой и папой – что могло быть слаще?
– А работы много? – поинтересовался Райан.
– Как всегда. А в чем дело? – Горацио чуть нахмурился, поскольку женщина из девятнадцатого номера, кажется, собралась уходить.
– Ну… – Райан вскинул на него глаза и, собравшись с духом, закончил. – Я хотел бы взять выходной.
– Если я правильно помню, то выходной у тебя в воскресенье, – приподнял бровь Горацио.
– Правильно, – кивнул Райан. – Но я хотел взять еще и субботу, – Райан изо всех сил улыбкой старался смягчить наглость подобного запроса.
– Назначили дату свадьбы? – лукаво поинтересовался Горацио.
– Нет, – выпалил Райан, теребя зардевшееся ухо. – То есть да, но это не в эти выходные. Эйч, это очень важно, – просительно добавил он. – Правда.
– Хорошо, мистер Вулф, – Горацио кивнул, наблюдая, как женщина скрылась в своем номере. Может, это и к лучшему. Разговор без свидетелей пройдет легче.
– Спасибо, – радостно выпалил Райан, и поспешил в номер.
Конечно, Дэйзи опять будет подшучивать по поводу его «раннего склероза», но это только ей кажется так легко и просто – подойти к шефу и спросить, не станут ли они с женой свидетелями на свадьбе. Райан понимал, почему Дэйзи настаивала на этом выборе. После того спасения девушка воспринимала Горацио как отца – ведь это папа должен прийти и спасти свою принцессу в подобной ситуации. Когда Райан надувался и обиженно замечал, что он там тоже присутствовал, и не просто так в сторонке стоял, Дэйзи смеялась и заявляла, что Райан, конечно, был просто-таки рыцарем на белом коне, но, если ему завидно, пусть тоже считает Горацио своим отцом – ей не жалко.
Кристину, как выяснилось, Дэйзи знала еще тогда, когда она носила фамилию Грэй. Одно из первых редакционных заданий Маргарет Беккет состояло в том, чтобы сделать несколько фотографий для статьи о Кристине Грэй, которая стала «доктором года». Воспоминания у девушки остались самые теплые, и ничего особенного в том, чтобы попросить людей быть свидетелями, Дэйзи не видела. Но Райан никак не мог решиться, да и до свадьбы оставалось больше месяца, так что время было.
С этими же выходными у него случилась целая история. Сначала Райан собирался выйти на работу и в воскресенье, поскольку Дэйзи заранее предупредила, что этот уик-энд у нее занят. Сегодня вечером также была назначена деловая встреча. Райан заехал в несколько магазинов, взял каталоги, чтобы обсудить с Дэйзи детали церемонии – ему хотелось представлять все до мелочей, в отличие от невесты, которая многое решала в последний момент, руководствуясь исключительно интуицией. Райан так не умел, ему было некомфортно, и, чтобы не раздражаться из-за того, что другой человек такой, какой он есть, Райан просто взял организационную часть на себя.
Остановившись на светофоре, погруженный в свои мысли, Райан рассеянно посматривал по сторонам в ожидании, когда загорится зеленый свет. И тут… Окна ресторана были ярко освещены, столик располагался у окна, и Дэйзи сидела лицом к нему. Райан взглянул на название ресторана, сглотнул враз ставшую тягучей слюну, вытер вспотевшие ладони о штанины. На то, чтобы зайти в такой ресторан, его зарплаты хватит. Можно даже сесть за столик и заказать стакан воды. Сзади загудела машина. Райан опомнился, свернул к обочине и припарковался. Мысли гудели, мысли кружились… Деловая встреча, в таком-то месте… А парень симпатичный, высокий, блондинистый, одет – ну, помечтать-то Райан, конечно, может, но, опять же, не более того. Дэйзи смеялась – боже, у Райана рот сам непроизвольно начинал расплываться в улыбке. Он тер лицо, ерошил волосы, отчаянно пытаясь сообразить, что теперь делать. Уехать, сделать вид, что ничего не видел? Да он ничего такого и не видел, собственно… Но подозрения, сомнения его ж с потрохами сожрут! И в то же время остаться, следить – это было подло. Недостойно. Он же любит ее, любит, черт возьми!!! И совершенно не желает, чтобы эта дикая, слепящая ревность хоть краешком коснулась его любви. Или ревность – это всего лишь одна из естественных ее составляющих?..
Райан вышел из машины, чувствуя себя вдребезги пьяным. Садиться за руль в таком состоянии нельзя. Ввалиться в ресторан? Так, успокойся дружище, глотни воздуху…
Плохо осознавая окружающее, неровной походкой Райан приблизился к ресторану, заглянул в окно… Помотал головой, протер глаза – за столиком никого не было.
Дэйзи и ее спутник появились из дверей ресторана.
– Вас подвезти до дома? – галантно осведомился мужчина.
– Не стоит, – улыбнулась Дэйзи. – А вдруг мой жених увидит?
– Он лучше меня? – интимно приблизив лицо к ее лицу, бархатистым тоном спросил мужчина.
– Ох, Гай! – погрозила пальчиком Дэйзи. – Вот в выходные и посмотрим, – пообещала она.
– Надеюсь, этот уик-энд будет незабываемым, – проникновенно сказал мужчина, поднося к губам руку Дэйзи.
Роскошная машина уехала, Райан продолжал стоять, даже не подумав спрятаться.
– Райан! – удивленно-радостно воскликнула Дэйзи, подходя к нему. – Что ты здесь делаешь?
– Мимо ехал, – с трудом выдавил Райан, в упор разглядывая лицо Дэйзи. Никакого смущения, ни малейшей неловкости. Она что, еще не сообразила, что он все слышал? Или, может, ему почудилось, что она ответила согласием? А на самом деле она ему отказала, он сошел с ума, и все остальные полгода – просто бред его воспаленного воображения и логику искать бесполезно?..
– Рай, ну что ты как вареный все равно? – теребила его Дэйзи. – Где твоя машина? Поехали домой, я тебе такое расскажу!
– Нет, – сглотнув и насупившись, покачал головой Райан. – Рассказывай здесь.
Он сложил руки на груди, пошире расставив ноги. Чем скорей, тем лучше.
– Райан, в чем дело? – нахмурилась Дэйзи. Зеленые кошачьи глаза стали еще более пронзительными, но глаза Райана сейчас были столь мрачны, что их зелень казалась скорее болотной, а испытующий взгляд Дэйзи увяз в этой топи. – Райан, что случилось? – уже растерянно переспросила она.
– Я все слышал, – поджал губы Райан. – Слышал, что ты планируешь делать в выходные, которые, по твоим словам, будут заняты работой, – ядовито подчеркнул он последнее слово.
– Отлично, – Дэйзи задрала подбородок, выпрямилась. – Знаешь что? Я позволю тебе попросить прощения, Райан Вулф, – отчеканила она. – Но у тебя только десять секунд, прямо сейчас.
– Что?! – выдохнул Райан. Он должен просить прощения?! И вдруг, сквозь туманящую пелену лихорадочных размышлений Райан увидел готовую прорваться слезами обиду в глазах Дэйзи. Обиду на то, что он мог подумать такое о ней. И, даже прежде, чем мысль успела достигнуть сознания и сформироваться, лицо Райана дрогнуло, и с губ сорвалось. – Прости… Дэз, я… Нет, я дурак, но… Ты с ним так смеялась…
– Ладно, – кивнула Дэйзи.
– Дэз, ну что я мог еще подумать? – уже начиная оправдываться, спросил Райан.
– А причем тут подумать, Райан? – неожиданно оборвала его Дэйзи. – Ты мог думать все, что тебе заблагорассудится. А потом, если ты меня любишь, ты должен был подойти ко мне и спросить, что все это значит на самом деле.
– Дэйзи, можно, я сейчас попробую, – попросил Райан. – Дэз, что все это значит на самом деле?
– Это значит, – все еще с негодующим напором ответила Дэйзи, – что в редакции хотят сделать статью. Гай – миллионер, в смысле миллиардер… Ну, в общем, только бухгалтер точно знает, в скольких нулях исчисляется его состояние. Остров неподалеку от Ки-Уэст, три яхты, несколько моторных лодок, собственный парк машин, вертолет, дома по всему миру, коллекции картин и антиквариата. И мне придется провести весь уик-энд, фотографируя всю эту вульгарную роскошь и ее обладателя до кучи.
– И я лучше него? – вздохнул Райан с выражением «свежо предание».
– Такие люди любить не умеют, Рай, – укоризненно, будто даже стыдясь того, что приходится объяснять такие очевидные вещи, сказала Дэйзи. – А что стоит все остальное без этого? Кстати, у тебя морской болезни нет?
– Не наблюдалось раньше, – растерянно ответил Райан. – А что?
– Ну, мы же в открытое море пойдем, фотографировать эти грешные яхты, – пожала плечами Дэйзи.
– Погоди, – замотал головой Райан. – Мы?
– Ну да, – кивнула Дэйзи. – Я сразу оговорила, что приеду с женихом. Если ты еще не передумал, – тут же подколола она.
– Боже мой, Дэз, но я же работаю в субботу, – совсем растерялся Райан.
– Нет, ну как хочешь, – наигранно-безразлично пожала плечом Дэйзи. – Можешь и не ездить.
– Нет, ну как же я оставлю будущую миссис Вулф в компании такого ловеласа, – хищно улыбнулся Райан.
– А кто сказал, что я буду миссис Вулф? – переспросила Дэйзи, разом сбивая Райана с игривого настроения, в которое он впал.
– Ну, ты же согласилась, – развел руками Райан.
– Я согласилась выйти за тебя замуж, а про фамилию мы не говорили, – возразила Дэйзи. – Маргарет Беккет – это имя, а Маргарет Вулф никто и знать не знает. И вообще, если мы еще пару минут тут проторчим, я и насчет свадьбы передумаю, – пригрозила Дэйзи.
Этого Райан допустить не мог, и прервать процесс примирения – тоже, хоть и услышал, что в куртке в прихожей надрывается телефон…
Но теперь все вроде наладилось – место преступления никуда не убежало, а в выходные Райана и Дэйзи ждала роскошная загородная прогулка.
***
– Ого! – сказал Райан, переступив порог номера. – Раз, два, три, четыре… – он покачал головой, поняв, что не сможет точно подсчитать количество перекрывающихся брызг крови на стенах и потолке. – Что здесь было, бойня? Сколько жертв?
– Одна, – чуть улыбнулся Эрик. – Вернее, один. Тебе еще повезло, что ты тела не видел. Хотелось надеть свинцовые трусы.
– Бррр, – передернул плечами Райан. – Ладно, что ты успел отработать?
– Торопишься? – усмешка Эрика стала шире.
Райан смерил его выразительным взглядом.
– Завидуешь, завидуй молча, – улыбнулся он, стараясь не позволить мыслям сбиться с рабочего настроя.
– Что ж, – пожал плечами Эрик, ничуть не обижаясь. – Я закончу с посудой, займись пока кроватью.
– Хорошо, – кивнул Райан. – А ты уже забрал его личные вещи? – спросил он некоторое время спустя, упаковав постельное белье.
– Одежду, – кивнул Эрик на несколько больших пакетов.
– А остальное? – удивился Райан, по очереди открывая ящики прикроватной тумбочки.
– Больше не было ничего, – пожал плечами Эрик.
– Вот как, – хмыкнул Райан, проверяя стенной шкаф. – Ну, – протянул он. – Сдается мне, он сюда не жить приехал.
– Да, – согласился Эрик. – Скорее всего, он снял номер на ночь. Парень был женат, так что его основной багаж дома, а бумажник и документы, вероятно, взял убийца. Детектив Трипп сказал, что хозяйка ничего толком не помнит о женщине, с которой он был. Высокая, светловолосая, привлекательная, – Эрик широко улыбнулся. – Или, по выражению хозяйки, смазливая до отвращения.
– То есть это дело рук женщины? – Райан снова окинул взглядом следы крови на стенах и потолке и покачал головой.
– Пока неизвестно. Никто не видел, когда и как она ушла, – пожал плечами Эрик. – Эйч не исключает версию, что женщина ушла еще до убийства. Временные рамки это позволяют. Они сняли номер около половины одиннадцатого, убийство произошло в интервале с полуночи до трех, а хозяйка ушла спать около половины первого. То есть женщина могла уйти около часа ночи, и еще остается около двух часов зазора для убийцы.
– Что ж, – Райан сощурился, склонив голову набок и поджав губы. – Убийце потребовался бы комплект запасной одежды. Это означает предумышленность.
– Ну, не обязательно, – хитро улыбнулся Эрик, искоса взглянув на Райана.
– Ага, – заулыбался Райан, раскусив намек. – Тогда… Наверняка убийце пришлось воспользоваться душем, как думаешь?
– Это уж точно, – кивнул Эрик, в свою очередь оглядывая потолок и стены. В памяти снова всплыло видение в лоскуты изрезанного тела, свело мышцы живота, и Эрик тряхнул головой, прогоняя эту жуть.
К тому времени, когда Райан закончил осмотр душа, Эрик упаковал последний стакан со стола. Пробы, ДНК, отпечатки – все это они отработают завтра. Точнее, всего через четыре часа сегодня, когда выйдут на смену.
– Ты в лабораторию? – спросил Райан.
– Давай, – рассмеялся Эрик. – Завезу и твои улики. Езжай уж, Казанова.
Райан никак не отреагировал на насмешку. Главное, ему не придется делать лишний крюк.
– Смотри-ка, Эйч все еще здесь? – кивнул он на стоящий на прежнем месте «хаммер».
– Да, он хотел допросить свидетельницу, – складывая улики в свою машину, отозвался Эрик.
– Видимо, беседа получилась приятной, – усмехнулся Райан.
– Только не Эйч, – осуждающе покачал головой Эрик.
– Ну, вообще, да, – согласился Райан. – Да не хотел я никого обидеть, – легонько толкнул он в плечо насупившегося Эрика. Тот лишь покачал головой, поджав губы.
***
Женщина открыла дверь сразу, даже ничего не спросив, будто ждала кого-то и не ждала от жизни никаких неприятностей.
– Доброй ночи, мэм, – Горацио развернул удостоверение. – Я – лейтенант Горацио Кейн, криминалистическая лаборатория Майами-дейд. Прошу прощения за беспокойство в столь поздний час, но мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.
– Конечно, проходите, – женщина приветливо улыбнулась. – Я – Дженни, – представилась она. – Я все равно не усну, пока тут так шумно, так что не стесняйтесь. Проходите. Я так и думала, что вы зайдете.
– Вот как? – удивился Горацио. – Это почему?
Вероятно, этот номер приравнивался к классу «люкс» для этого отеля, по сравнению с номером, в котором произошло убийство, он выглядел просто шикарно. Вполне пристойный номер, две смежные комнаты, да и побогаче с мебелью.
– Ну, вы так посматривали на меня, когда вышли из номера, – пожала плечами Дженни. – А потом вас отвлек тот мальчик. Симпатичный, – улыбнулась она.
– Вы весьма наблюдательны, – с полувопросительной интонацией заметил Горацио. Это было неплохо. Возможно, женщина действительно что-то видела, и сможет помочь в расследовании. Но она не подошла к полицейским и не заявила о том, что видела. Что ее сдержало? Страх? Горацио не видел к тому подтверждений. Женщина вела себя довольно раскованно, хотя по глазам он видел, что она о чем-то раздумывает.
– Ну, если вы видите в этом достоинство, то да, – кивнула Дженни, садясь в соседнее кресло. Кресла стояли в углу, вполоборота, так что сидящие в них люди оказывались лицом к лицу. В самом углу, между креслами, стоял торшер. Учитывая, что верхний свет был выключен, обстановка получилась какой-то слегка интимной. Горацио отметил, что Дженни совершенно спокойно села в кресло, оказавшись спиной к окну, значит, неосознанных страхов у нее тоже не было. Почему-то у него возникло ощущение, что женщина слишком близко, возникло желание отодвинуться.
– Вам принести что-нибудь выпить? – непринужденно спросила Дженни, поднимаясь из кресла. Горацио с трудом подавил вздох облегчения, поймал ироничный взгляд женщины, прищурился. Кажется, она почувствовала его неловкость. Женщина умна, давить на нее не следует ни в коем случае, сперва нужно осторожно попытаться выяснить, что мешает ей говорить.
– Кофе было бы неплохо, – кивнул он, сопровождая свои слова мягкой улыбкой.
– Увы, – развела руками Дженни. – Вот кофе тут как раз нет. Нужно ждать утра. Может, какой-нибудь коктейль? – она остановилась на пороге смежной комнаты.
– Благодарю, не нужно, – покачал головой Горацио.
– Если не нужно, зачем благодарю? – усмехнулась Дженни.
– Правила приличия, – улыбнулся Горацио.
– А вы всегда соблюдаете правила? – подняла брови Дженни.
Горацио опустил глаза. Та игра, которая предлагалась, ему не очень-то нравилась.
– Если нет кофе, сойдет содовая или тоник, – сказал Горацио. Его тон был вежливым, но глаза смотрели жестко. Если эта женщина умеет читать нюансы, то такого намека будет достаточно.
Принесенный Дженни кисловатый тоник хорошо освежал, а намек, очевидно, был понят, непонятно как, но когда она села в то же самое кресло, у Горацио не возникло никаких неприятных ощущений.
– Вы давно в Майами, Дженни? – спросил он, наклоняясь вперед, ставя локти на колени и вертя стакан в руках.
– Почему вы решили, что я нездешняя? – быстро переспросила Дженни. Она сидела, откинувшись на спинку кресла, но теперь ее спина напряглась, пальцы, сжимающие высокий бокал с коктейлем, даже слегка побелели от напряжения.
– У вас выговор жительницы западного побережья, – небрежно пожал плечами Горацио, гадая, что такого криминального было в его вопросе.
Впрочем, Дженни тут же расслабилась, улыбнулась.
– Я уж испугалась, что напоролась на частного детектива, нанятого моим бывшим другом, – пояснила она.
– Нет, – успокаивающе улыбнулся Горацио. – Я не частный детектив и вашего друга я не знаю. Вы скрываетесь от него? – он склонил голову набок, участливо глядя на собеседницу. – Он способен причинить вам вред?
– Ну, – поморщилась Дженни. – Чужая душа – потемки. Пока что мне от него были одни неприятности.
Горацио кивнул, соглашаясь, что предугадать нельзя. Слегка кружилась голова, усталости вроде бы не было, но кресло было слишком удобным. Сидя в нем, не хотелось задавать никаких вопросов, хотелось устроиться поудобнее, откинуть голову, прикрыть глаза, наблюдая, как Дженни потягивает коктейль. Горацио поймал себя на том, что задумчиво, не отрываясь, смотрит на губы Дженни, на то, как они обхватывают трубочку коктейля…
Горацио встал, отошел к окну, пытаясь собраться с мыслями. Возраст, что ли, дает о себе знать? Раньше его не развозило так, даже если приходилось работать две-три смены подряд. Он откашлялся, сделал несколько глотков тоника, чтобы успокоить пересохшее горло. Вероятно, кондиционер в номере работал плохо, было душновато.
@темы: CSI:Miami, творчество, "Кристина", фанфики, Горацио Кейн
-
-
27.02.2010 в 03:42-
-
27.02.2010 в 03:42-
-
27.02.2010 в 03:42-
-
27.02.2010 в 03:43-
-
27.02.2010 в 03:44-
-
27.02.2010 в 03:44-
-
27.02.2010 в 03:45-
-
27.02.2010 в 03:45-
-
27.02.2010 в 03:45-
-
27.02.2010 в 03:46-
-
27.02.2010 в 03:47-
-
27.02.2010 в 03:47-
-
27.02.2010 в 03:48-
-
27.02.2010 в 03:48-
-
27.02.2010 в 03:48-
-
27.02.2010 в 03:49-
-
27.02.2010 в 03:49-
-
27.02.2010 в 03:50-
-
27.02.2010 в 03:50-
-
27.02.2010 в 03:51-
-
27.02.2010 в 03:52-
-
27.02.2010 в 03:53-
-
27.02.2010 в 03:54-
-
27.02.2010 в 03:54-
-
27.02.2010 в 03:55-
-
27.02.2010 в 03:56-
-
30.03.2010 в 19:45-
-
30.03.2010 в 20:21