Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

)))

Ваш билет счастливый        Минтранс РФ 203140  КОНТРОЛЬНЫЙ БИЛЕТ  АВТОБУС Счастливый билет попался тебе с 1 попытки. Твоё счастливое число: 5. Получить билетик. Разработал belomoeff.

О как

---

Ни о чем

Я сегодня так много хотела сказать... А сама сижу и ощущаю: пустота в голове, мысли разбежались и все.
Надо хотя бы припомнить, о чем хотела поговорить...
1. О бета-ридерстве.
Бета-ридер - человек, на котором "обкатывают текст". И, вернувшись к написанию макси после целой серии миников, я поняла, что я хочу опробовать именно эту систему. Не выкладывать каждую главу на публику и сидеть трястись: а вдруг какой косяк, но люди читают и молчат, ах-ах... Не хочу. Буду показывать тем, кто готов со мной работать: комментить каждую главу. А уж, когда допишу - тогда выложу всем, и вот тогда я буду спокойна: напишет кто-то отзыв - замечательно, не напишет - ну и бог с ним. Почему-то к моменту окончания каждого фика я начала "постигать дзен" - я понимаю, что я высказалась, что история другой уже не будет. И реакция оказывается вторична. Да, царапает, когда я понимаю, что фик получился, а комментариев нет, но это не та лихорадка и паника, которая накрывает, когда нет комментариев на главу в макси в процессе написания.

2. О "людях, занимающихся делом своей жизни".
Я посмотрела и подумала... И Гриссом, и Горацио, да и Келли, как ни странно... Знаете, для них семья - вторична. У них есть ДЕЛО, дело всей их жизни, и по сравнению с ним все неудачи на личном фронте - не заслуживающая внимания досадная мелочь. Но это непонятно большинству "нормальных людей", которые ставят семью во главу угла. Люди не понимают, что смерть или просто отсутствие близкого человека воспринимается совсем иначе, когда мир не остается совсем пустым без него, когда в этом мире есть твое дело, и ты должен его делать дальше. И это бесполезно объяснять. Люди либо представляют себе такой образ жизни, либо нет.

3. О границах и обоснуйском сообществе.
Похихикав над свежесозданным сообществом анти-слэшеров, вдруг задумалась.
Конечно, обоснуй - это вещь, но ...заметьте, стоит кому-то где-то высказаться о том, что логика должна присутствовать - и пусть все стотыщмильенов раз согласны с самим утверждением, все равно найдется человек, который среагирует на слово "должна" и пойдет яростно отстаивать свою свободу и честь всея инета.
И я поняла, что именно это мешает мне заняться вплотную созданием обоснуйского сообщества. Ибо, стирая границу между фандомами и слэшем/гетом, обоснуй проводит новую границу. А границу нужно охранять, а я как раз этого делать не хочу. К несчастью, вместо того, чтобы объединить обоснуйщиков, скорее всего, это выльется в долгий и нудный дележ на два лагеря: обоснуйщиков и безобоснуйщиков, с отстаиванием права писать без обоснуев. И придется доказывать, что никто никому ничего не запрещает писать, просто данное сообщество создано для другого. Ну и кому это надо?

@темы: обоснуй, размышлизмы, творчество, фанфики

---

Хе-хе

Определение типа поведения в обычной жизни

Ваши результаты: Контролирующий Родитель (КР): 7% Заботливый Родитель (ЗР): 10% Взрослый (В): 27% Свободное Дитя (СД): 16% Бунтующее Дитя (БД): 18% Адаптивное Дитя (АД): 22% (Что означают результаты теста?)

КР ЗР В СД БД АД

(c) Транзактный анализ для всех

Пройти тест

@темы: тесты

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Большой брат - 1.

Фандом: CSI:Miami
Герои: Горацио/Кристина, Джошуа, Кайл, Джулия, Элина, Трипп и др.
Рейтинг: пока PG, дальше пока не знаю
Размер: предполагается миди или макси.
Статус: только начат.
Примечания: Авторская реальность, где-то 2014 год или три года спустя после "Доказательства любви".

Глава 1, исправленная. Здравствуй, папа.
Машинка с радиоуправлением чувствительно ткнулась в ногу с разгона.
- Ой, простите, - испуганно пробормотал малыш. Разом забыв про управление, подбежал, схватил свою машинку, прижал к груди, будто ее пытались отобрать.
- Ничего, - улыбнулся Горацио. – Беги к маме.
Малыш попятился, по-прежнему прижимая машинку к груди, развернулся и пошел между столиками. Горацио проводил его взглядом, кивнул внимательно наблюдавшей за их разговором женщине, по-видимому, матери ребенка. Вообще, мужчин в детском кафе было немного. А если и были, то либо совсем молодые отцы, либо дедушки. Он усмехнулся про себя: жизнь – забавная штука, скоро он может одновременно оказаться в двух ролях. Кажется, у Кайла с Эми все серьезно, и кто знает… Может, через пару лет Горацио придет сюда с семилетним сыном и годовалым внуком или внучкой.
Интересно, будет ли он таким же сумасшедшим дедом, каким оказался сумасшедшим отцом? Вообще, к моменту рождения Джошуа Горацио мнил себя достаточно опытным родителем. Он сумел завоевать доверие старшего сына, сумел вывести его на правильный путь в жизни, не покушаясь на его самостоятельность. Может, все дело было в том, что Кайла он увидел уже шестнадцатилетним вполне независимым парнем?
Во всяком случае, с младшим сыном все было иначе. Горацио очень нравилось контактировать с ребенком еще тогда, когда он был в животе матери. Он держал новорожденного сына на руках, с удовольствием баюкал и возился с грудничком; когда сын подрос, то всегда выбегал навстречу отцу, часто забирался на колени, уютно прижимался сбоку, когда Горацио читал ему сказки на ночь. Порой хотелось сгрести малыша в охапку, прижать к себе, уткнуться в рыжую макушку – и не отпускать, дышать родным запахом, наслаждаться теплом.
Он изумился, когда Кристина первый раз произнесла слово «гипер-опека». Какая гипер-опека? Он просто любит сына, вот и все! Кристина принесла в дом кучу книг, журналов, зачитывала вслух, приводила примеры. В конце концов он признал ее правоту.
Горацио всегда ухмылялся, наблюдая на улице за диалогами, вроде такого:
- Ой, какая куколка! У-ти, какие у нас щечки! – умильно ахала какая-нибудь соседка.
- Это мальчик. Его зовут Джошуа, - следовал неизменно холодно-вежливый ответ жены.
И Горацио не мог не согласиться с ней: да, их сын – маленький человек, а не «куколка». А вот он, к сожалению, типичный «сумасшедший папаша». Да, поздний ребенок, да, свойства характера. Но вот чего Горацио точно не хотел – так это душить сына своей любовью.
Иногда это было невероятно трудно. Как можно разрешить двухлетнему малышу самому спускаться по лестнице со второго этажа? Он же упадет!
- Он не упадет, потому что ты рядом, - втолковывала Кристина. – Но если ты не будешь позволять ему пробовать, как ты узнаешь, что он уже может делать что-то сам?
И Горацио соглашался, потому что чувствовал – так правильно. Сын прекрасно знает, что отец рядом и готов помочь. И не стесняется просить помощи, что интересно! Неужели это потому, что у него с младенчества закрепилась связка «не могу сделать сам – мама или папа помогут», но никто не пытался сделать за него то, что он может сделать сам, и доказывать свою самостоятельность демонстративным отказом от помощи мальчику никогда не приходилось?
Но вот сейчас, например, Джошуа пошел в туалет, и прошло уже десять, и пять, и еще пять минут. С одной стороны - ну что может случиться с пятилетним ребенком в туалете? А с другой – что можно делать там так долго?
Вот спрашивается – зачем нужно было отпускать одного, если знал, что так будешь нервничать? Но ведь кафе это было прекрасно им знакомо, за последние два года они побывали здесь не меньше дюжины раз, Джошуа освоился, и вместо: «Пойдем сходим в туалет», - как поначалу, теперь уже говорил: «Я хочу в туалет» или «Я пойду схожу в туалет». В ответ на отцовское: «Пойти с тобой?» - обычно следовало беспечное: «Я сам». Горацио в таких случаях каждый раз испытывал желание начать читать длинную лекцию о том, что нужно и чего нельзя делать в общественном туалете, но он уже знал, что Джошуа лишь поморщится и снисходительно скажет: «Я знаю, пап», - и сдерживался. Тем не менее, ни неоднократные удачные опыты самостоятельного посещения туалета, ни отсутствие каких-либо видимых источников опасности для ребенка, например, подозрительных одиноких мужчин в зале, - все это не мешало ему тихо сходить с ума от беспокойства, пока сына не было рядом.
«Нужно было пойти с ним, - нервничая, подумал Горацио. – Сделать вид, что мне тоже нужно в туалет, и пойти».
Впрочем, это и сейчас не поздно было сделать. Все лучше, чем сидеть и изводиться. Если у Джошуа скрутило живот – учитывая, сколько он слопал разнообразных вкусностей сегодня, это не исключено – то Горацио просто вернется за столик и подождет.


В туалете никого не было.
Горацио прошиб холодный пот, когда он это понял. Дыхание участилось, резко пересохло во рту.
- Джош? – позвал он на всякий случай. – Джош, ты здесь?
Осмотрев все кабинки, Горацио поспешно вышел из туалета, оглядел игровую зону, столики. Сына не было. С его приметной рыжей шевелюрой Джошуа выделялся бы в любой толпе. Среди детей было еще трое рыжих – мальчик лет десяти с трехлетней сестренкой и карапуз, едва научившийся ходить. Сына не было.
- Сэр, что-то случилось? – нахмурился проходящий мимо работник кафе.
- Мой сын пропал, - непослушными губами выговорил Горацио.
Резкий двойной свисток легко перекрыл детский гомон, и служащие принялись отрабатывать инструкцию «пропал ребенок». Через тридцать секунд двери и окна были перекрыты.
- Сэр, как давно вы видели сына …в последний раз? – работник кафе слегка запнулся, но сформулировать вопрос по-другому было невозможно.
- Двадцать семь минут назад, - взглянув на часы, деревянным голосом проговорил Горацио.
«В последний раз, - стучало в голове. – В последний раз…»
Нет! Этого не могло случиться с его ребенком!..


Со стороны, вероятно, казалось, что он раздавлен горем. Потерявший ребенка отец, сидит за столиком, глядя в одну точку.
На самом деле Горацио измывался над собственной памятью. Последние пять минут он то и дело поглядывал в сторону выхода из туалета. А перед тем… Нет, он не смотрел специально, но этот злосчастный выход находился в поле его зрения. Значит, он видел. Значит, информация есть, и он должен ее получить.
Итак, Джошуа встал и пошел в туалет. Вспомнить звуки, запахи. Так. Заходит парень лет пятнадцати, потом женщина с маленькой девочкой. Потом – пропуск. Малыш со своей радиоуправляемой машинкой отвлек его, минуту, а то и дольше он выхода не видел. Потом женщина с маленькой девочкой вышли.
Горацио вскинул голову, быстро осмотрелся. Родителей попросили держать детей при себе. Коренастого темноволосого парня лет пятнадцати ни среди детей, ни среди взрослых не было. Что ж, всех остальных, скорее всего, можно отпустить. Хотя… Разве можно сбрасывать со счетов вероятность совпадения? Парень вышел, затем в туалет вошел кто-то еще и увел Джошуа. И все за полторы-две минуты? Верится с трудом, но теоретически – это возможно. Но родителей с детьми все равно можно отпустить – похититель не вернулся бы в зал.
- Сэр, - перебил его мысли работник кафе, который поднял тревогу. – Как вас зовут?
- Горацио Кейн.
- Ну так вот же ваш сын, - мужчина указал чуть в сторону, Горацио торопливо обернулся и в недоумении уставился на сидящего там в полном одиночестве ребенка. Темноволосый мальчик лет шести-семи. Сидит нахохлившись, не поднимая глаз.
- Это не мой сын, - сквозь зубы процедил Горацио, пытаясь справиться с рвущимся изнутри криком «вы что, издеваетесь?!». – Мой сын младше и он рыжий, как и я.
- Да, но этот мальчик тут один, в то время как все дети пришли с кем-то, и он утверждает, что вы – его отец, - пожал плечами работник кафе.
Горацио мотнул головой, зажмурился, потер переносицу. Это что, кошмар? Стараясь чтобы его манипуляции прошли незамеченными, он ущипнул себя за руку. Нет, не сон.
Пришлось сделать над собой усилие, чтобы встать, подойти к мальчику и просто сесть рядом. Кажется, кто-то говорил, что у него хорошо получается с детьми?
- Привет, - сказал Горацио не поднимающему глаз от носков стоптанных кроссовок ребенку. – Как тебя зовут?
- Маркус, - хрипловато, еле слышно ответил мальчик. - Маркус Хосе Лурдес.
- А меня – Горацио, - представился он. – Маркус, с кем ты пришел?
Молчание.
- Понимаешь, - Горацио еле успел проглотить чуть не сорвавшееся с языка «сынок», - я пришел сюда с сыном. Ему пять лет, его зовут Джошуа, у него рыжие волосы и синие глаза. Ты его видел?
Тишина.
- Маркус… - он запнулся, пытаясь придумать, как лучше сформулировать вопрос. – А как зовут твоих родителей?
- Мария Лурдес, - мальчик вздохнул, - и Горацио Кейн, - тут он наконец поднял глаза и с интересом взглянул в лицо Горацио.
Тот прикусил губу, чтобы сдержаться и не накричать на ребенка.
- Знаешь, - подняв брови, качнул головой Горацио. – Боюсь, произошла какая-то путаница. Горацио Кейн – это я, но я не знаю никакой Марии Лурдес. У меня двое сыновей, но, Маркус, ты – не мой сын.
Мальчик снова вздохнул и опустил взгляд на носки кроссовок. Горацио потерянно огляделся. Бред. Бред, бред, бред!!!


- Итак, - Фрэнк Трипп листал блокнот, недовольно хмурясь. – Твой сын пошел в туалет приблизительно в 15:37, затем туда вошел парень лет пятнадцати, темноволосый, рост около пяти футов, темная рубашка и джинсы. Ты отвлекся на полторы-две минуты, в остальное время ни этот парень, ни твой сын не выходили. В 16:03 все выходы были перекрыты, Джошуа уже не было, парня тоже.
- Все верно, Фрэнк, - кивнул Горацио. – А еще есть мальчик, который пришел с кем-то, и который считает себя моим сыном.
- А это… - Трипп замялся, потер шею. – А это совершенно невозможно?
- Думаю, я бы запомнил, Фрэнк, - стараясь сохранить спокойствие, сказал Горацио, но в голосе проскользнули неприятные нотки, будто скрежетнули острые коготки по металлу.
- Кхм… Да, - смутился Фрэнк. – А Кристине ты уже сообщил?
- Я звонил в больницу, оставил сообщение с просьбой перезвонить. Она сейчас на операции, - Горацио поставил руки на пояс, забарабанил пальцами по ремню. – Я хочу забрать мальчика в лабораторию, Фрэнк. Это единственная наша зацепка.
- Думаешь, тот, кто привел его, увел Джошуа?
- Да, и я не намерен упускать ни одного шанса найти зацепку.


Маркус Хосе Лурдес сидел в комнате отдыха криминалистической лаборатории Майами-дейд и смотрел телевизор. Горацио наблюдал за ним сквозь стекло, пытаясь разобраться в чудовищной логике ситуации. Итак, некто забрал его ребенка и оставил ему чужого, который считает себя его сыном. Зачем? Неужели кто-то считает, что можно просто произвести замену? Что собираются делать с Джошуа? Если это замена, то он должен заменить Маркуса. Горацио еще раз пристально осмотрел мальчика. Одежда приличная, чистая и не рваная, мальчик недавно пострижен, не похоже, чтобы он страдал от недоедания, синяков, насколько это можно увидеть, тоже нет. Что ж, уже неплохо.
Почему Джошуа ушел с незнакомым человеком? Он никогда не страдал излишней доверчивостью. Скорее наоборот. Точнее, Джошуа всегда готов был к новым знакомствам, но при условии, чтобы в это время кто-то из родителей находился поблизости. Эта черта характера сына, особенно явно проявившаяся года в два-три, поражала и смешила родителей, заставляя то в шутку, то всерьез спорить, от кого же сын унаследовал подобную экстравагантность. Дело в том, что Джошуа говорить начал довольно рано, быстро расширяя словарный запас, легко запоминая сложные для своего возраста слова и выражения, - но только с родителями. С чужими людьми он молчал, внимательно их разглядывал, и либо улыбался, либо отворачивался и прятал лицо. Став старше, Джошуа вполне мог обойти отца и спрятаться за ним от человека, показавшегося ему несимпатичным. На вопросы людей, признанных по каким-то его внутренним меркам заслуживающими доверия, мальчик поначалу отвечал коротко и односложно, впрочем, с вполне приветливым выражением лица. Каким образом происходило окончательное зачисление в круг «близких», Горацио и Кристина так и не поняли, но двух нянь, с которыми Джошуа так и не начал свободно общаться и через месяц, рассчитали, а Саманта работала уже третий год, хотя первоначально Кристина хотела придерживаться рекомендуемого принципа «новый год – новая няня». Но на третий вечер с новой няней, вернувшись домой, они услышали, как сын оживленно излагает ей какие-то собственные правила дорожного движения. Так быстро мальчик не сходился еще ни с кем. И Саманта работала до сих пор, причем работой ее они были очень довольны, заменить ребенку мать девушка не пыталась, все обязанности выполняла исправно, и похоже было, что до тех пор, пока Джошуа будет требоваться няня, ей так и будет темнокожая, теперь уже двадцатитрехлетняя Саманта Джонсон.
Учитывая эту особенность Джошуа, Горацио с трудом представлял себе, чтобы сын ушел с незнакомым человеком, не попытавшись вырваться или хотя бы позвать отца на помощь. А подходящих под описание знакомых не было. Хотя собственно описанием это можно было назвать с натяжкой: достаточно хорошо, чтобы описать, парня разглядели четверо, но при этом не удалось составить даже приблизительный композиционный портрет – настолько по-разному все четверо его описывали. У Горацио в памяти остался лишь смутный силуэт, не более.
Ключ к разгадке сидел перед Горацио. Мальчик, назвавшийся его сыном. Как минимум, он мог бы внятно описать, с кем пришел в это кафе. Вот только Маркус не говорил. Опускал глаза и молчал. Криминалисты взяли ДНК и образцы с одежды и обуви для анализа, но Горацио чувствовал, как утекает драгоценное время. Где Джошуа? Что с ним?
Сын… Горацио видел затаенное подозрение в глазах Фрэнка, он понимал – это профессиональное. Доверяй, но проверяй. Тем более что, как выяснилось, мальчик родился в Рио весной 2007 года. А летом 2006 там побывал и Горацио. Дальше он мог лишь утверждать, что был занят совсем другими делами, а не крутил амуры с Марией Лурдес, причем эти утверждения были лишь пустыми словами, пока анализ ДНК не подтвердит их. Горацио в результатах был уверен, а потому вопрос для него был не в том, не является ли Маркус его сыном, а в том, что могло заставить какую-то женщину из Рио указать на него, как на отца. Пока что Горацио разгадки не видел.
Что касается Марии Лурдес… Фрэнк лишь поморщился и сказал, что без дополнительной информации поиск бесполезен. Крикни: Мария Лурдес из Бразилии, выходи строиться! И шеренга будет до горизонта.
Горацио смотрел через стекло на Маркуса, пытаясь заставить себя хоть на минуту задуматься о судьбе этого мальчика, которого какой-то парень оставил вместо сына, в глупейшей попытке обменять мальчишек, будто монеты.
Какая разница, кем ему приходится этот ребенок – сыном, троюродным внучатым племянником или вовсе никем?
Горацио волновало только одно: найти сына, найти как можно быстрее. Джошуа Кейн, пять лет, рост три фута два дюйма, рыжие волосы, голубые глаза.
Лейтенант Горацио Кейн непременно задумался бы о том, что будет с Маркусом. Но сейчас он, видимо, не был лейтенантом. Он думал только о Джошуа.
 

запись создана: 27.02.2010 в 04:34

@темы: CSI:Miami, творчество, "Кристина", фанфики, Горацио Кейн

---

До'гогие д'гузья!

Я понимаю, что у всех свои дела и они могут плохо согласовываться с моим творческим поносом процессом. К тому же, если вы заметили, я в последнее время не жалуюсь на отсутствие комментариев к миникам-стоисториям. Почему? А потому что при написании мини-фика я сразу сказала все, что хотела, вы прочитали, и я понимаю, что если фик просто понравился, писать в тридцатый раз "понравилось" вам кажется как-то "не алё". Я понимаю, поэтому спокойно пишу следующий.

Но сейчас ситуация немного иная, поскольку меня несет на макси-фик. Это означает, что мне просто жизненно необходимо знать, что увидели и поняли читатели в каждой новой главе, ибо я могу забыть рассказать что-то важное, без чего восприятие главы будет неполным.
Также это означает, что мне будут малополезны отзывы "мне понравилось" или аплодирующие смайлики.
Чего я от вас хочу? Ничего сверхъестественного, несколько слов:
а) что больше всего привлекло внимание в этой главе (какой-то конкретный поступок, фраза, сцена, деталь);
б) какие возникли вопросы (понятно, что на большую часть из них ответ будет дан позже, но может быть и так, что я что-то просто посчитала очевидным, и после вашего вопроса глава будет дополнена);
в) разумеется, есть ли что-то, что кажется вам неестественным, нелогичным и тому подобное;
последнее, необязательное) если есть и хочется поделиться, то впечатления, ожидания, предположения и тд.

Если кто-то не знает предысторию этих отношений (Горацио/Кристина) - я все перетащила сюда в дневник, можно почитать.

Просьба не воспринимать это как давление или, упаси боже, шантаж. Конечно, я напишу этот фик и без комментариев. Потому что я хочу его написать. Да, мне будет тяжело, но это мои проблемы и я справлюсь.
Но... Если кому-то не трудно, но просто вы не знаете, что это очень надо... Поговорите со мной, а?

@темы: творчество, попрошайничество, фанфики

---

Вопрос к залу.

Кто-нибудь догадался, зачем я вывалила в дневник старые фики?
А вот такая у меня странная логика. Писца, кажется, понесло, так что грядет "Большой брат", не прошло и года с момента задумки.
В связи с этим у меня вопрос. Как удобнее читать? Когда главы сваливаются в комменты и запись поднимается? Или когда каждая глава в новом посте с прилепленными ссылками на предыдущие главы?

Вопрос: Новые главы...

1. в комменты		4	(40%)
2. в новый пост		6	(60%)
Всего:		10

@темы: вопрос к залу, творчество, фанфики

---

Доказательство любви

Название: Доказательство любви
Размер: макси, 36300 слов
Канон: CSI:Miami
Пейринг: Горацио/Кристина, Эрик/Келли, Райан/нжп
Категория: гет
Жанр: детектив, драма, романс, хёрт/комфорт
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: насилие, нон-кон
Примечания: Авторская реальность, два года спустя после "Взрыва".

Глава 1.

Ночью и над водой звуки разносятся далеко. Но, должно быть, он заплыл дальше, чем далеко, потому что из песни, передаваемой по радио в оставшейся на берегу машине, до него доносились лишь отдельные слова, выкрикиваемые певцом с особой экспрессией.
Прости… Уходи… Полюбила… Позабыла…
Эрик лежал на доске для серфинга, спустив ноги в воду и глядя в звездное небо. Хотелось заложить руки за голову, но доска таких вольностей не позволяла, переворачивалась, и он положил одну руку на живот, а другую тоже спустил в воду, вяло пошевеливая кистью. В Майами была зима, но вода была теплой, особенно для такого опытного пловца, как Эрик Делко. Нагревшаяся за день, вода была теплее, чем воздух. Иногда Эрик жалел, что родился на жаркой Кубе, а жил в не менее жарком Майами. Климат, позволяющий заночевать под любой пальмой, не мог не влиять на поведение людей. Где-нибудь в северных штатах, в Канаде, где сейчас все было заметено снегом, где, выходя на улицу, человек должен был точно знать, когда сможет вернуться к очагу, – там все было по-другому. Человеку приходилось быть основательнее, расчетливее. Суровость природы требовала прочности отношений, как ни странно это звучало. Яркое южное солнце Флориды, теплый ветерок, ласковые океанские волны пьянили, настраивали на беззаботно-романтический лад.
Когда-то Эрик вполне соответствовал всему этому. Смазливые лица случайных подружек выветривались из головы раньше, чем остывал последний поцелуй на губах. Потом все изменилось. Вот такой же бездонной черной болью обрушилось на него осознание собственной смертности. Могло случиться так, что о нем, об Эрике Делко, вспоминали бы лишь по тем бесшабашно промотанным годам, которые он успел прожить до ранения. Он понял, сколько всего он не успел. Не сказал. Не сделал. Не почувствовал. Жизнь по-прежнему была впереди, вот только представление о том, как следует ее проживать, изменилось. И вот тогда в его пробитой пулей, больной памяти, порой с трудом удерживающей собственное имя или сегодняшнее число, стал постепенно формироваться некий островок, единственная опора и последняя надежда. И имя ему было – Келли. Та, которая была рядом. Та, которая всегда готова была помочь. Та, которая помнила за него, когда он забывал.
Эрик всегда знал, что она красива и умна. Но красивая и умная девушка, коллега, хороший друг – это совсем не то, что красивая и умная женщина, нежная и бесконечно желанная. Эрик далеко не сразу даже мысленно произнес «люблю». Просто… Им было хорошо и легко в компании друг друга. Совместный поход в ресторан, вечерняя прогулка по берегу, старая романтическая комедия в кинотеатре под открытым небом, мороженое в кафе… В какой-то момент они перешагнули черту, но практически не заметили этого. В их жизни ничего не изменилось. Просто иногда они оставались ночевать под одной крышей, а вечера чаще всего проводили вместе.
Потом был взрыв и много глупых и обидных слов, сказанных сгоряча, и – совершенно неожиданно для него – Келли вдруг сделала маленький шажок назад.
– Мне надо подумать, – сказала она.
Эрик не протестовал. Ему и самому нужно было время на то, чтобы подумать и попытаться понять, что именно заставляет его делать подобные глупости. Он так ни до чего путного и не додумался. А Келли, видимо, додумалась. Когда назначенная Горацио неделя отстранения от работы прошла, Эрик пригласил ее отпраздновать это событие.
– Знаешь, – нерешительно сказала Келли, отводя волосы от лица. – Мне кажется, мы с тобой поторопились…
Эрик опустил глаза. Поторопились? Можно подумать, они принимали какое-то решение. Все шло так, как шло, они просто отдались течению жизни.
– Разве нам было плохо? – с горечью спросил он.
– Нет, что ты, – тепло улыбнулась Келли.
– У тебя появился кто-то другой? – не стал ходить вокруг да около Эрик.
– Нет, – слегка будто даже удивленно откликнулась она.
– Так в чем же дело, Келл? – почему-то с обреченным, глухим отчаянием спросил он.
Возможно, потому что уже видел по ее ускользающему взгляду, то и дело прикусываемой губе, нервно-торопливым движениям кисти, отбрасывающей назад прядь волос, в ту же секунду падающую обратно, – видел, что ответа нет. Келли сама не знает, что побуждает ее расстаться с ним. И это – самое страшное.
– Эрик… – Келли не хотела, даже невольно, солгать ему, а потому не знала, что сказать. – Возможно, нужно немного времени, вот и все…
Келли слегка приподняла бровь и еле заметно пожала плечом.
– Ты в это веришь? – скептически переспросил Эрик.
Келли ощутила, как заливает жаром щеки.
– Нет, – почти шепотом ответила она.
– Мне перейти в ночную смену? – спросил Эрик после долгой паузы.
– Зачем? – искренне удивилась Келли. Если уж они работали в одну смену, встречаясь… Потом она поняла ход его мыслей. – Эрик, ну что ты, – как можно более ласково сказала она. – Мне ни в коем случае не неприятно будет видеть тебя. Ведь ты мой друг, этого ничто не изменит.
– Тогда почему бы нам не сходить куда-нибудь, – несмело начал Эрик. – Не сейчас, когда-нибудь, потом… – тут же торопливо добавил он, увидев, как дрогнуло ее лицо.
– Да, потом… Конечно, – улыбнулась Келли.
Лучше бы она этого не делала, потому что у Эрика перехватило дыхание и вспотели ладони, в висках бешено застучала кровь, и ему захотелось развернуться и убежать без оглядки, не дожидаясь лифта, от этой улыбки. Улыбки криминалиста Дюкейн. Которую он так часто видел на работе. Которая совсем была не похожа на нежную, расслабленную улыбку его любимой женщины по имени Келли Дюкейн, бывало, касавшуюся ее губ ранним утром.
Эрик не убежал. Качества, которые ему пришлось выработать в себе после ранения, чтобы удержать в руках рассыпающуюся память, пришли ему на выручку. В глазах поселилась глухая тоска, и Эрик старался пореже встречаться взглядом с Келли. Он не хотел ее жалости. Ему нужна была ее любовь. Он не хотел смиряться с приговором «друг». То, что когда-то случилось само собой, так же само собой и рассыпалось. В один миг – так же, как и случилось. Теперь Эрик не собирался полагаться на случай. Им было хорошо вместе, они помнили это, оба. Эрик надеялся, что эта память сыграет ему на руку.
Два месяца назад ему стало казаться, что все налаживается – в ответ на его очередное приглашение пойти куда-нибудь посидеть Келли откликнулась легко и непринужденно, и вечер получился замечательным, и, провожая Келли до дома, Эрик ловил на себе ее взгляды, и чувствовал будоражащую нерешительность. Келли уже хотелось снова сделать шаг навстречу.
И тут этот парень с ипподрома, как гром среди ясного неба. И у Келли вдруг обнаружилась хроническая усталость, из-за которой то и дело срывались обговоренные уже встречи, и сумка в ее шкафчике чуть ли не через день была довольно увесистой, что означало, что сегодня вечером великолепная всадница вновь полетит навстречу закату… Эрик лошадей побаивался. Но, если они нравятся Келли, он готов был преодолеть свой страх. Он вообще на многое был готов, чтобы доказать Келли свою любовь.
И вот сейчас он лежал в темноте, подставив лицо невесомому звездному свету, и словно волны о песок, несильно, неспешно, и в то же время с неумолимой методичностью, набегали одна на другую мысли о том, как это сделать. Внутренний судья сурово стучал молоточком, призывая мысли к порядку, пока криминалист Эрик Делко придирчиво осматривал их ряды, разыскивая самое важное доказательство в своей жизни.
Звонок мобильника он услышал чудом. Быстро преодолев отделяющее его от берега расстояние, Эрик с некоторой внутренней дрожью взял телефон в руки. А вдруг?..
Это был вызов. Эрик озадаченно потер затылок. Нет, память его не подводила, сейчас не их смена. Но вызов прозвучал, значит, Эйчу нужна его помощь. Нечего раздумывать.

***

– Что, не захотел ждать в номере? – понимающе спросил Трипп.
– Коронер приедет не раньше, чем через полчаса, – Горацио привычно поставил руки на пояс, оглядывая столпившихся неподалеку людей.
– Спасибо, что приехал, – поморщился Фрэнк. – Ночная смена, – он неодобрительно крякнул. – Один в отпуске, второй в больнице, стрельба в Гейблс, двойное убийство в Шорс.
Горацио тоже поморщился и кивнул.
– Ты не отвечаешь за всю лабораторию, – пожал плечами Фрэнк, уловив скользнувшее по лицу Кейна виноватое выражение.
– Я отвечаю за то, что мне пришлось выдергивать своих ребят в неурочное время, – с плохо скрытым раздражением ответил Горацио. Телефон Келли был выключен, и Горацио втайне даже был рад этому – Эрика и Райана вполне хватит, а то, что в номере… Конечно, Келли и Наталья тоже криминалисты, и не новички, но все же… Это не для женских глаз.
Фрэнк лишь пожал плечами. Если лейтенанту мало ответственности, и он желает взять на себя и это – пусть.
Сам Кейн приехал очень быстро, но Фрэнк знал причину – Кристина вот уже две недели как была в Канаде вместе с Джошуа. Университет Шервуд-парк пригласил ее на месяц, провести курс занятий с будущими хирургами. Горацио понимал, что опыт его жены уникален, и не возражал против поездки, но очень быстро понял, что в опустевшем доме ему не очень-то уютно, и стал допоздна оставаться в лаборатории, уезжая домой только спать.
Звонок мобильного телефона прозвучал резко. Фрэнк недоверчиво проследил, как Горацио начал улыбаться еще до того, как вынул телефон из кармана. Вероятно, Кристина всегда звонила в одно и то же время – догадался он.
– Пойду допрашивать свидетелей, – буркнул Фрэнк. – Толку, конечно, чуть…
– Кейн, – сказал Горацио, отходя чуть в сторону.
– Кейн? – удивленно переспросила Кристина, заставив Горацио улыбнуться шире. – Доктор Кейн?
– Нет, лейтенант Кейн, – важно сказал он.
– Хм, лейтенант Кейн, – будто в задумчивости повторила Кристина. – А вы не позовете к телефону моего мужа? Надеюсь, он поблизости, сэр.
– Нет, – строго сказал Горацио. – Его нет дома. Он сейчас занят.
И тут услышал голос сына – видимо, Кристина включила громкую связь.
– Папа занят? – расстроенно переспросил Джошуа, испортив им всю игру. – Поговорить с папой…
– Он уже освободился, сынок, – быстро заверила Кристина.
– Папа? – теперь голос сына звучал громко, похоже, Кристина отдала ему телефон.
– Да, Джошуа, – Горацио прикрыл глаза, представляя себе малыша. – Как вы там поживаете?
– Хорошо, – обрадовался Джошуа. – Санки – бум!!! Снежок холодный. Вкусный, – тихонько добавил малыш и тут же огорченно сообщил. – Мама ай-ай-ай, нельзя…
Горацио изо всех сил пытался справиться с улыбкой. Катание с горки и мамин запрет на поедание горстями снега были непременной частью ежедневных рассказов сына. Горацио подозревал, что малыш втайне надеется, что папа проникнется и разрешит поедание снега. Оставалось только позавидовать оптимизму ребенка, ибо Горацио ни разу не дал даже намека на возможность отмены этого запрета.
– Маму нужно слушаться, Джош, – твердо сказал он и снова начал борьбу с расползающейся по лицу улыбкой, услышав тяжелый вздох сына. После этого Горацио пришлось повторить также ежедневный отчет о том, что все оставленные дома машинки чувствуют себя хорошо, получили свою порцию бензина и не нуждаются в техпомощи.
– Папа, приезжай сюда? – неожиданно попросил малыш. – Я скучаю.
– Джошуа, ну ведь ты скоро приедешь обратно, – ласково сказал Горацио.
– Завтра? – обрадовался Джошуа.
– Нет, – улыбнулся Горацио.
– Еще две недели, это быстро, – сказала Кристина. Ее было еле слышно, видимо, Джошуа не отдавал телефон и не давал включить громкую связь.
– Если не завтра, это долго, – с железной логикой возразил родителям Джошуа.
– Если ты побыстрее ляжешь спать, то завтра наступит быстрее, – привела свой аргумент Кристина.
– Спокойной ночи, папочка, – послушно сказал ребенок. – Я позвоню завтра. Я уже почти сплю и завтра уже быстро.
– Хорошо, Джошуа, – снова улыбнулся Горацио. – Спокойной ночи. Я люблю тебя.
– И я тебя, – в трубке раздался чмокающий звук, малыш изобразил поцелуй, а вслед за тем какой-то шум.
– Все в порядке? – встревожился Горацио.
– Да, милый, – откликнулась Кристина. – Просто телефон упал. У тебя все хорошо? – быстро и тихо спросила она.
– Да, все в порядке, просто придется поработать сегодня, ночная смена не справляется, – Горацио оглянулся через плечо. Подъехала машина. Доктор Прайс. Можно приступать к работе. Но обрывать разговор ему не хотелось.
– Ладно уж, идите работайте, лейтенант, – с усмешкой сказала Кристина. Расстояние ничуть не мешало ей читать его мысли.
– Кристина, – Горацио слегка замялся. – Может, мне и правда приехать?
– Милый, не выдумывай, – Кристина говорила очень тихо и мягко. – Джошуа всего два года, и уверяю тебя, он осознает, что скучает, только тогда, когда говорит с тобой. А ты у меня взрослый мальчик. Две недели пролетят быстро.
– Хорошо, – кивнул Горацио. – Ты права.
– Я всегда права, – задиристо сказала Кристина. – Иду, солнышко, – торопливо сказала она в сторону. – До завтра, милый.
– До завтра.
Горацио сложил телефон, убрал его в карман, но медлил, удерживая в голове голоса жены и сына. Он тоже скучал, и Джошуа был чертовски прав – если не завтра, то это долго. Еще целых две недели ему возвращаться в пустой дом. Сейчас казалось странным, что всего каких-то два-три года назад это было его естественным состоянием. К хорошему привыкаешь быстро. Вот и Горацио уже казалось, что его дом был таким всегда.
А ведь их жизнь наладилась далеко не сразу. Полтора месяца после рождения сына были как кошмарный сон. Малыш плакал. Плакал днем и ночью. Первые дни все было нормально, а потом становилось все хуже и хуже. Даже их взаимовыручки не хватало – катастрофически не высыпались оба. Кристина просто не находила себе места – даже ее опыт был бессилен. Малыш был здоров, накормлен, чист – и плакал. Даже на руках.
Горацио хотелось выть от бессилия. Он приходил с работы, брал сына на руки и нянчился с ним, чтобы Кристина могла хоть сколько-то поспать. Он нянчился бы и всю ночь, чтобы она выспалась как следует, но жена была непреклонна – он должен спать перед работой, нянчиться с детьми – обязанность женщины. Спалось ему плохо – кровать рядом с ним была пуста, а снизу, почти неслышно, но все же доносился плач ребенка.
Однажды Горацио проснулся еще до звонка будильника с удивительным ощущением, что наконец-то выспался. А в следующую секунду он подскочил, осознав, что в доме тихо. Горацио метнулся вниз – в доме было пусто. Кристину он нашел на берегу. Она стояла неподвижно, глядя на неспешно поднимающееся солнце. Он обнял ее, с замиранием сердца почувствовав, как дрожат и подгибаются у нее ноги. Джошуа спал. Горацио стиснул зубы, поняв, что рубашка там, куда Кристина уткнулась лицом, промокла. Он осторожно взял ее вместе с ребенком на руки, почти не ощутив тяжести. За эти полтора месяца Кристина сбросила не только тот вес, что набрала за время беременности, сейчас она была еще тоньше, чем в тот далекий год, когда они только встретились.
Горацио принес их домой. Едва они поднялись в спальню, Джошуа проснулся и заплакал. И тут у Горацио мелькнула идея – несколько минут торопливых поисков, и из музыкального центра понеслась негромкая мелодия, основой для которой служил шум прибоя. Еще через несколько минут он укрыл спящую с Джошуа на руках Кристину одеялом и занялся музыкальным центром. Функция повтора там была. Мелодия будет повторяться снова и снова, и малыш будет спать, а значит, выспится и Кристина. Горацио присел рядом, отвел с лица жены растрепавшиеся волосы. Если б он только знал раньше!
Кристина открыла глаза внезапно, и сначала Горацио показалось, что она сошла с ума.
– Белый шум, – хрипло прошептала она. – Господи, это же эффект белого шума!
Осторожно положив ребенка, она метнулась в другую комнату. Горацио торопливо пошел за ней, не зная, чего и ждать. Кристина прижимала к уху трубку телефона, раскрытая записная книжка валялась рядом.
– Милый, прости, нам придется лечь в больницу, – сказала Кристина, закончив разговор. – Если я права, то Джошуа не может спать из-за головной боли и звона в ушах. Возможно, это опухоль или аневризма, – она всхлипнула, прижимая руку ко рту.
– Это опасно? – с трудом проговорил Горацио.
– Да, – Кристина кивнула, быстро подошла к нему и крепко прижалась. Горацио обнял ее в ответ, целуя в макушку. – Но мы справимся, так, милый? – твердо сказала Кристина, будто набравшись сил в этом объятии.
И еще три долгих недели он видел их лишь урывками, выкраивая время и задаривая цветами и конфетами персонал больницы, чтобы ему разрешали приходить к ним в часы, отнюдь не предназначенные для посещений. Потом Горацио второй раз забирал домой жену с ребенком из больницы. Операция прошла успешно, оставив на голове Джошуа небольшой шрам, и оказалось, что их сын на самом деле отличается исключительно спокойным характером. За две недели послеоперационного периода стало незыблемой истиной – просто так Джошуа Кейн не плачет.
Они вернулись домой, Кристина покормила и уложила сына в кроватку, первый раз за два месяца. Горацио ушел в ванную перед сном и вдруг почувствовал, что его колотит нервная дрожь. Он уже побрился, почистил зубы и стоял, с неожиданно проснувшимися странными чувствами разглядывая себя в зеркале. Он собирался лечь в постель с женщиной, которую безумно любил, которая была его женой. Они не были близки, казалось, целую вечность, и к тому же он вдруг осознал, как мало он ее знает. Большую часть того времени, что они провели вместе, Кристина была беременна. То есть судить о ее характере, основываясь на поведении в это время, нельзя. Что он знает о ней, кроме этого? Безумно мало. Например, как она отнесется к его неудаче в постели? Горацио совсем не был уверен, что сегодня сможет быть на высоте – воздержание было слишком долгим. Обычно люди начинают совместную жизнь с того, что узнают друг о друге именно такие мелочи, реакции на повседневные, житейские, будничные вещи. У них с Кристиной было все наоборот. Как Кристина поведет себя в чрезвычайной ситуации, Горацио довольно отчетливо представлял. Но вот ее реакцию на пролитый в постель кофе – с трудом.
Неизвестно, сколько бы он так простоял и до чего бы додумался. Но Кристина не стала ждать. Горацио не услышал, как она вошла, лишь почувствовал, как сзади прижалось горячее женское тело, ладони скользнули по его животу, он поспешно обернулся, не успев придержать полотенце, которое не удержалось на бедрах, Кристина прижалась плотнее…
У него перехватило дыхание, и прежде чем он успел отстраниться, что-то сказать или сделать, случилось то, чего он и опасался. Кристина отступила на шаг. Горацио стоял, опустив руки, не зная, как теперь быть, виновато взглянул жене в лицо и не поверил своим глазам – она с трудом сдерживала смех. Он неуверенно улыбнулся, в полном замешательстве, не понимая, что это означает. Кристина включила воду и ловким, каким-то озорным мальчишечьим движением впихнула его под душ.
– О господи, – задыхаясь от смеха, проговорила она, взглянув на его растерянное лицо, текущие по нему струйки воды. – Милый, иногда мне кажется, что тебе лет двадцать от силы.
– Вот еще, – надул губы Горацио. Стоило ему сообразить, что Кристина, как всегда, просчитала ход его мыслей, и попросту спровоцировала, чтобы то, чего он боялся, поскорее осталось позади, как к нему вернулась та легкость, что всегда была неповторимой изюминкой их отношений, так привлекавшей его в этой женщине, умеющей создавать эту самую легкость так просто. – Ты же младше на десять лет, а я не занимаюсь сексом с несовершеннолетними, – Горацио покачал головой.
– Что? – округлила глаза Кристина. – Чем-чем это ты собрался заниматься?
– Ммм, – задумчиво нахмурился Горацио. – Подойди-ка поближе, я тебе все объясню.
– Мне и здесь неплохо, – Кристина заложила руки за спину, кокетливо склонила голову и чуть покачала корпусом из стороны в сторону, играя маленькую девочку. В сочетании с полной обнаженностью, присущей ей худощавостью, но с формами недавно родившей женщины – эффект получился сногсшибательный.
– Ну тогда я сам подойду, – хищно шепнул Горацио, мгновенно оказываясь рядом и сжимая жену в объятиях так, что у нее вырвался придушенный писк.
Утром Кристина безжалостно растолкала его, заявив, что она предупреждала. Горацио смирился – ведь и правда предупреждала, вот только тогда казалось, что ему никак не больше двадцати лет и нескольких часов сна вполне хватит. В награду ему досталась чашка горячего кофе, поцелуй и шутливая угроза, что, если он сейчас же не проснется, Кристина втихомолку повяжет ему галстук, который он терпеть не может, и пусть только попробует снять.
– Все-все, я испугался и проснулся, – заверил Горацио.
Остановился возле двери, оглядываясь. Кристина улыбалась.
– И вот я приду сегодня вечером, и ты будешь здесь, будешь меня ждать? – Горацио говорил тихо и улыбался так, будто это была шутка, но в глазах было что-то такое, от чего сразу становилось ясно, что никакой шуткой тут и не пахнет.
– Ну, может, я буду наверху или в гостиной, – спокойно пожала плечами Кристина. – Но мы будем тебя очень ждать, – ласково заверила она, подходя вплотную и кладя руки на грудь Горацио. Он обнял ее, наклоняясь, зарываясь лицом в волосы. Странное ощущение, что это впервые, переполняло его. Вроде бы он и раньше уходил на работу, а Кристина оставалась дома. Но это бывало очень редко, чаще они уходили вдвоем, каждый на свою работу, и потом, у них не было ребенка, и это не соответствовало какому-то очень важному стереотипу, живущему в каждом мужчине. – Милый, это не последний день, тебе еще успеет надоесть, – взъерошив волосы на его затылке и легонько похлопав по плечу, сказала Кристина. – Ну, давай, соберись, – подбодрила она, чмокнув его в макушку.
– Никогда не надоест, – пообещал Горацио. – Никогда.
С тех пор прошло почти два года, и Горацио так и не разуверился в своих словах. Как это могло надоесть? Растущий сын, который с каждым днем становился все больше и умнее, который приветствовал его радостным визгом в первый же день, когда он вернулся домой, который познавал этот большой и сложный мир, в котором Горацио был неотъемлемой и очень-очень важной частью. Жена, которая понимала его порой лучше, чем он сам. Горацио уже подзабыл, как при первом знакомстве она показалась ему обыкновенной. Если бы сейчас кто-то отозвался так о Кристине, Горацио промолчал бы, с презрением подумав, что этот человек ничего не понимает в женщинах.

Глава 2.

Полтора месяца назад Горацио еще раз убедился в том, что он не знает жену до конца. В первый день рождения сына на него свалилась какая-то срочная работа, и вечеринку он благополучно пропустил. Во второй день рождения Джошуа Кристина утром напомнила мужу, что сегодня у них ожидаются гости. Горацио рассеянно кивнул – гости, так гости, эка невидаль. Приехав домой вечером, он в полной мере осознал, как заблуждался.
Остановившись на пороге гостиной, Горацио старательно пытался сохранить невозмутимость. Всего восемь человек казались целой толпой, и вся эта толпа расположилась в гостиной как у себя дома. Из соседней комнаты и со двора доносились детские голоса и крики.
– Девочки, дружно сглотнули слюну, салфетки на журнальном столике, – нарушил молчание голос Кристины. – Это не случайный гость, это мой муж, могли бы и догадаться, Джошуа вы видели, а больше тут на три квартала в округе нет рыжих парней.
Горацио усмехнулся, на остатках рассеянности поправляя жетон и пистолет и ставя руки на пояс. Оживившиеся было гости снова замерли.
– Девочки, у кого остались салфетки, дайте мальчикам, – Кристина с трудом сдерживала смех. – Это новая разновидность копов, помесь сумасшедшего профессора и Джеймса Бонда, называется «криминалист», Горацио как раз занимается разведением этой уникальной породы, поскольку сам из их числа. Кому понравилось, там есть парочка холостых экземпляров, инструкцию по содержанию в неволе я вам напишу, так и быть.
Общий смех снял напряжение, все заговорили, не отрывая, впрочем, изучающих взглядов от Горацио.
– Боже мой, Кристина, и как ты только решилась, – с нервным смешком сказала одна из женщин. – Я думала, за копа замуж только чокнутая выйдет, но ты-то нормальная…
– А он меня под дулом пистолета заставил, – не моргнув глазом, тут же заявила Кристина.
На сей раз смеялись от души. Горацио быстрым шагом пересек гостиную, Кристина ждала, вызывающе подбоченившись. Демонстративный поцелуй был встречен радостными воплями и одобрительным свистом.
– Кажется, это единственный способ заткнуть тебе рот, – негромко сказал Горацио.
– А поскольку мы этот способ применить не можем во избежание травм, несовместимых с жизнью, представьте себе, что нам приходится выносить, – подхватил, радостно улыбаясь, невысокий коренастый мужчина лет сорока, сидящий ближе всех. – Имею честь работать под началом вашей жены, сэр, – приподнимаясь, поклонился мужчина.
– Горацио, – представился Кейн, протягивая руку.
– Джейсон, – крепко пожимая ее, представился мужчина.
– Вот и замечательно, – тут же выскользнула из рук Горацио Кристина. – Знакомься. Генри, Джейк, – Кристина кивнула двум мужчинам, только-только вновь обратившим свой взгляд на шахматную доску. – Время от времени он утверждает, что едет на рыбалку. Так что проверьте его на вшивость. Девочки, учтите, что он дикий, сильно не наседайте, а то больше я его к гостям не выманю. Все, если мы не хотим остаться голодными, я возвращаюсь на кухню.
Голодными они не остались. Что до Горацио, так ему с непривычки казалось, что и еды, и общения было даже слишком много. Но в целом, как он потом вынужден был признать, все было довольно неплохо. Просто он давно не общался с людьми вот так. Поначалу его немного напрягало столь повышенное внимание к своей персоне, но в этом не было ничего странного. Эти люди были их соседями, некоторые – коллегами Кристины. При этом ее они знали не первый год, а ее мужа видели впервые. Их любопытство было естественно и оправдано.
А еще Горацио понял, что впервые видел, как Кристина общается с людьми, как реагируют на нее люди. Его поразило неподдельное уважение, которое выказывали его жене. Ее уважали и даже немного побаивались. Это удивительным образом облегчало общение. На взгляд Горацио, большинство из присутствующих не раз переступило границы дозволенного по отношению к чужим мужьям и женам. Слишком вольные жесты, слишком вольные взгляды. Горацио коробило от этого. Он с невольным ужасом думал о том, насколько будет неловко, если кто-то из женщин начнет заигрывать с ним. Как смотреть в глаза ее мужу? Как смотреть в глаза Кристине? Отказать – не проблема, как сделать это так, чтобы не спровоцировать скандал, ведь Кристина общается с этими людьми уже долго. И, судя по всему, собирается общаться в дальнейшем.
По счастью, Кристина сумела поставить себя так, что никто не лез к ней, и это отношение неприкасаемости распространилось и на него тоже. Больше всего, насколько ему удалось понять, все опасались Кристининого острого язычка. Похоже, о том, что она от слов вполне может перейти к делу, подозревали немногие. Кристина с упоением играла в «самую обычную женщину», замужнюю женщину с ребенком, обывательницу. Но то, что она ею не являлась, скрыть было невозможно. Все принимали эту игру, потому что так было проще, но Горацио не раз подмечал, как то, что казалось его жене самым обычным суждением, приводило всех остальных в легкое замешательство. Они были из разных миров. Даже он был им ближе, несмотря на его профессию, несмотря на то, что большинство тем разговоров были для него так же значимы, как скорость размножения дождевых червей в Уругвае.
Вечеринка прекратилась сама собой, когда Джошуа, примостившийся на руках у Горацио, стал недвусмысленно клевать носом. Те детишки, что были помладше, тоже проявляли признаки усталости, и компания потихоньку начала расходиться. Пока Горацио укладывал спать Джошуа – малыш, перевозбудившись, никак не мог уснуть, капризничал, требовал еще сладкого и еще сказку – Кристина успела прибраться.
– Ну как ты, живой? – поинтересовалась она, ныряя под одеяло и прижимаясь к мужу.
– А мне даже понравилось, – обнимая ее, храбро заявил Горацио.
– Аха, значит, можно устраивать это почаще, – коварно протянула Кристина.
– Нет, не надо, – сразу капитулировал Горацио. – Но два-три раза в год я вполне это переживу.
– И замечательно, – улыбнулась Кристина.
– Так что ты хотела сказать? – Горацио знал эту легкую отстраненность во взгляде, свидетельство того, что жена поглощена какой-то мыслью.
– Не сегодня, – прошептала она, прижимаясь покрепче, и возражений у него не нашлось.

***

О приглашении в Шервуд-парк Кристина рассказала на следующий день за завтраком. Провести небольшой курс, всего месяц. Нельзя сказать, что Горацио это порадовало, но и ничего страшного он в этом не видел. Джошуа отнесся с восторгом к перспективе такой поездки. Там был снег! Правда, малыш до конца верил, что ему удастся обойтись и вовсе без потерь – увидеть снег и не расставаться с папой. Тем не менее, сегодня впервые после отъезда Джошуа сказал, что скучает. Видимо, новые впечатления немного поутихли.
А вот «большой мальчик» Горацио Кейн испытывал сложные и большей частью неприятные чувства. Возникли они не сразу, а лишь позавчера, когда он случайно наткнулся на то самое письмо с приглашением. С самим письмом все было нормально, все было именно так, как рассказала Кристина. За исключением приписки.
«Искренне надеюсь, что Ваше согласие прочитать этот курс будет первым шагом на пути дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества. Возможно, будет дерзостью с моей стороны, но я рискну еще раз попросить Вас обдумать мое первоначальное предложение. Уверен, что, пожив у нас этот месяц, Вы измените свое мнение. Место преподавателя в нашем университете и заведующего отделением в нашей больнице Вам гарантированы. Смею надеяться, что к окончанию Вашего курса Ваше мнение сложится более благоприятным для меня образом.»
Дальше следовала подпись. Перечитав эту приписку еще раз, Горацио пришел в еще большее смятение. Человек, писавший это, искренне полагал, что согласие Кристины прочитать этот курс является завуалированным согласием на переезд. Ей предлагают равную нынешней должность, да еще и место преподавателя. Почему Кристина ни словом не обмолвилась об этом? Что это может значить?

***

За спиной Горацио скрипнули тормоза машины. Он обернулся и выпрямился. Приехал Эрик. Их ждал прикрытый окровавленной простыней труп в номере отеля. Отель был не из лучших, мужчина с какой-то женщиной вчера сняли номер, сегодня утром женщина сдала ключи, а убирать номер пришли лишь вечером. Тогда и вызвали полицию. Криминалисты ночной смены были заняты, и дело принял Горацио Кейн.

***

– Привет, – кивнул Эрик, подходя к Кейну.
– Спасибо, что приехал, – ответил Горацио, разворачиваясь. – Ночная смена занята.
– Нет проблем, – снова кивнул Эрик, и оглянулся, пытаясь определить, кто еще из коллег приехал на внеурочный вызов.
– Телефон Келли не отвечает, Райан сейчас подъедет, – Горацио склонил голову набок, внимательно глядя в лицо Эрика. – Все в порядке?
– Да, наверное, – тряхнул головой Эрик. Келли редко отключала телефон, и Эрик знал, что это означает. Это не было новостью, просто возвращало его мысли все в тот же замкнутый круг. Как доказать? И что делать сейчас? Если он не будет вмешиваться в зарождающиеся отношения Келли и Теренса, это будет воспринято как уважение к ее выбору или как отказ от борьбы? На мгновение у Эрика даже мелькнула мысль спросить совета у Горацио, но он тут же одумался. Правила лаборатории никто не отменял. А финтить, пытаться изложить ситуацию иносказательно – Эрик не хотел. Да и не факт, что Горацио не догадается даже по иносказательному изложению.
– В таком случае, не будем заставлять ждать доктора Прайс, – чуть приподнял бровь Горацио, кивая на дверь номера.
– Белый мужчина, около сорока пяти лет, – кивнув вошедшим, сразу же привычной скороговоркой начала Тара.
– Эйч, может, имеет смысл проверить руки на следы крови у тех, кто толчется за лентой? – с трудом оторвав взгляд от диковинного ярко-красного декора, который «украшал» замызганный гостиничный номер, спросил Эрик. – Убийца не мог не запачкаться.
– Не думаю, – сощурившись, и оглядывая распростертое на кровати тело, ответил Горацио. – Убийство совершено до шести утра. У него было достаточно времени смыть кровь.
– Даже раньше, – кивнула Тара. – Судя по температуре печени – от двадцати одного до двадцати четырех часов назад.
– То есть от полуночи до трех, – перевел Эрик.
– Фрэнк, когда женщина сдала ключи от номера? – спросил Горацио остановившегося на пороге Триппа.
– Около шести, – упирая руки в бока, ответил тот. – А что?
– Я думаю, это не так, – оглядывая номер, протянул Горацио. – Фрэнк, – прищурился он. – Фрэнк, что могла женщина делать тут три часа?
– В обмороке лежать, – буркнул Трипп. Затем оглядел еще раз номер, сделал пару шагов, приоткрыл встроенный шкаф. Никаких следов того, что там кто-то сидел взаперти, заметно не было. – Пойду еще раз побеседую с хозяйкой, – пожал плечами он.
– А ты думаешь, это не она убила? – поинтересовался Эрик.
– Пока что у нас нет фактов, позволяющих исключить какой-то из вариантов, – Горацио вновь перевел взгляд на продолжающую осмотр Тару. – Что еще, доктор Прайс?
– Тело не перемещали, – с готовностью откликнулась Тара. – Я думаю, он дал себя связать добровольно, – она приподняла кисть руки мужчины и продемонстрировала узел. – Руки разведены в стороны и привязаны к спинке кровати, но поза удобная, больше похоже на сексуальные игры, чем на начало насилия. Об этом же свидетельствует то, что использовали не веревку, не наручники, а гладкие ленты. Узлы завязаны скользящие, но повреждений кожи на запястьях нет, – Тара пожала плечами. – Думаю, он начал дергаться и затянул узлы только тогда, когда его начали убивать.
– Возможно, использовался какой-то препарат, – фотографируя стаканы и бокалы на столе, сказал Эрик. – Я возьму пробы и отпечатки пальцев.
– И все-таки мужчина или женщина? – задумчиво поднял брови Горацио. – Характер ран может помочь нам ответить на этот вопрос?
Тара откинула пропитанную кровью простыню, прикрывающую живот и пах мужчины, на секунду отвернулась, зажав запястьем руки нос.
– Все в порядке, доктор Прайс? – сочувственно спросил Горацио. Он уже успел убедиться, что Тара достаточно профессиональна, но о том, что она всего лишь молодая женщина, тоже забывать не стоило.
– Да, – немного сдавленным голосом ответила Тара. Сжала губы, сощурилась, выдохнула. – Кто-то был очень зол на него, – она покачала головой. – Точнее, на его либидо. Раны глубокие, уверенные, – уже более твердым голосом продолжила она. – Сперва идут порезы, – Тара показала рукой несколько почти неразличимых в крови линий на животе, от груди к паху. – Затем колотые раны, – она шумно выдохнула, снова качая головой. – Его гениталии словно через мясорубку пропустили.
– И установить, был ли сексуальный контакт перед смертью, вряд ли удастся, – Горацио оглядел залитые кровью простыни и в задумчивости забарабанил пальцами по удостоверению.
– Почему никто не слышал криков? – тихо спросил Эрик. Он старался не смотреть в сторону тела лишний раз – болезненно холодело в животе и хотелось прикрыть пах руками.
– Даже если и слышали, как отличить, от чего кричит человек, от боли или от удовольствия? – застегивая молнию на мешке, сказала Тара.
Недоверчиво хмыкнул показавшийся в дверях и услышавший последнюю фразу Трипп.
– Ты был прав, – кивнул он Горацио. – Никто не видел, кто и когда сдал этот ключ. Хозяйка говорит, все номера были заняты, она ушла спать около половины первого. В шесть она пришла, а ключ висел на дверной ручке. Когда пришла уборщица и обнаружила труп парня, хозяйка, естественно, решила, что ключ сдала женщина, и так и сказала.
– Понятно, – поморщился Кейн. – То есть кроме времени смерти пока что никакой информации.
– Документов нет, орудия убийства – тоже, – поддакнул Эрик. – Но раздевался он, похоже, сам, – добавил он, рассматривая одежду, небрежно брошенную на стул. – Джемпер снят вместе с футболкой, но не вывернут наизнанку, – пояснил он, делая жест, будто он захватывает ворот рубашки сзади и тянет через голову вверх. – Вряд ли так получилось бы, если б его раздевали.
– Возможно, – согласился Горацио.
– Он предъявил водительские права, когда снимал номер, – Трипп листал свою записную книжку. – Гарольд Смит. Расплатился наличными.
– Что говорят свидетели? – глядя на начинающую редеть толпу, спросил Горацио.
– Что денег нет, и счастья в личной жизни тоже, – скривился Фрэнк.
– Как всегда, никто ничего… – понимающе усмехнулся Горацио.
– Но есть кое-что интересное, – неожиданно добавил Фрэнк. – Видишь там высокую блондиночку? Она из девятнадцатого номера.
– Через номер от жертвы, – сузил глаза Горацио. Женщина была просто-таки вызывающе красива, а на ее лице было написано совсем не банальное любопытство. Интерес и …легкий ужас. Как будто она знала, что произошло в номере.
– Понимаю, – кивнул Горацио. – Ты с ней уже побеседовал?
– Нет, – возвел глаза к потолку Трипп. – Оставил тебе.
Эрик старательно спрятал усмешку, продолжая методично обрабатывать стаканы на столе. Горацио и Фрэнк давно работали вместе, и хорошо знали, кому какая роль удается лучше. Если нужно сыграть «злого копа», то это к Фрэнку. А вот расположить к себе не желающего разговаривать свидетеля – это лучше оставить Горацио.
– Между прочим, я женат, – лукаво поглядывая на Триппа, напомнил Горацио.
– Между прочим, твоя жена в отъезде, – парировал Фрэнк.
– А что это меняет? – пожал плечами Горацио, выходя из номера.
Эрик уже с нескрываемой усмешкой покосился на ошарашенного Триппа. Фрэнк шумно втянул воздух, не нашел, что сказать, и так же шумно выдохнул. Нет, он, конечно, знал, что Кейн – «правильный», но не настолько же.
В тоне Горацио чувствовалась искренняя убежденность. А Фрэнк по опыту своего брака знал, что меняет, еще как меняет. А для многих мужчин и присутствие жены не является сдерживающим фактором. Зачем далеко ходить за примером – у нынешней жертвы на руке было обручальное кольцо, но Фрэнку как-то не верилось, что мужчина пойдет в грязный придорожный отель заниматься любовью с собственной женой.
Мысли же Эрика уплыли в другом направлении. Ему подумалось, что очень жаль, что этого не слышала Кристина, потом он мысленно усмехнулся, мол, она никогда и не нуждалась в лишних доказательствах любви Горацио, после чего мысли вновь свернули на привычную, избитую колею – как ему, Эрику Делко, доказать единственной женщине в мире, с которой он хочет быть, что его любовь не меньше.


Глава 3.

Поговорить со свидетельницей Горацио удалось не сразу. Он вышел из номера, остановился, встав боком и поглядывая на женщину, оценивая, что она из себя представляет, и прикидывая, с чего начать разговор. Но его мысли перебил запыхавшийся Райан.
– Эйч, прости, что не сразу приехал, – начал он с ходу.
– Спокойнее, мистер Вулф, вся работа еще впереди, – развернулся к нему Горацио, стараясь не терять из виду свидетельницу.
– Да? Отлично, – широко улыбнулся Райан, и тут же замялся, складывая руки на груди, опуская голову и начиная ерошить бровь большим пальцем.
Горацио наблюдал за этим, стараясь не улыбаться слишком уж явно. В последнее время он ловил себя на ощущении, что его отношение к Джошуа и отношение к Райану во многом схожи. По крайней мере, сейчас он как наяву видел заспанного сынишку, топчущегося ранним утром в выходной на пороге спальни родителей, ерошащего рыжие волосенки в ожидании, когда его заметят. Джошуа признавал правоту мамы, что у него есть собственная комната и собственная кроватка, но хоть полчасика сна на родительской кровати, между мамой и папой – что могло быть слаще?
– А работы много? – поинтересовался Райан.
– Как всегда. А в чем дело? – Горацио чуть нахмурился, поскольку женщина из девятнадцатого номера, кажется, собралась уходить.
– Ну… – Райан вскинул на него глаза и, собравшись с духом, закончил. – Я хотел бы взять выходной.
– Если я правильно помню, то выходной у тебя в воскресенье, – приподнял бровь Горацио.
– Правильно, – кивнул Райан. – Но я хотел взять еще и субботу, – Райан изо всех сил улыбкой старался смягчить наглость подобного запроса.
– Назначили дату свадьбы? – лукаво поинтересовался Горацио.
– Нет, – выпалил Райан, теребя зардевшееся ухо. – То есть да, но это не в эти выходные. Эйч, это очень важно, – просительно добавил он. – Правда.
– Хорошо, мистер Вулф, – Горацио кивнул, наблюдая, как женщина скрылась в своем номере. Может, это и к лучшему. Разговор без свидетелей пройдет легче.
– Спасибо, – радостно выпалил Райан, и поспешил в номер.
Конечно, Дэйзи опять будет подшучивать по поводу его «раннего склероза», но это только ей кажется так легко и просто – подойти к шефу и спросить, не станут ли они с женой свидетелями на свадьбе. Райан понимал, почему Дэйзи настаивала на этом выборе. После того спасения девушка воспринимала Горацио как отца – ведь это папа должен прийти и спасти свою принцессу в подобной ситуации. Когда Райан надувался и обиженно замечал, что он там тоже присутствовал, и не просто так в сторонке стоял, Дэйзи смеялась и заявляла, что Райан, конечно, был просто-таки рыцарем на белом коне, но, если ему завидно, пусть тоже считает Горацио своим отцом – ей не жалко.
Кристину, как выяснилось, Дэйзи знала еще тогда, когда она носила фамилию Грэй. Одно из первых редакционных заданий Маргарет Беккет состояло в том, чтобы сделать несколько фотографий для статьи о Кристине Грэй, которая стала «доктором года». Воспоминания у девушки остались самые теплые, и ничего особенного в том, чтобы попросить людей быть свидетелями, Дэйзи не видела. Но Райан никак не мог решиться, да и до свадьбы оставалось больше месяца, так что время было.
С этими же выходными у него случилась целая история. Сначала Райан собирался выйти на работу и в воскресенье, поскольку Дэйзи заранее предупредила, что этот уик-энд у нее занят. Сегодня вечером также была назначена деловая встреча. Райан заехал в несколько магазинов, взял каталоги, чтобы обсудить с Дэйзи детали церемонии – ему хотелось представлять все до мелочей, в отличие от невесты, которая многое решала в последний момент, руководствуясь исключительно интуицией. Райан так не умел, ему было некомфортно, и, чтобы не раздражаться из-за того, что другой человек такой, какой он есть, Райан просто взял организационную часть на себя.
Остановившись на светофоре, погруженный в свои мысли, Райан рассеянно посматривал по сторонам в ожидании, когда загорится зеленый свет. И тут… Окна ресторана были ярко освещены, столик располагался у окна, и Дэйзи сидела лицом к нему. Райан взглянул на название ресторана, сглотнул враз ставшую тягучей слюну, вытер вспотевшие ладони о штанины. На то, чтобы зайти в такой ресторан, его зарплаты хватит. Можно даже сесть за столик и заказать стакан воды. Сзади загудела машина. Райан опомнился, свернул к обочине и припарковался. Мысли гудели, мысли кружились… Деловая встреча, в таком-то месте… А парень симпатичный, высокий, блондинистый, одет – ну, помечтать-то Райан, конечно, может, но, опять же, не более того. Дэйзи смеялась – боже, у Райана рот сам непроизвольно начинал расплываться в улыбке. Он тер лицо, ерошил волосы, отчаянно пытаясь сообразить, что теперь делать. Уехать, сделать вид, что ничего не видел? Да он ничего такого и не видел, собственно… Но подозрения, сомнения его ж с потрохами сожрут! И в то же время остаться, следить – это было подло. Недостойно. Он же любит ее, любит, черт возьми!!! И совершенно не желает, чтобы эта дикая, слепящая ревность хоть краешком коснулась его любви. Или ревность – это всего лишь одна из естественных ее составляющих?..
Райан вышел из машины, чувствуя себя вдребезги пьяным. Садиться за руль в таком состоянии нельзя. Ввалиться в ресторан? Так, успокойся дружище, глотни воздуху…
Плохо осознавая окружающее, неровной походкой Райан приблизился к ресторану, заглянул в окно… Помотал головой, протер глаза – за столиком никого не было.
Дэйзи и ее спутник появились из дверей ресторана.
– Вас подвезти до дома? – галантно осведомился мужчина.
– Не стоит, – улыбнулась Дэйзи. – А вдруг мой жених увидит?
– Он лучше меня? – интимно приблизив лицо к ее лицу, бархатистым тоном спросил мужчина.
– Ох, Гай! – погрозила пальчиком Дэйзи. – Вот в выходные и посмотрим, – пообещала она.
– Надеюсь, этот уик-энд будет незабываемым, – проникновенно сказал мужчина, поднося к губам руку Дэйзи.
Роскошная машина уехала, Райан продолжал стоять, даже не подумав спрятаться.
– Райан! – удивленно-радостно воскликнула Дэйзи, подходя к нему. – Что ты здесь делаешь?
– Мимо ехал, – с трудом выдавил Райан, в упор разглядывая лицо Дэйзи. Никакого смущения, ни малейшей неловкости. Она что, еще не сообразила, что он все слышал? Или, может, ему почудилось, что она ответила согласием? А на самом деле она ему отказала, он сошел с ума, и все остальные полгода – просто бред его воспаленного воображения и логику искать бесполезно?..
– Рай, ну что ты как вареный все равно? – теребила его Дэйзи. – Где твоя машина? Поехали домой, я тебе такое расскажу!
– Нет, – сглотнув и насупившись, покачал головой Райан. – Рассказывай здесь.
Он сложил руки на груди, пошире расставив ноги. Чем скорей, тем лучше.
– Райан, в чем дело? – нахмурилась Дэйзи. Зеленые кошачьи глаза стали еще более пронзительными, но глаза Райана сейчас были столь мрачны, что их зелень казалась скорее болотной, а испытующий взгляд Дэйзи увяз в этой топи. – Райан, что случилось? – уже растерянно переспросила она.
– Я все слышал, – поджал губы Райан. – Слышал, что ты планируешь делать в выходные, которые, по твоим словам, будут заняты работой, – ядовито подчеркнул он последнее слово.
– Отлично, – Дэйзи задрала подбородок, выпрямилась. – Знаешь что? Я позволю тебе попросить прощения, Райан Вулф, – отчеканила она. – Но у тебя только десять секунд, прямо сейчас.
– Что?! – выдохнул Райан. Он должен просить прощения?! И вдруг, сквозь туманящую пелену лихорадочных размышлений Райан увидел готовую прорваться слезами обиду в глазах Дэйзи. Обиду на то, что он мог подумать такое о ней. И, даже прежде, чем мысль успела достигнуть сознания и сформироваться, лицо Райана дрогнуло, и с губ сорвалось. – Прости… Дэз, я… Нет, я дурак, но… Ты с ним так смеялась…
– Ладно, – кивнула Дэйзи.
– Дэз, ну что я мог еще подумать? – уже начиная оправдываться, спросил Райан.
– А причем тут подумать, Райан? – неожиданно оборвала его Дэйзи. – Ты мог думать все, что тебе заблагорассудится. А потом, если ты меня любишь, ты должен был подойти ко мне и спросить, что все это значит на самом деле.
– Дэйзи, можно, я сейчас попробую, – попросил Райан. – Дэз, что все это значит на самом деле?
– Это значит, – все еще с негодующим напором ответила Дэйзи, – что в редакции хотят сделать статью. Гай – миллионер, в смысле миллиардер… Ну, в общем, только бухгалтер точно знает, в скольких нулях исчисляется его состояние. Остров неподалеку от Ки-Уэст, три яхты, несколько моторных лодок, собственный парк машин, вертолет, дома по всему миру, коллекции картин и антиквариата. И мне придется провести весь уик-энд, фотографируя всю эту вульгарную роскошь и ее обладателя до кучи.
– И я лучше него? – вздохнул Райан с выражением «свежо предание».
– Такие люди любить не умеют, Рай, – укоризненно, будто даже стыдясь того, что приходится объяснять такие очевидные вещи, сказала Дэйзи. – А что стоит все остальное без этого? Кстати, у тебя морской болезни нет?
– Не наблюдалось раньше, – растерянно ответил Райан. – А что?
– Ну, мы же в открытое море пойдем, фотографировать эти грешные яхты, – пожала плечами Дэйзи.
– Погоди, – замотал головой Райан. – Мы?
– Ну да, – кивнула Дэйзи. – Я сразу оговорила, что приеду с женихом. Если ты еще не передумал, – тут же подколола она.
– Боже мой, Дэз, но я же работаю в субботу, – совсем растерялся Райан.
– Нет, ну как хочешь, – наигранно-безразлично пожала плечом Дэйзи. – Можешь и не ездить.
– Нет, ну как же я оставлю будущую миссис Вулф в компании такого ловеласа, – хищно улыбнулся Райан.
– А кто сказал, что я буду миссис Вулф? – переспросила Дэйзи, разом сбивая Райана с игривого настроения, в которое он впал.
– Ну, ты же согласилась, – развел руками Райан.
– Я согласилась выйти за тебя замуж, а про фамилию мы не говорили, – возразила Дэйзи. – Маргарет Беккет – это имя, а Маргарет Вулф никто и знать не знает. И вообще, если мы еще пару минут тут проторчим, я и насчет свадьбы передумаю, – пригрозила Дэйзи.
Этого Райан допустить не мог, и прервать процесс примирения – тоже, хоть и услышал, что в куртке в прихожей надрывается телефон…
Но теперь все вроде наладилось – место преступления никуда не убежало, а в выходные Райана и Дэйзи ждала роскошная загородная прогулка.

***

– Ого! – сказал Райан, переступив порог номера. – Раз, два, три, четыре… – он покачал головой, поняв, что не сможет точно подсчитать количество перекрывающихся брызг крови на стенах и потолке. – Что здесь было, бойня? Сколько жертв?
– Одна, – чуть улыбнулся Эрик. – Вернее, один. Тебе еще повезло, что ты тела не видел. Хотелось надеть свинцовые трусы.
– Бррр, – передернул плечами Райан. – Ладно, что ты успел отработать?
– Торопишься? – усмешка Эрика стала шире.
Райан смерил его выразительным взглядом.
– Завидуешь, завидуй молча, – улыбнулся он, стараясь не позволить мыслям сбиться с рабочего настроя.
– Что ж, – пожал плечами Эрик, ничуть не обижаясь. – Я закончу с посудой, займись пока кроватью.
– Хорошо, – кивнул Райан. – А ты уже забрал его личные вещи? – спросил он некоторое время спустя, упаковав постельное белье.
– Одежду, – кивнул Эрик на несколько больших пакетов.
– А остальное? – удивился Райан, по очереди открывая ящики прикроватной тумбочки.
– Больше не было ничего, – пожал плечами Эрик.
– Вот как, – хмыкнул Райан, проверяя стенной шкаф. – Ну, – протянул он. – Сдается мне, он сюда не жить приехал.
– Да, – согласился Эрик. – Скорее всего, он снял номер на ночь. Парень был женат, так что его основной багаж дома, а бумажник и документы, вероятно, взял убийца. Детектив Трипп сказал, что хозяйка ничего толком не помнит о женщине, с которой он был. Высокая, светловолосая, привлекательная, – Эрик широко улыбнулся. – Или, по выражению хозяйки, смазливая до отвращения.
– То есть это дело рук женщины? – Райан снова окинул взглядом следы крови на стенах и потолке и покачал головой.
– Пока неизвестно. Никто не видел, когда и как она ушла, – пожал плечами Эрик. – Эйч не исключает версию, что женщина ушла еще до убийства. Временные рамки это позволяют. Они сняли номер около половины одиннадцатого, убийство произошло в интервале с полуночи до трех, а хозяйка ушла спать около половины первого. То есть женщина могла уйти около часа ночи, и еще остается около двух часов зазора для убийцы.
– Что ж, – Райан сощурился, склонив голову набок и поджав губы. – Убийце потребовался бы комплект запасной одежды. Это означает предумышленность.
– Ну, не обязательно, – хитро улыбнулся Эрик, искоса взглянув на Райана.
– Ага, – заулыбался Райан, раскусив намек. – Тогда… Наверняка убийце пришлось воспользоваться душем, как думаешь?
– Это уж точно, – кивнул Эрик, в свою очередь оглядывая потолок и стены. В памяти снова всплыло видение в лоскуты изрезанного тела, свело мышцы живота, и Эрик тряхнул головой, прогоняя эту жуть.
К тому времени, когда Райан закончил осмотр душа, Эрик упаковал последний стакан со стола. Пробы, ДНК, отпечатки – все это они отработают завтра. Точнее, всего через четыре часа сегодня, когда выйдут на смену.
– Ты в лабораторию? – спросил Райан.
– Давай, – рассмеялся Эрик. – Завезу и твои улики. Езжай уж, Казанова.
Райан никак не отреагировал на насмешку. Главное, ему не придется делать лишний крюк.
– Смотри-ка, Эйч все еще здесь? – кивнул он на стоящий на прежнем месте «хаммер».
– Да, он хотел допросить свидетельницу, – складывая улики в свою машину, отозвался Эрик.
– Видимо, беседа получилась приятной, – усмехнулся Райан.
– Только не Эйч, – осуждающе покачал головой Эрик.
– Ну, вообще, да, – согласился Райан. – Да не хотел я никого обидеть, – легонько толкнул он в плечо насупившегося Эрика. Тот лишь покачал головой, поджав губы.


***

Женщина открыла дверь сразу, даже ничего не спросив, будто ждала кого-то и не ждала от жизни никаких неприятностей.
– Доброй ночи, мэм, – Горацио развернул удостоверение. – Я – лейтенант Горацио Кейн, криминалистическая лаборатория Майами-дейд. Прошу прощения за беспокойство в столь поздний час, но мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.
– Конечно, проходите, – женщина приветливо улыбнулась. – Я – Дженни, – представилась она. – Я все равно не усну, пока тут так шумно, так что не стесняйтесь. Проходите. Я так и думала, что вы зайдете.
– Вот как? – удивился Горацио. – Это почему?
Вероятно, этот номер приравнивался к классу «люкс» для этого отеля, по сравнению с номером, в котором произошло убийство, он выглядел просто шикарно. Вполне пристойный номер, две смежные комнаты, да и побогаче с мебелью.
– Ну, вы так посматривали на меня, когда вышли из номера, – пожала плечами Дженни. – А потом вас отвлек тот мальчик. Симпатичный, – улыбнулась она.
– Вы весьма наблюдательны, – с полувопросительной интонацией заметил Горацио. Это было неплохо. Возможно, женщина действительно что-то видела, и сможет помочь в расследовании. Но она не подошла к полицейским и не заявила о том, что видела. Что ее сдержало? Страх? Горацио не видел к тому подтверждений. Женщина вела себя довольно раскованно, хотя по глазам он видел, что она о чем-то раздумывает.
– Ну, если вы видите в этом достоинство, то да, – кивнула Дженни, садясь в соседнее кресло. Кресла стояли в углу, вполоборота, так что сидящие в них люди оказывались лицом к лицу. В самом углу, между креслами, стоял торшер. Учитывая, что верхний свет был выключен, обстановка получилась какой-то слегка интимной. Горацио отметил, что Дженни совершенно спокойно села в кресло, оказавшись спиной к окну, значит, неосознанных страхов у нее тоже не было. Почему-то у него возникло ощущение, что женщина слишком близко, возникло желание отодвинуться.
– Вам принести что-нибудь выпить? – непринужденно спросила Дженни, поднимаясь из кресла. Горацио с трудом подавил вздох облегчения, поймал ироничный взгляд женщины, прищурился. Кажется, она почувствовала его неловкость. Женщина умна, давить на нее не следует ни в коем случае, сперва нужно осторожно попытаться выяснить, что мешает ей говорить.
– Кофе было бы неплохо, – кивнул он, сопровождая свои слова мягкой улыбкой.
– Увы, – развела руками Дженни. – Вот кофе тут как раз нет. Нужно ждать утра. Может, какой-нибудь коктейль? – она остановилась на пороге смежной комнаты.
– Благодарю, не нужно, – покачал головой Горацио.
– Если не нужно, зачем благодарю? – усмехнулась Дженни.
– Правила приличия, – улыбнулся Горацио.
– А вы всегда соблюдаете правила? – подняла брови Дженни.
Горацио опустил глаза. Та игра, которая предлагалась, ему не очень-то нравилась.
– Если нет кофе, сойдет содовая или тоник, – сказал Горацио. Его тон был вежливым, но глаза смотрели жестко. Если эта женщина умеет читать нюансы, то такого намека будет достаточно.
Принесенный Дженни кисловатый тоник хорошо освежал, а намек, очевидно, был понят, непонятно как, но когда она села в то же самое кресло, у Горацио не возникло никаких неприятных ощущений.
– Вы давно в Майами, Дженни? – спросил он, наклоняясь вперед, ставя локти на колени и вертя стакан в руках.
– Почему вы решили, что я нездешняя? – быстро переспросила Дженни. Она сидела, откинувшись на спинку кресла, но теперь ее спина напряглась, пальцы, сжимающие высокий бокал с коктейлем, даже слегка побелели от напряжения.
– У вас выговор жительницы западного побережья, – небрежно пожал плечами Горацио, гадая, что такого криминального было в его вопросе.
Впрочем, Дженни тут же расслабилась, улыбнулась.
– Я уж испугалась, что напоролась на частного детектива, нанятого моим бывшим другом, – пояснила она.
– Нет, – успокаивающе улыбнулся Горацио. – Я не частный детектив и вашего друга я не знаю. Вы скрываетесь от него? – он склонил голову набок, участливо глядя на собеседницу. – Он способен причинить вам вред?
– Ну, – поморщилась Дженни. – Чужая душа – потемки. Пока что мне от него были одни неприятности.
Горацио кивнул, соглашаясь, что предугадать нельзя. Слегка кружилась голова, усталости вроде бы не было, но кресло было слишком удобным. Сидя в нем, не хотелось задавать никаких вопросов, хотелось устроиться поудобнее, откинуть голову, прикрыть глаза, наблюдая, как Дженни потягивает коктейль. Горацио поймал себя на том, что задумчиво, не отрываясь, смотрит на губы Дженни, на то, как они обхватывают трубочку коктейля…
Горацио встал, отошел к окну, пытаясь собраться с мыслями. Возраст, что ли, дает о себе знать? Раньше его не развозило так, даже если приходилось работать две-три смены подряд. Он откашлялся, сделал несколько глотков тоника, чтобы успокоить пересохшее горло. Вероятно, кондиционер в номере работал плохо, было душновато.

@темы: CSI:Miami, творчество, "Кристина", фанфики, Горацио Кейн

---

Взрыв

Название: Взрыв
Размер: макси, 15608 слов
Канон: CSI:Miami
Пейринг: Горацио/Кристина, Эрик/Келли, Райан/нжп
Категория: гет
Жанр: детектив, романс, драма
Рейтинг: R
Примечания: Авторская реальность, полгода спустя после "Past Infinity или сожаления о несбывшемся".

Глава 1.

Райан стоял в ухоженном палисадничке возле небольшого дома. Цветные камушки, вкрапленные в дорожку к дому извилистой тропинкой, как и всегда, вызывали непреодолимое желание пройтись именно по ней, цветы на клумбе образовывали улыбающуюся рожицу, а при каждом дуновении ветерка рожица становилась ехидной и казалось, что она подмигивает. В этом была вся Дэйзи. Каждый, кто ее видел, испытывал желание идти за ней, быть, как она. Каждое обыденное, скучное событие она умела превратить в нечто невероятное. Возможно, именно поэтому из всех возможных уменьшительных имен Райан предпочел самое редкое. Зеленые глаза пронзительного кошачьего оттенка взглянули куда-то в самую глубину его существа, когда он впервые решился назвать ее так.
До того Райану казалось, что в ее глазах мелькает с трудом сдерживаемая усмешка, тот ужин был ужасен, просто позорен. Испачканный галстук, ступор при ответах на самые простые вопросы, желание уйти куда-нибудь, где их не смогут заметить… Райана просто раздирало на части разнообразными страхами в тот вечер. Что подумает о нем эта красотка, которую он каким-то чудом рискнул, с трудом выговаривая слова, пригласить на ужин? Можно ли с ней разговаривать откровенно – пусть она не делает репортажей, она фотокорреспондент, но… После знакомства с Эрикой Сайкс у Райана рефлекс – «каждое сказанное вами слово может и будет использовано против вас». Не является ли ее согласие, по правде сказать, совершенно неожиданное, признаком того, что и Маргарет Беккет следует опасаться? Что, если в ресторане появится кто-то из коллег или знакомых?
Райан довез ее до дома, и уже приготовился покорно услышать, что она позвонит. Может быть.
– Что же, пора прощаться, Маргарет? – Райан улыбался, но в его тоне проскальзывало отчаяние. Хотелось, как в глупом кино, шагнуть к ней, властно запустить руку в густые каштановые пряди и страстно поцеловать, заваливая на капот машины. Получить по лицу и позорно ретироваться – Райан был уверен, эта девушка не потерпит подобного и сумеет за себя постоять. Но так он хоть раз прикоснется к ней…
– Боже, как официально, – покачала головой она. – У этого имени столько вариантов. Выбери что-нибудь попроще. Иначе мне захочется чопорно пожать тебе руку и удалиться.
Райан опустил глаза. Да, похоже, рукопожатие – это максимум того, на что он может рассчитывать. Он глубоко вздохнул. Поражение надо уметь принимать с достоинством. Райан еще раз окинул девушку взглядом. Простота и изысканность в одном флаконе, вот что свело его с ума в первую же минуту, когда он увидел ее. Ей не нужно было завивать волосы – они падали на плечи красивой волной. Загорелая гладкая кожа. Минимум косметики – такие чистые, классические линии не требуют дополнительных усилий для наведения красоты. Платье – элегантное и простое, немного мальчишеская фигурка с прямыми плечами, тонкой талией, узкими бедрами. Длинные ноги. Ростом Маргарет была чуть ниже Райана, и сейчас, когда на ней были туфли на высоком каблуке, ее глаза оказались вровень с его глазами.
– Дэйзи, – негромко и мягко сказал Райан после длинной паузы. Взглянул на нее исподлобья с грустной улыбкой. – Мне понравился этот ужин, Дэйзи, – он еще раз вздохнул и повернулся к машине.
– Как ты узнал? – спросила она.
– Узнал что? – поднял брови Райан, оборачиваясь.
– Что мне нравится именно это имя, – улыбнулась Дэйзи.
– Я просто угадал, – с улыбкой пожал плечами Райан. – Оно подходит тебе лучше всех.
Дэйзи недоверчиво приподняла бровь, но Райан не стал ничего добавлять. Он действительно просто угадал. Но вот уезжать… Почему-то ему показалось, что, назвав ее этим именем, он будто ввел некий пароль. И уезжать ему расхотелось.
– Знаешь что, – склонив голову набок, сказала она. – Пойдем, у меня будет к тебе еще один вопрос.
Дэйзи протянула руку, и Райан без малейших колебаний вложил свою. Хоть сотню вопросов, если это позволит побыть с ней еще немного.
Войдя в дом, Райан остановился в некотором замешательстве. Дизайн был явно авторский, никакого авангардизма, но как-то все непривычно. С одной стороны, здесь не было того порядка, к какому привык Райан, например, вот эту вазу с фруктами он поставил бы точно в центр, но… Но это нарушило бы какую-то странную, несимметричную, неправильную гармоничность и красоту, и он это чувствовал. Дэйзи потянула его за собой, они прошли через дом в студию.
– Что здесь не так? – сказала она, ткнув пальцем в стоящую на мольберте картину.
– Ты же фотограф? – недоуменно уточнил Райан.
– Верно, – дернула плечом Дэйзи. – Но это работа. А все остальное – для души.
Райан обвел взглядом картины и фотографии – большие и маленькие, в рамках и без, развешанные на стенах и стоящие стопками по углам.
– Так что скажешь? – прикусив губу, поинтересовалась Дэйзи. В ее глазах была надежда.
– Нужно подумать, – растерянно произнес Райан.
– Я принесу что-нибудь выпить? – предложила Дэйзи.
Они стояли напротив картины с бокалами и разговаривали. Сначала о картине. Потом обо всем на свете. Время от времени Райан замолкал, задумчиво глядя на полотно, а затем выдвигал новую версию того, что может быть не так.
– А может быть, все так? – сказал он, отчаявшись.
– Мне что-то не нравится, – с виновато-детской улыбкой сказала Дэйзи. – Но я не буду больше тебя мучить.
– Я не мучился, – улыбнулся Райан. – Это мне понравилось даже больше, чем ужин, Дэз.
– Спасибо, – проникновенно сказала она.
Райан глядел в ее глаза и улыбался.
– Пойдем, – сказала Дэйзи, беря его за руку. – Я не представляю, как ты выдержал здесь столько времени. Ведь это должно быть ужасно…
– О чем ты? – не понял Райан, покорно следуя за ней.
– О твоей любви к порядку, – с лукавой улыбкой оглянулась Дэйзи. – Вот, здесь лучше? – спросила она, останавливаясь среди гостиной.
– Откуда?.. Я… – Райан ощутил, как горячей волной заливает щеки и уши. Но он действительно ощущал, как расслабляются мышцы. После фантастического хаоса студии нестандартный, непривычный, но все же порядок гостиной был просто бальзамом на сердце.
– У тебя очень выразительный взгляд, – мягко сказала Дэйзи, подходя вплотную.
Ее пальцы уверенно взялись за узел галстука, и через секунду Райан был уже избавлен от оскверненного предмета гардероба. Улыбка Дэйзи стала шире при вздохе облегчения, невольно вырвавшемся у него. Пальцы скользнули в его волосы, другая рука легла на плечо.
– Райан, ты неподражаем, – шепнула Дэйзи. Ее теплые губы коснулись его шеи.
– А тебя… Тебя это не смущает? – запинаясь, выдавил Райан минуту спустя. Его пиджак уже был брошен на диван, сверху пиджак прикрыла его же рубашка, сам же он стоял, скованный каким-то непонятным оцепенением и робостью. Дэйзи положила ладони на его плечи и внимательно взглянула в глаза.
– Меня смутит, если ты немедленно не прикоснешься ко мне, – легонько нахмурившись, сказала она. – Или твоя привычка к порядку требует, чтобы мы сначала ушли в спальню?
– Нет, – выдохнул Райан. Его улыбка, недоверчиво расползшаяся по лицу, внезапно стала игриво-хитрой. – Моя привычка к порядку требует, чтобы одежды на нас было поровну, – сказал он.
– Так приступай, – хотела сказать Дейзи, приподняв бровь.
Не сумела – губы были заняты, руки тоже, да и вообще разговаривать в ту ночь им больше не пришлось…


***

Полгода, целых полгода прошло с того знаменательного вечера прежде, чем Райан сумел поверить, что эта невероятная женщина выбрала его, со всеми недостатками. Так и не понял, как такое могло произойти, но принял свершившийся факт – Дэйзи была с ним. Сперва он с ужасом ждал, когда же его болезненное пристрастие вызовет первую стычку, за которой последует череда ссор, усиливающегося раздражения, которые закончатся разрывом. Но Дэйзи как-то очень легко определила ту степень порядка, которую могла поддерживать без особых усилий. И оказалось, что это вполне устраивает Райана. Остающийся, с его точки зрения, беспорядок был невероятно милым.
И тогда Райан понял, что пропал. Самое грандиозное препятствие, которое он и не мыслил уже преодолеть в отношениях, было пройдено. Райан изменился – стал увереннее и спокойнее. Со стороны могло показаться, что он охладел к работе, но на самом деле теперь ему было важно лишь выполнить свою работу как можно лучше. А вот желание сделать это быстрее или лучше, чем другие, как-то отличиться – пропало бесследно. Ему не нужно было быть лучше – его любила самая замечательная женщина на земле. Если б он мог, он написал бы ее имя облаками в небе.
А вот сегодня Дэйзи не пришла. Должна была прийти, но не пришла. И не позвонила. Райан оборвал телефон, звонил ей, потом звонил в больницы… Вот теперь стоял у ее дома, сжимая ключи в ладони и не решаясь войти. Ключи Дэйзи дала ему полтора месяца назад, но он еще ни разу ими не пользовался. А сейчас стоял столбом, пытаясь отогнать от себя грязные видения – Дэйзи под кайфом или с другим мужчиной. Что будет тогда с его миром? С другой стороны – а если Дэйзи нужна его помощь?
С тяжелым вздохом Райан вставил ключ в замок и повернул. Ключ не поворачивался. Толкнув дверь, Райан убедился, что она открыта. Подавив вновь вспыхивающие перед глазами картины, он достал пистолет и вошел в дом. Остановился, оглядывая невообразимый разгром. Медленно убрал пистолет в кобуру и опустился на корточки, обхватив голову руками, вцепившись в волосы. Боже, какой он идиот! Его Дэйзи, его девочка попала в беду, а он, вместо того чтобы спешить на помощь, представлял себе разные гадости! «Прости меня, Дэз!!!», – подняв глаза к потолку, попросил Райан.
Нужно обследовать дом, нужно узнать, что случилось – или он не криминалист?! Криминалист… О Боже… Райан взглянул на часы. Со всеми этими переживаниями и размышлениями он опаздывал уже больше чем на полтора часа. «Так, – запрыгивая в машину, рассуждал Райан, – Эрик, можно надеяться, сам снимет отпечатки пальцев с той камеры. Это действительно важно, скорее всего, убийца снимал себя, любимого. Нужно будет первым делом поговорить с Горацио, он поймет, насколько исчезновение Дэйзи важно для Райана, почему нужно начинать срочно искать ее, хотя прошло так мало времени».
Зазвонил телефон. Райан торопливо схватил его.
– Райан, пожалуйста, срочно перезвони 555-01-46, – сквозь слезы проговорила Дэйзи.
– Дэйзи! Дэз!!! – выкрикнул Райан в трубку, не понимая, что это было всего лишь голосовое сообщение. Его машина виляла по шоссе, чудом не сталкиваясь с другими автомобилями.
Быстро набрав номер, Райан снова прижал трубку к уху, но звонок прервался после первого же гудка. Он набрал номер еще раз.
– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – равнодушно ответил механический голос.


***

В лабораторию Райан влетел, как ужаленный, выскочил из лифта, одержимый одной мыслью – нужно срочно поговорить с Горацио. Но от вида, открывшегося перед ним, Райан остановился, чувствуя, как подгибаются колени и замедляется восприятие. Весь этаж был то ли в дыму, то ли в клубах пыли. Битое стекло под ногами. Дыхание сбилось, когда Райан понял, что эпицентр разрушений находится в лаборатории Эрика Делко, откуда парамедики торопливо везут ему навстречу две каталки.
– Горацио, – пробормотал Райан, и ему показалось, что пол под ногами пошатнулся.


Глава 2.

Кристина стояла у подъезда для машин скорой помощи. До родов оставалось чуть больше месяца, работать становилось все трудней – она быстро уставала, стала забывать какие-то, казалось бы, накрепко вколоченные в память вещи. «Что ж, – думала она. – Придется, наверное, все же посидеть дома этот месяц». Она понимала, что Горацио это только обрадует. Ему будет спокойнее знать, что жена дома.
Кристина положила на живот руку, улыбнулась, глядя на кольцо. Это была странная свадьба. Когда Горацио сказал, что хочет пожениться до рождения ребенка, Кристина долго и внимательно смотрела ему в глаза. Мысли, которые она прочитала во взгляде, который он не посмел отвести, ей не понравились. Слишком много страха. Сама она предпочла бы не спешить со свадьбой. Конечно, Кристина любила его, носила его ребенка, но они с Горацио взрослые и очень разные люди, а в их отношениях все случилось слишком уж быстро. И, тем не менее, она согласилась. Эта формальность – к тому моменту Кристина жила в его доме более четырех месяцев – значила для Горацио слишком многое, чтобы просить его повременить. Если это позволит ему чувствовать себя спокойнее, так тому и быть.
Кристина долго раздумывала, кого она хочет пригласить, – ведь для всех своих старых знакомых она была мертва, и объяснять, как так получилось и зачем понадобилось, ей совсем не хотелось. Ну, по крайней мере, не сейчас. Из тех людей, с кем она познакомилась в последнее время, никто не успел стать настолько близким, чтобы хотелось видеть его в такой день. В конце концов, Кристина решила, что ей вполне хватит Келли и Алекс – уж они точно не станут задавать ненужных вопросов. Компанию дополнили Эрик и Райан, официальная часть промелькнула быстро, остаток вечера превратился в удивительно теплые посиделки в доме Горацио. Конечно, к тому времени этот дом правильнее было бы называть домом Кейнов, поскольку присутствие Кристины накладывало свой отпечаток, и дом потихоньку превращался из обиталища холостяка в жилье семейного человека. Перемены происходили постепенно, к тому же Кристина всегда очень точно чувствовала, что для Горацио действительно важно, а что он и сам рад бы поменять.
Ребенок толкнулся и беспокойно заворочался. Кристина погладила живот, успокаивая его. Она и сама переживала. Услышав, что в криминалистической лаборатории произошел взрыв и к ним везут двоих пострадавших, Кристина схватилась за телефон, но тут же отложила его. Горацио наверняка очень занят и прекрасно понимает, что она волнуется, так что перезвонит сразу, как только у него будет свободная минутка. Кристина вздохнула. Он и так не спал полночи, все перебирал материалы последнего дела. Никак не мог понять, что же его настораживает. Кристина знала, что Горацио очень надеялся на отпечатки пальцев с этой видеокамеры, с таким механизмом непросто управиться в перчатках. Сегодня он собирался сам проконтролировать этот процесс. Что, если улику повредило взрывом? Что, если среди пострадавших окажется кто-то из знакомых? По рации сказали – двое мужчин, значит, хоть за Келли можно не волноваться.
Ребенок никак не хотел успокаиваться, крутился волчком, и Кристина решительно сказала себе, что сегодняшнее дежурство на скорой будет ее последней сменой до рождения ребенка.
Их еще не родившийся сын уже был существом независимым и самостоятельным. Пару месяцев назад Горацио был весьма изумлен, заметив в руках Кристины не медицинский, как ему сначала показалось, а один из своих журналов, к которым она раньше не проявляла никакого интереса.
– Решила заняться криминалистикой? – поинтересовался он, присаживаясь рядом и обнимая жену. – Интересно?
– Знаешь, мне кажется, интересно ему, – улыбнулась Кристина, скосив глаза на живот.
– Хм, а ему не рановато ли? – поднял брови Горацио, ласково кладя ладонь на ее живот. Ребенок немедленно откликнулся, перемещаясь поближе к его руке.
– Наверное, он собирается во всем тебе подражать, – взъерошив волосы на его затылке, серьезно сказала Кристина.
– Хочешь сказать, мне поискать игрушечный «хаммер»? – шутливо озаботился Горацио.
– Ну, если это твоя главная отличительная черта, – прыснула Кристина.


***

Кристина взглянула на часы – прошло всего пара минут, но она уже устала стоять. Да и ветерок перестал казаться приятным. Сзади послышались шаги.
– Возьми, – протянул ей Стивен ее кофту.
На его лице было написано крайнее неодобрение. Стивен так и вел ее беременность, хотя Кристина уже не раз в шутку грозилась перейти в другую больницу, если он будет так чрезмерно ее опекать. Но сейчас принесенная им кофта была как нельзя более кстати.
– Спасибо, – тепло улыбнулась Кристина. – Не волнуйся, они должны вот-вот подъехать.
– Обопрись на меня, – предложил Стивен.
Сесть тут было некуда, а по тому, как Кристина потерла поясницу, опытный врач сразу все понял. Кристина еще раз улыбнулась ему, опираясь на подставленную руку, прислонилась головой к плечу. С тем, что Кристина продолжит работать, пока сможет, Стивену пришлось смириться. Он пытался решить этот вопрос через Горацио, но безуспешно.
– Иногда я думаю, а не действует ли он в своих интересах? – сказал однажды Горацио.
Тогда они лежали рядом, пытаясь успокоить дыхание, поскольку только что чуть не перешли запретной черты. На самом деле оба понимали, что запрет на интимную близость, введенный Стивеном почти сразу после их свадьбы, наложен не зря, учитывая то, какой стресс пришлось пережить Кристине в самом начале беременности. Но порой удержаться было невероятно трудно.
– Ревнуешь? – удивилась Кристина.
– Ну, учитывая, сколько времени ты проводишь с ним, а сколько со мной… – будто раздумывая, протянул Горацио, благоразумно отстраняясь, чтобы уберечь свой бок от болезненного тычка. Которого, впрочем, не последовало.
– Для Стивена семейные узы – это святое, – улыбка Кристины была слегка печальной, а глаза – серьезны. – А тем более, ребенок.
– Значит, я могу не опасаться его поползновений? – с шутливой угрозой сдвинув брови, спросил Горацио.
– В том смысле, который ты имеешь в виду, – нет, – прикусила губу Кристина. Ее глаза искрились лукавством.
– Что?! – сел на кровати Горацио, переварив услышанное.
– Именно, – уже с нескрываемой усмешкой кивнула Кристина. – Ты ему очень нравишься, милый. В тебе есть именно те качества, которые Стивен всегда хотел бы видеть в партнере. Ты сильный, все решаешь сам, но при этом не давишь на партнера, готов к разумному компромиссу.
Горацио лишь ошалело помотал головой, недоверчиво глядя на Кристину.
– Но, даже если бы мы не были женаты, он никогда не стал бы пытаться отбить тебя, – ласково, успокаивающе погладив его по руке, продолжила Кристина. – Если у людей уже сложились отношения, Стивен никогда не будет их разрушать. Он понимает, как непросто найти того, кто тебе нужен.
– Еще бы, – хмыкнул Горацио.
– Нет, милый, это не из-за того, что гомосексуалистам трудно найти партнера, – мягко поправила Кристина. – Стивен из тех странных людей, которые не видят разницы между полами. Если уж на то пошло, он бисексуал. Для него есть подходящие друг другу люди и неподходящие. Пол при этом значения не имеет.
– Как такого человека допускают работать с детьми, – осуждающе пробормотал Горацио.
– Горацио, гомосексуалист и педофил – очень разные вещи, и ты это прекрасно знаешь, – нахмурясь, сказала Кристина.
Горацио упрямо пожал плечами, хотя и понимал, что Кристина рассердилась и что, по сути, она права.
– Если хочешь знать, гомосексуальных контактов у него никогда не было, – добавила Кристина. – Когда он познакомился с Брайаном, тот уже был болен СПИДом, и они всего лишь жили в одной квартире, все принимали их за хороших друзей. Но с Брайаном они жили душа в душу, в отличие от бывшей жены Стивена, которая его, можешь себе представить, била!
– Ты много о нем знаешь, – примирительным тоном сказал Горацио.
– Мы ходим в одну и ту же группу поддержки для людей, потерявших близких, – сухо ответила Кристина, поднимаясь.
– Кристина, – Горацио быстро встал, обошел кровать и перегородил ей дорогу, осторожно взяв за плечи. – Дорогая, прости, если я что-то сказал не так, – тихо сказал он. – Я не хотел сказать о нем ничего дурного. Я просто… Был немного шокирован.
Кристина молчала, опустив глаза, кусая губы. Горацио чувствовал, что ей хочется уйти, но не мог позволить ей этого. Каждый раз, когда Кристина не контролировала себя, она пыталась скрыться от него, не выплескивать обиду, боль, не делиться отрицательными эмоциями, не перекладывать на его плечи свою ношу. Вот и сейчас, едва он заметил первые скользнувшие по ее щекам слезинки, Кристина попыталась отвернуться.
У Горацио свело скулы от горечи, сдвинулись домиком брови – он же поклялся ей быть рядом всегда, и в печали, и в радости, почему же она не считает себя вправе разделить с ним всё? Он решительно, мягко преодолевая ее сопротивление, обнял жену, усаживая обратно на кровать. Подгреб подушку, развернулся, протолкнул свое колено под ее ноги – и вот уже Кристина сидела в уютном гнездышке, прижимаясь головой к его плечу. Одной рукой Горацио обнимал ее, другой – успокаивающе поглаживал ее живот. Но вместо того чтобы успокоиться, Кристина вдруг расплакалась еще сильнее. Горацио терпеливо выждал, пока закончатся слезы, вынул носовой платок, аккуратно вытер ее лицо, отдал ей платок, чтобы она могла высморкаться, и снова сомкнул объятия.
– Теперь ты можешь рассказать, что тебя так расстроило? – мягко спросил он.
– Я не знаю, – с всхлипом отозвалась Кристина, и Горацио понимающе улыбнулся, погладил ее по голове. – Я правда не знаю, милый. Прости, я просто рассердилась ни с того ни с сего, а потом еще и… – продолжила Кристина. – Я веду себя как истеричка…
– Ты ведешь себя, как беременная женщина, – целуя уголки ее заплаканных глаз, поправил Горацио. – Что совершенно нормально, потому что ты и есть беременная женщина.
– Раньше такого не было, – неуверенно пробормотала Кристина, подкладывая ладонь под щеку.
– Хочешь спать? – улыбнулся Горацио.
– Нет, – внезапно широко открывая глаза, сказала Кристина. – Хочу маслин.
– Хм, зеленых или черных? – уточнил Горацио, прикидывая, дотянется ли он до телефона или придется вставать.
– Черных, – будто прислушавшись к неслышимой никому кроме нее подсказке, кивнула Кристина. – С косточкой.
– Я думал, ты их терпеть не можешь, – пожал плечами Горацио, поднося к уху трубку.
– Ну да, – скривилась Кристина.
– Опять он безобразничает, – улыбнулся Горацио.
Кристина улыбнулась в ответ, слушая, как он делает заказ. Курьеры из соседнего круглосуточного магазина уже давно знали их адрес наизусть. Запросы малыша были разнообразны и неожиданны, и далеко не всегда совпадали со вкусами самой Кристины. Но к этому она была готова, с предыдущими детьми было так же. А вот такие резкие и внезапные смены настроения были для нее внове, хотя, как врач, она понимала, что это действительно в порядке вещей.


***

Ребенок пихнулся в бок так, что толчок почувствовал даже Стивен.
– Кажется, он хочет, чтобы я отодвинулся, – улыбнулся он.
Кристина улыбнулась в ответ – она успела немного отдохнуть, а звук сирены оповестил о том, что прибыла долгожданная скорая. Кристина собралась. Предстояла работа. Увидев, кто сидит на каталке, которую вывезли первой, Кристина побледнела, ее лицо вытянулось. Сбылись ее самые худшие ожидания.
– Порезы, отравление дымом, химический ожог на правой руке, возможно, сотрясение мозга. Стабилен, показатели в норме, – скороговоркой доложил санитар.
Кристина мимоходом коснулась плеча Эрика и быстро улыбнулась, увидев, что он приоткрыл глаза. Шагнула к следующей каталке и почувствовала, как темнеет в глазах. Этого она даже не предполагала. Внутри нее замер в ужасе ребенок.
– Я позову кого-нибудь другого, – услышала она голос Стивена над ухом. Оказывается, он все еще был рядом, и теперь взял ее за плечи, явно намереваясь увести.
– Нет, – твердо сказала Кристина, выдергивая плечо у него из рук и шагая к каталке.
Ее губы сжались, взгляд стал твердым. Это – ее дело. Его она никому не доверит. Что бы то ни было, они проходили через такое вместе…
– Осколочные ранения в спину, возможно, задето легкое, сильная контузия, потерял много крови, пульс 86, давление 100 на 60, в сознание не приходил, – такой же скороговоркой доложил второй санитар.
Кристина слышала его слова словно доносящимися с большого расстояния. Горацио лежал на боку, пиджак на спине пропитался кровью и блестел от воткнувшихся осколков. Кровь из ушей и рта. Она тронула его щеку – кожа была холодной.
– Держись, милый, мы здесь, – тихо сказала Кристина, быстро запуская пальцы в волосы мужа привычным им обоим жестом. Ребенок в животе вышел из ступора и завертелся так отчаянно, будто хотел немедленно оказаться на свободе. Кристина приложила ладонь Горацио к животу, и малыш успокоился. – Бывало и похуже, – сквозь зубы, еле слышно сказала она. И громко скомандовала, поднимая голову. – Повезли!


Глава 3.

– Надеюсь, хоть вы им скажете, что со мной все в порядке? – такими словами встретил Райана и Келли Эрик.
Они выдохнули с облегчением – судя по энергичности тона и искренности возмущения, с Эриком действительно было все в порядке. Но тут же сдвинули брови, чтобы Эрик не подумал, что они одобряют его намерение немедленно уйти из больницы. Взглянув на их лица, Эрик заметно скис.
– Нет у меня никакого сотрясения мозга, – уже почти жалобно сказал он, попеременно глядя на Райана и Келли. – Ну, руку обжег, так ее уже намазали какой-то дрянью…
– А отравление дымом? – скрестив на груди руки, напомнил Райан.
– Не было там никакого дыма! – воскликнул Эрик.
– Как это не было? – задрал брови Райан, упрямо наклоняя голову. – Я собственными глазами видел.
Келли молча следила за их перепалкой, усевшись на стул возле кровати. Она приехала в больницу, не заезжая в лабораторию. Все утро они с Натальей помогали ночной смене, извлекая пули из стволов деревьев и стен домов после разборки двух банд, закончившейся смертью трех бандитов и мальчика-подростка, решившего посмотреть в окно, что за пальба на улице.
Услышав о взрыве, они разделились. Наталья поехала проверять, не пострадало ли хранилище улик – слушание по одному из дел было назначено на завтра и, если что-то не так, медлить было нельзя. Келли понеслась в больницу, в вестибюле столкнулась с Райаном. Через пятнадцать минут тихой паники им разрешили пройти к Делко.
– Вулфи, детка, что случается с суперклеем, если его нагреть? – ядовито спросил Эрик.
– Суперклей! – зажмурившись, хлопнул себя по лбу Райан. – Как я не догадался?!
– Можете снимать отпечатки пальцев, место преступления уже обработано, – криво усмехнувшись, кивнул Эрик.
– Эрик, – Келли ласково накрыла его руку своей, но глаза смотрели серьезно. Тон был тоже довольно строгим. – Расскажи, наконец, что случилось?
– Что-то взорвалось, – неуверенно ответил Эрик. Зачастило сердце, и он недовольно покосился на объявивший об этом во всеуслышанье монитор.
– То есть ты не помнишь? – склонив голову набок, уточнил Райан.
– Нет, – поморщился Эрик. – Мы с Горацио были в лаборатории. Я ждал тебя, но потом пришел Эйч…
Райан потупился и закусил губу при напоминании о своем опоздании. В груди что-то сжалось, отдалось болью в голове. Дэйзи, Дэйзи! Но он же должен узнать, что произошло с коллегами. Разве можно выбрать, кто из них важнее? Райан зажмурился, мотнул головой, потому что сердце сказало, что очень даже можно! Но сначала надо разобраться, что случилось в лаборатории, без помощи коллег ему все равно не справиться…
– Эйч ходил возле этой камеры кругами, как кот вокруг миски со сливками, – продолжал рассказ Эрик.
– Еще бы, – пожала плечами Келли. – Это редкость, когда убийца записывает свое «выступление» на пленку, да еще и презентует ее органам правопорядка. К тому же, пленка начинается с того, как убийца надевает перчатки, значит, он касался камеры. И что дальше?
– А дальше – мы лежим на полу, – сдвинул брови Эрик. – Грохнулись прямо на стол с химикатами, – он взглянул на свою обожженную руку. От кисти до локтя его правую руку покрывал густой слой желтоватой мази с довольно резким запахом.
– Ничего, – сочувственно похлопала его по руке Келли. – Вы закончили с камерой? – глядя в сторону, спросила она. Стол с химикатами располагался у другой стены, где-то в двух-двух с половиной метрах от камеры для снятия отпечатков. Значит, Эрик и Горацио отошли от нее. Но могли отойти и пока отпечатки проявлялись.
– Я не помню, Кел, – виновато сказал Эрик.
– Ничего, отдыхай, – улыбнулась Келли.
– Как Эйч? – наконец, рискнул задать вопрос Эрик.
– Мы его еще не видели, но будем надеяться, с ним все хорошо, – улыбка Келли стала немного натянутой.
Что-то нехорошее было в тоне медсестры, когда она переспросила: «Делко и Кейн? Делко можете навестить хоть сейчас…»
– Это же Горацио, он выкарабкается, – кивнув и не прекращая улыбаться, добавила Келли, но по лицу Эрика поняла, что он тоже почувствовал ее сомнение.
Райан вышел из палаты первым, не глядя на задержавшуюся у кровати Эрика Келли. Келли и Эрик тихо перебрасывались какими-то фразами, рука Келли была снова в руке Эрика. Райану не было до этого дела. Он, разумеется, был в курсе слухов, гуляющих по лаборатории. Но у него была Дэйзи. И сейчас единственное, чего Райану хотелось – это поскорее убедиться, что с ней все в порядке. Он искренне надеялся, что уж Горацио помнит больше, и его рассказ поможет им быстро разобраться со случившимся, после чего Райан сможет заняться своим делом – Келли наверняка не откажется помочь, да и Наталья тоже, а Горацио, несомненно, даст разрешение.
Так Райан думал, пока они блуждали по коридорам больницы.
– Он еще в операционной, – огорошила их торопливо бегущая куда-то по своим делам медсестра.
– Райан, Келли, – услышали они знакомый голос за спиной.
– Боже мой, Кристина, как ты? – заахала Келли, осторожно обнимая ее. – Тебе уже сообщили? Или… – Келли замешкалась, оглядывая Кристину. – Ты что, все еще работаешь?
– Да, сегодня последнюю смену, – кивнула Кристина. – Фотоаппарат с собой?
– Я могу принести, из машины, а зачем? – пожала плечами Келли.
– Я быстрее, – вынул у нее из рук ключи Райан, многозначительно покосившись на традиционно высокие каблуки на туфлях Келли.
– С Горацио все настолько серьезно, что потребовался хирург? – озабоченно спросила Келли, едва Райан скрылся за поворотом.
– Нет, я дежурила по скорой, – покачала головой Кристина. – Это обычная практика больницы. И неужели ты думаешь, я доверила бы его кому-то другому? – слабо улыбнулась она.
Келли улыбнулась в ответ, пожимая плечами. То, что Кристина стояла здесь, с ней, было верным признаком того, что с Горацио все не так уж плохо.
– У него сильно порезана спина и большая кровопотеря, – продолжила Кристина, оглядываясь на дверь, из которой вышла. – Некоторые осколки вошли довольно глубоко, но легкие, по счастью, не задело. Мы сделали переливание крови. Осколки я для вас собрала, – она умолкла и нахмурилась, покусывая губу и механически, бездумно поглаживая живот. – И кое-что я считаю нужным вам показать, – добавила она, глядя на запыхавшегося Райана.
– Нам идти обоим? – недоверчиво переспросила Келли.
– Я не знаю, чья это специализация, – пожала плечами Кристина.
Быстро, привычно облачив их перед дверью в халаты, Кристина жестом поманила за собой. Райан и Келли сделали пару шагов – и остановились. Они чуть ли не каждый день видели трупы и оставались спокойны, но тут у них перехватило дыхание.
– Почему?.. Почему трубка? – странно охрипшим голосом спросил Райан, дергая шеей, будто галстук внезапно стал жать.
Горацио лежал лицом вниз, до плеч накрытый простыней, и Райану почему-то первым делом бросилась в глаза трубка, идущая из угла рта, закрепленная крест-накрест двумя полосками лейкопластыря. Кристина подошла к женщине, сидевшей возле Горацио, очень тихо обменялась с ней какими-то фразами.
– Это стандартная процедура, не пугайтесь, – успокаивающе сказала она, не оборачиваясь к Райану. Как только Кристина вошла в операционную, ее внимание снова было целиком и полностью приковано к Горацио. – У него серьезная контузия, небольшой отек мозга. Мы интубировали его на то время, пока удаляли осколки из спины, поскольку опасались, что может быть задето легкое. Скоро мы вынем трубку.
– Что ты хотела показать? – с трудом справившись с собой, спросила Келли. Ее губы дергались, в глазах стояли слезы. Но голос не дрожал. Келли было невыносимо жалко Горацио, чье состояние оказалось куда хуже, чем они надеялись, но вместе с болью в ней закипала ярость. Она найдет того, кто это сделал, и заставит заплатить за все.
– Вот, – кивнула Кристина, осторожно отворачивая до пояса укрывающую Горацио простыню и жестом подзывая Райана.
Райан, вспомнив про фотоаппарат, торопливо скинул с плеча ремень и защелкал затвором.
– Да, это действительно странно, – задумчиво сказал он, отнимая от лица фотоаппарат.
– Область поражения четко очерчена, взрыв был направленным, – сказала Кристина, бережно укрывая спину Горацио и ласково поглаживая его по плечу, мол, все, мы больше не будем тебя тревожить, отдыхай.
Заметив этот жест, Келли на секунду перестала видеть и слышать, склонив голову набок и глубоко задумавшись. Каждый раз, когда она видела, как Кристина касается Горацио, как смотрит на него, Келли невольно сравнивала… А она? Она любит так же? Или все любят по-разному и сравнивать бессмысленно? Значит ли что-то отсутствие такой же глубины в том чувстве, что испытывает она сама по отношению к Эрику?
– Этот предмет взорвался направленно, – продолжила Кристина.
– Предмет? – уточнил Райан.
– Да, – Кристина протянула ему кювету. Среди окровавленных стеклянных осколков Райан разглядел и другие, из черного пластика. – И, если хотите знать мое мнение, эта штука должна была взорваться в лицо, – добавила Кристина, заставив Келли с Райаном вздрогнуть.
– С чего ты взяла? – подняла брови Келли. Не то чтобы она не доверяла Кристине…
– Я много лет прожила в Камбодже, – опустив глаза, сказала Кристина, и Келли заметила, как ее пальцы нащупали руку Горацио. Только теперь у Келли сложилось ощущение, что Кристина не успокаивает мужа, а наоборот, ей самой нужна его поддержка. – Там такие «игрушки» всегда были в ходу. Берешь ее в руки, и она взрывается тебе в лицо. Это гарантированная смерть даже при слабом заряде, слишком важные зоны оказываются поражены. Ему повезло, – сжимая пальцы мужа, сказала Кристина, поднимая глаза. – Он был слишком далеко. Иначе все было бы гораздо хуже, даже если бы он стоял спиной. Эта бомба была нацеленной, на конкретного человека, может, двух, которые окажутся рядом.
Райан стиснул кулаки. Рядом должен был быть он, а не Горацио. Значит, убить хотели его и Эрика? В это время там, в лаборатории, должны были быть они. Эрик почти не пострадал, но судя по всему, взрыв произошел за спиной Горацио и Эрик оказался прикрыт его телом. Так что осколки и взрывная волна пришлись на долю Горацио, а Эрик лишь порезался при падении и обжег руку химическими растворами из разбившихся бутылок.
– А теперь найдите того, кто это сделал, – жестко сказала Кристина.
Райан и Келли взглянули в ее глаза и без труда закончили то, что она не договорила: «…пока я не занялась этим сама». В решительности Кристины они не сомневались.
– Как ты думаешь, когда он очнется? – спросила Келли, указывая взглядом на Горацио. – Нам хотелось бы с ним поговорить.
– Думаю, он очнется в течение ближайших четырех часов, – прищурилась Кристина. – Но поговорить с ним я не разрешу. Да это и не нужно – он стоял спиной к взрыву и ничем не сможет вам помочь. Так что ступайте и покажите, чему он вас научил, – с иронией закончила она.
Келли и Райан переглянулись. Да, это было верно. Каждый должен заниматься своим делом. В том, что Кристина сумеет позаботиться о Горацио, они не сомневались ни на секунду – три года назад он был ранен куда серьезнее. Осталось доказать, что и они сумеют справиться со своей работой не хуже. Все, что им было нужно – место преступления. И оно было в их распоряжении. То, что на сей раз местом преступления была лаборатория, никак не должно было повлиять на их профессионализм.


Глава 4.

Стекло уже убрали, помещение проветрилось. Очень странно было видеть знакомую желтую ленту с надписью «не пересекать», привычно огораживающую место преступления, но на сей раз внутри лаборатории. Приступить к делу Келли и Райану удалось не сразу. Возле ленты их встретили шеф и Стетлер.
– Я считаю, что расследованием этого происшествия должны заниматься мои сотрудники, – заявил Рик, старательно делая вид, что не замечает подошедших Келли и Райана.
– Как они? – в свою очередь сделав вид, что не слышит слов начальника отдела внутренних расследований, спросил шеф.
– Делко практически в порядке, – пожала плечами Келли. – Порезы, ожог на правой руке, его подержат еще пару часов и выпустят.
– Кейн? – нахмурился шеф.
– Ему досталось сильнее, – вздохнула Келли. – Осколками изрезало спину, большая кровопотеря, плюс контузия. Сколько он пробудет в больнице – пока неизвестно.
– Жене сообщили? – спросил шеф.
– Их отвезли в ту больницу, где она работает, а она как раз дежурила по скорой, – кивнула Келли. – Так что она узнала сразу.
– Еще работает? – покачал головой шеф.
– Она сказала, сегодня последняя смена, – снова кивнула Келли.
– Что ж, мисс Дюкейн, пока вы за старшего, – перешел к делу шеф. – Жду…
– Я считаю… – перебил его Стетлер.
– Я понял, что вы считаете, – раздраженно оборвал его шеф. – Я не понял одного – почему вы считаете, что команда лейтенанта Кейна, – не без скрытой поддевки подчеркнув тоном «лейтенанта», – не в состоянии справиться с расследованием?
Келли и Райан с некоторым трудом сохранили серьезные лица. Теперь все трое в упор смотрели на Стетлера, который так и замер, чуть наклонившись вперед, с недовольно-недоумевающим лицом и приоткрытым ртом.
– Ну, – наконец, собрался с мыслями он. Откашлялся, поправляя галстук. – Поскольку речь идет о возможной халатности со стороны…
– Увы, об этом речи не идет, – перебил его Райан, складывая руки на груди и склоняя голову набок.
– Что вы имеете в виду? – насторожился Стетлер.
– Дело в том, что нами уже установлено, что взорвался исследуемый предмет и взрыв был направленным, – небрежно заявил Райан.
– То есть речь идет не о халатности, а о покушении на жизнь офицеров полиции, – быстро перевел шеф.
– Именно, – кивнула Келли, стараясь не смотреть на недовольно скривившегося Стетлера.
– Я жду ваш отчет, – твердо заключил шеф, разворачиваясь и направляясь в сторону лифта, показывая тем самым, что разговор о том, в чьем ведении остается дело, закончен.
– И имейте в виду, я перепроверю в нем каждую букву, – поджав губы, заявил Стетлер.
Райан глянул исподлобья, явно собираясь что-то возразить, но Келли успела предостерегающе взглянуть на него. Дело поручили им, оспорить распоряжение шефа Стетлер не мог, но, естественно, хотел оставить последнее слово за собой. Пусть потешит самолюбие, а им нужно работать.
Переодевшись, они прошли за ленту в разгромленную комнату, бывшую ранее лабораторией Эрика.
– Райан, – решилась задать мучающий ее вопрос Келли. – Зачем ты сказал, что взорвалась именно видеокамера? А вдруг ты не прав, и взорвалось что-то другое?
– Я сказал это не просто так, – успокоил ее Райан. – Смотри.
Он взял пакет, который отдала им Кристина, оглядевшись, недовольно покачал головой – здесь было негде расположиться. Перейдя в соседнюю лабораторию, Райан включил подсветку, высыпал осколки на стол, поворошил их, отделяя стекло от пластика, и, наконец, протянул один из пластиковых осколков Келли.
– Видишь? – показал он.
Келли закусила губу и кивнула. Осколок был деформирован, но белый треугольник и две параллельные линии – известный во всем мире символ «play/pause» – был виден вполне отчетливо.
– Кроме того, – хмуро добавил Райан. – Когда доктор Кейн сказала, что предмет должен был взорваться в лицо, я сразу подумал о видеокамере.
– Да, я понимаю, – кивнула Келли.
Действительно, она много раз видела, как Эрик, или Райан, или Горацио наблюдают за процессом проявления отпечатков, только что носом не водя по стеклу, будто от пристальности наблюдения отпечатки преступника одумаются и проявятся, даже стертые. А уж тем более, сейчас, когда они возлагали на эти отпечатки столько надежд – ведь других следов преступник не оставил.
– Как ты думаешь, – спросила Келли, задумчиво покусывая губу, – убийца хотел уничтожить улику против себя? Или…
– Нет, – мотнул головой Райан. – Он мог ее просто не оставлять. Или взорвать раньше. Зачем ему рисковать? Мы могли уже снять отпечатки, ведь мы обнаружили ее еще вчера.
– Это верно, – кивнула Келли. – Тогда, может быть, сначала в камере не было бомбы? Может, из нее сделали бомбу уже здесь, в лаборатории? Или по дороге от места преступления…
– Келли, я сам привез ее сюда, – пожал плечами Райан. – Но утром меня тут не было…
Он решительным шагом направился в разрушенную лабораторию. После непродолжительных поисков он осторожно вытащил из-под обломков большой бумажный пакет для улик.
– Вот смотри, – сказал Райан, расправляя пакет. – Вот мои инициалы. Вот еще один разрез.
– Да, больше повреждений не видно, – кивнула Келли. – Пакет никто не вскрывал до того, как Эрик начал исследовать улику.
– Значит, камера была бомбой изначально, – пожал плечами Райан.
– Может быть, он не хотел убить тебя? Может быть, его целью был именно Эрик? Ведь отпечатки – это его специализация, – нахмурилась Келли, выпрямляясь.
Райан потупился.
– Вообще-то, – начал он. Тяжело вздохнул и поднял глаза на Келли, продолжая сидеть на корточках. – Вообще-то, – признался он, – исследовать ее мы должны были вместе, но я сильно опоздал.
Теперь потупилась Келли. Что-то в тоне Райана подсказало ей, что его опоздание связано с его девушкой. Той самой таинственной незнакомкой, которую Райан упорно отказывался представить коллегам, отшучиваясь, что представляют жен, а не подружек, мол, зачем забивать голову обилием пустой информации. Келли никак не могла понять, как она к этому относится. С одной стороны, Райан всегда казался ей легкомысленным, даже его выбор подружек вроде бы подтверждал это. Его привлекали необычные девушки, красивые, умные, заметные. Келли виделось в этом «полюбить – так королеву» что-то мальчишеское. С другой стороны, Райан был еще молод, повзрослеет – и в его запросах появится больше рационализма. Видя, как Райан изменился за последнее время, Келли испытывала чувство, весьма похожее на ревность – какая-то девушка, которую они даже не видели, прочно завладела чувствами их Райана. А достойна ли она его? Плюс к тому Келли снова и снова начинали терзать сомнения по поводу себя самой. Является ли то, что она старше Райана, оправданием ее холодности? Ну, не то, что холодности, но такой пылкости в Келли точно не было. Раньше бывало, она помнит. А сейчас? Она повзрослела? Или они ошибаются с Эриком оба, принимая дружескую теплоту за любовь? Может, они просто еще не встретили каждый свою половинку?
– Что ж, давай приступим, – вырвал ее из раздумий голос Райана. – Горацио всегда говорил, что бомба уничтожает все, кроме самой себя…
– А поняв, как сделана бомба, мы приблизимся к тому, кто ее сделал, – кивнула Келли.


***

Свет. Яркий, слишком яркий свет, проникающий даже сквозь закрытые веки и вызывающий мучительную головную боль. Кошмар все никак не желал заканчиваться. Кошмар начался, когда он приоткрыл глаза и на смену темноте пришел свет. Трубка в горле, онемевшее, неповоротливое тело, тошнотворная слабость – все это было знакомо. Он сразу понял, что ему снится то ранение трехгодичной давности. Он слышал голос Кристины, чувствовал ее касания, но не мог увидеть лица из-за слепящего света. И почему-то никак не мог проснуться. Оказаться в полутьме собственной спальни, увидеть, как уходит из глаз жены тревога, сменяясь ласковой улыбкой. Почувствовать, как ее пальцы погружаются в волосы, нежные губы прижимаются к лицу. Ответить на поцелуй, заключая жену в объятия и ощущая всем телом, как кошмар отступает далеко-далеко, на заранее приготовленные позиции.
Потом ему пришла в голову мысль, что можно попробовать найти источник света и закрыть его чем-то, потому что это же невыносимо, когда свет так бьет в глаза, что не помогают даже закрытые веки. Он с трудом разомкнул ресницы и с удивлением обнаружил, что вокруг не так уж светло. Он перекатил голову по подушке – зрение отреагировало как-то не сразу, контуры предметов смазались и лишь потом приобрели четкие очертания. Еще какое-то время спустя он понял, что невдалеке, за стеклом, стоит какой-то человек и смотрит на него. Прошло еще немного времени, зрение чуть прояснилось, позволив разглядеть не только силуэт, но и детали, и он понял, что человек знакомый. Небольшое усилие – и он узнал. Эрик Делко. Почему он смотрит с таким странным выражением?
Горацио приподнял руку, расправляя ладонь в приветственном жесте, увидел, как в радостной улыбке расплылось лицо Эрика, улыбнулся сам, приподнимая голову, и тут его зрение резко помутнело.
– Все, все, он понял, что ты живой, лежи спокойно, – тихо сказала Кристина.
Он резко повернул голову – как он мог ее не заметить? – и лоб пронзило болью.
– Горацио, спокойно – это значит без резких движений, – укоризненно сказала Кристина, снимая с его лица кислородную маску, вытирая потекшую из носа кровь и возвращая маску на место.
Она взглянула на Эрика, покачала головой, Делко сжал губы, нахмурился, виновато кивнул и ушел. Кристина пристально всмотрелась в лицо мужа.
– Голова болит, – сочувственно констатировала она. – Пить хочешь?
– Да, – еле слышно, глухо и хрипло сказал Горацио.
– Я понимаю, что не думать ты не можешь, но постарайся не напрягаться и не делать резких движений, особенно головой, – попросила Кристина, снимая с него маску и помогая поймать губами трубочку. – Я попробую рассказать все, чтобы тебе не пришлось задавать вопросов.
Вероятно, в стакане был не только сок, потому как, сделав несколько глотков, Горацио почувствовал, что в голове немного прояснилось. Он поерзал затылком по подушке, устраиваясь поудобнее. Кристина вместо маски надела трубку с кислородом, улыбнулась, привычно поправив упавшую на лоб Горацио прядь волос.
– В лаборатории произошел взрыв, – негромко начала Кристина. – Тебя контузило взрывной волной и поранило осколками. Сейчас ты этого не чувствуешь, – снова улыбнулась она, заметив удивление, проступившее во взгляде Горацио. – Осколки удалили под местным наркозом, он еще не до конца прошел, и я постепенно увеличиваю дозу обезболивающего, – Кристина кинула взгляд на показания монитора и показания аппарата, отмеряющего дозу вводимого лекарства. – Доза еще не максимальна, так что, если спина заболит, скажешь.
Горацио в подтверждение прикрыл глаза. Пока что он не чувствовал боли, но тело было словно колода – тяжелым и неповоротливым.
– Эрик отделался порезами и ожогом на руке, – продолжила Кристина. – Заходили Келли и Райан, они найдут, кто это сделал.
Горацио не удержался от улыбки, глядя на нее. Карие глаза Кристины полыхнули столь знакомым ему желтым тигриным огнем, который он уже подзабыл за последние месяцы. Она была женой и будущей матерью, и война осталась далеко позади, как им казалось. Но война вернулась, и Кристина готова была порвать на части того, кто посмел покуситься на ее семью. Вот только Горацио не собирался ей этого позволять.
– Как вы? – спросил он. Осторожно положил ладонь на живот жены и добавил. – Как себя вел Джошуа Кейн сегодня?
Это сработало. Огонь погас. Кристина прикусила губу, пытаясь сдержать заполнившие глаза слезы. Она видела, как ему плохо. И знала, что ему плохо вдвойне из-за того, что он ненавидит быть слабым и беспомощным. И эта его попытка показать, что он все же в состоянии быть мужем, быть отцом, оказать поддержку и позаботиться о них, очень растрогала Кристину. А еще то, что он впервые назвал сына давным-давно выбранным именем. Еще когда исследование впервые показало, что у них будет мальчик, они решили, что звать его будут Джошуа, но никогда не называли так, не хотели сглазить, что ли…
– Он очень переживал за тебя, – с дрожащей улыбкой сказала Кристина.
Горацио вскинул глаза на нее, и Кристина шмыгнула носом, быстрым движением вытирая о плечо скользнувшую по щеке слезинку.
– Тебе нужно лечь, – озабоченно сдвинув брови, заявил Горацио, чувствуя беспокойное движение ребенка под рукой.
– Нет-нет-нет, – запротестовала Кристина, видя, что он взглянул на свою кровать, примеряясь, хватит ли места на двоих. – Если ты сейчас двинешься, тебе и максимальная доза не поможет, милый. У тебя на спине живого места нет. Лежи спокойно. Голова еще болит?
Горацио на мгновение прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям.
– Самую малость, – не стал лгать он.
– Хорошо, значит, отек проходит, – улыбнулась Кристина. – Тебе нужно хорошенько отдохнуть, и все будет в порядке.
Она положила руку на его лоб, большим пальцем нежно разглаживая морщинки и заставляя расслабить лицо.
– Так вообще не болит, – полусонным голосом пробормотал Горацио.
– Врунишка, – пожурила Кристина. – Отдыхай.
– Я хочу, чтобы ты тоже отдохнула, – снова сдвинул брови Горацио. Чуть приоткрыв глаза, он заметил, как Кристина быстро, успокаивающе поглаживает живот. – Все в порядке? – встревожился он.
– Ничего, просто малыш что-то занервничал, – быстро, сквозь зубы ответила Кристина.
– Так, вот этого я и боялся! – негодующе произнес сзади мужской голос.
Горацио и Кристина виновато взглянули на Стивена.
– Дорогая моя, если ты боишься, что твой муж куда-то сбежит, я велю привязать его к койке, – гневно сдвинув брови, напыщенно произнес тот, но глаза выдавали его совсем нешуточную озабоченность. – Неужели некому посидеть с ним? Ну-ка, шагом марш отсюда, на осмотр и отдыхать! Вы тоже, мистер Кейн! Я пришлю Сьюзи, она присмотрит, – начал командовать Стивен.
Кристина возвела глаза к небу, мол, придется подчиниться этому сатрапу, с ласковой улыбкой провела рукой по щеке мужа и встала. Прошла пару шагов и охнула, согнувшись, схватившись за живот.
– Каталку! – молниеносно отреагировал Стивен, одним движением оказываясь рядом. – Привяжу! – рявкнул он, выразительно взглянув на приподнявшегося Горацио. И тут же его тон сменился на прямо противоположный, и он заворковал, обращаясь к Кристине. – Тихо, тихо, дорогая, дышим, дышим, – делая шумные выдохи и обнимая согнувшуюся Кристину. – Вот так, умница. Теперь тихонечко шажок, вот так, сейчас ляжем, и все пройдет. Еще шажок, молодец.

@темы: CSI:Miami, творчество, "Кристина", фанфики, Горацио Кейн

---

Past Infinity или сожаления о несбывшемся

Название: Past Infinity или сожаления о несбывшемся
Размер: макси, 23104 слова
Канон: CSI:Miami
Пейринг/Персонажи: Горацио/Кристина, Элина Салас, Эрик Делко, Келли Дюкейн, Райан Вулф, ФрэнкТрипп, Алекс Вудс, Рик Стетлер
Категория: гет
Жанр: драма, романс
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: изнасилование, жестокость
Примечания: Авторская реальность, элементы канона относятся к началу 7 сезона.

Яркий солнечный свет пробивался сквозь листья, падал бликами на лица людей, заставляя их щуриться. Но не вызывал улыбки, лица оставались все такими же, будто подернутыми серой пеленой. Похороны – всегда тяжело, похороны семьи с маленьким ребенком – еще хуже, а уж похороны зверски убитой семьи…
Горацио стоял рядом с заплаканной женщиной лет тридцати, единственной на всех троих усопших родственницей. Мужчина, которого сейчас хоронили вместе с женой и дочерью, был ее братом, старшим и трепетно любимым.
Гробы медленно, один за другим, опускались в могилу. Сознание Горацио расслаивалось: он как-то одновременно видел и лица тех, кто пришел проводить эту семью, и других людей, мелькающих в разных концах кладбища, слышал перешептывания собравшихся и шум листьев.
Любой неизвестный мужчина, который появится сейчас в окрестностях, сразу попадет под наблюдение. Если зверь решит полюбоваться на содеянное, он попадет в капкан.
Горацио поддержал женщину под локоть, помогая подойти к краю. Дрожащей рукой она набрала горсть земли и высыпала ее в могилу. Земля ударилась о крышку гроба, и женщина снова разрыдалась, уже в который раз. Горацио медленно, осторожно повел ее к машине, внимательно глядя под ноги. Скорее всего, убийца не придет. Во время прощания в церкви Горацио сидел, как на иголках, пристально вглядываясь в лицо каждого, кто приближался к гробам. Но его надежды не оправдались – все пришедшие мужчины были коллегами кого-то из покойных, строителями либо врачами.
Усадив женщину в машину, Горацио последний раз взглянул в сторону могилы и зашагал к выходу с кладбища. Элина уже поджидала его там.
– Никого подозрительного, – сказала она, едва Горацио приблизился.
– Нужно оставить наблюдение, возможно, он придет позже, – глухо сказал Кейн, снимая солнцезащитные очки.
– Как ты? – сочувственно спросила Элина, глядя на его осунувшееся лицо и тени под глазами. С тех пор, как это случилось, Горацио не спал ни минуты.
– Зол, устал и голоден, – его губ коснулась тень улыбки.
Элина прищурилась – это было что-то новенькое. Хотя… Давно уже она не слышала от него столь привычной раньше фразы «все в порядке».
– Ты обязательно его поймаешь, – заверила она после паузы.
– Иначе и быть не может, – Горацио снова взглянул в сторону могилы.
Элина усмехнулась и опустила глаза. «Разумеется, поймаю, но зло уже причинено», – читается отчетливо. Горацио взглянул на нее, склонив голову набок. Его взгляд был немного виноватым и вопросительным.
– Подбросить тебя? – спросила Элина.
– Доберусь сам, – покачал головой Горацио. – Спасибо тебе.
– Ты сам сказал, что устал и голоден, – Элина тронула его за рукав. – Кристина…
– Кристина Грэй умерла, – быстро взглянув ей в глаза, Горацио вновь перевел взгляд на свежую могилу, затем надел очки и пошел к своей машине.
Элина покачала головой, глядя ему вслед, и подошла к могиле. Взяв горсть земли, она кинула ее на гробы, отряхнула руки, немного постояла, глядя на надгробие.
«Пол Грэй… Кристина Грэй… Вирджиния Грэй…»
Тогда, два года назад, Кристина зашла всего раз после того, как Горацио очнулся. И сколько Элина не вглядывалась в их лица, не смогла сделать никаких определенных выводов. Если бы она увидела лишь эту встречу – у нее и подозрения бы не возникло, что это не просто врач и пациент.
Элина взглянула в сторону выхода – там маячила какая-то мужская фигура. Она напряглась, но тут же расслабилась, тряхнув головой. За мужчиной пойдет наблюдение. Убийцу возьмут, рано или поздно. Элина снова перевела взгляд на надгробие. Для них – поздно.
«Пол Грэй… Кристина Грэй… Вирджиния Грэй…»
На выходе с кладбища никого уже не было видно, и Элина отправилась к своей машине.


Три дня назад.

– Горацио… – когда Рик его окликнул, Горацио улыбнулся, опуская голову, но затем резко нахмурился и сощурился, оборачиваясь. Начальник отдела внутренних расследований был всерьез встревожен и не наигранно озабочен.
– Что случилось? – спросил Кейн, настораживаясь все больше, потому что выражение лица Рика было странно участливым. Тот, казалось, выдохнул с облегчением, застав Горацио еще в лаборатории.
– Ты не получил уведомление? – прищурился Стетлер.
– Какое уведомление? – развернувшись вполоборота, Горацио высоко поднял брови и часто заморгал. Он был в полном недоумении. Что за уведомление такое, из-за которого Рик так распереживался?
– Тебе должны были передать ориентировку еще два часа назад, вместе с персональным уведомлением, – нахмурился Рик.
– Возможно, они лежат в кабинете, я был на вызове, – пожал плечами Горацио. – Что произошло?
– Позавчера на севере штата сбежали из тюрьмы трое заключенных, – Рик сделал многозначительную паузу, и Горацио сжал зубы, чтобы сдержаться и не заорать «ну?!». – Один из них – Кристофер Менг…
Вероятно, Стетлер ждал какой-то реакции, но точно не такой, какая последовала.
– Горацио! – растерянно выкрикнул он в спину молча рванувшегося к лифтам Кейна.


***

Горацио сжимал и разжимал кулаки, пытаясь унять нервную дрожь. То, что лифт был пуст, он заметил, лишь выйдя из него. Сейчас все было неважно, нужно было лишь успеть…
Все остальные мысли крутились на заднем плане сознания: Менг сбежал позавчера, а уведомили об этом лишь сегодня, мог ли он успеть добраться до Майами, мог ли он разузнать, где живет Кристина с мужем…
Горацио очень хотелось бы, чтобы в первую очередь Кристофер кинулся на него, но он понимал маловероятность этого варианта. Времени мало, очень мало. Даже с учетом того, что Кристофер вынужден скрываться…
О том, что времени нет вообще, Горацио узнал, едва вырулив со стоянки. Долго слушал звонок мобильного телефона, сжимая зубы, не в силах внушить себе мысль, что это может быть и обычный служебный звонок.
– Кейн, – сказал он наконец в трубку. – Да… Да, – резко затормозил, выворачивая руль и съезжая к обочине. – Адрес? – несколько раз кивнул, его лицо вытягивалось, казалось, из глаз вот-вот брызнут слезы. – Я еду.
Захлопнув телефон, Горацио швырнул его к ветровому стеклу. Несколько раз в бешенстве ударил по рулю, сжал его так, что побелели костяшки пальцев. Он опоздал, Кристофер Менг опередил его. Горацио снова завел мотор, но за одну лишь минуту его лицо изменилось сильнее, чем за прошедшие два года. Не понять, что было сильнее – горе или ненависть. «Если бы ты был рядом, этого бы не произошло», – попытался внести свою лепту в его душевный разлад внутренний голос. Горацио тряхнул головой, отгоняя прочь эти мысли.
Пол Грэй был убит вместе с Кристиной, Трипп сказал о двух трупах, и вряд ли что-то бы изменилось, если б на месте Пола был Горацио. Тот действительно был хорошим человеком, Горацио проверил его два года назад так тщательно, как только мог. Строитель, все прегрешения которого перед законом сводились к десятку штрафов за неправильную парковку. Во всем остальном приходилось довериться Кристине – если она решила строить свою жизнь именно с этим человеком, значит, он этого заслуживал.


***

Трипп кашлянул, взглянув на его лицо, но высказывать свое недоумение не стал.
– Трупы обнаружила соседка, – начал докладывать Фрэнк, кивая на молодую женщину, которая все еще стояла в стороне, зажимая рукой рот, будто не позволяя вырваться наружу отчаянному крику, с расширенными от ужаса глазами, заплаканным лицом и неподвижным взглядом.
– Все так плохо? – видя состояние девушки, поинтересовался Горацио, останавливаясь перед дверью.
– Не сказал бы, – пожал плечами Трипп. – Она была с ними в хороших отношениях, пришла, как обычно, посидеть с ребенком, – продолжил он, открывая дверь и пропуская Горацио.
– С ребенком, – задумчиво повторил тот, не двигаясь с места и опустив глаза. Что ж, значит, Кристина сумела найти свое счастье.


***

Мужчина лежал прямо у входа, на лице застыло слабое удивление, как будто он не успел даже понять, что произошло.
– Один удар, прямо в сердце, – подняла голову Алекс. – Чистая работа.
– Открыл дверь убийце, – Горацио говорил странно-отстраненным тоном. Он пытался приготовиться к тому, что сейчас увидит, но никак не мог.
– И даже не успел вскрикнуть, – продолжила Алекс.
– Время смерти? – Горацио огляделся. В этой комнате Кристины не было.
– Двенадцать – четырнадцать часов назад. Точнее скажу после вскрытия, – Алекс внимательно вглядывалась в лицо Кейна. – Ты в порядке? – спросила она, поднимаясь с колен.
– Второе тело? – не отреагировал на вопрос Горацио. Если он так и не увидит ее, лучше не станет.
– Девочка в соседней комнате, – не отрывая встревоженного взгляда от его лица, кивнула Алекс. – Ты их знал?
– Девочка? – резко переспросил Горацио. Опустил голову, его взгляд лихорадочно метался, пальцы барабанили по удостоверению. Значит, тела Кристины не нашли? Кристофер забрал ее с собой? – Дом осмотрели?
– Да, больше никого нет, следы борьбы в той комнате, где ребенок и еще в одной, – Фрэнк кивнул на коридор и выжидательно уставился на Кейна.
Горацио никак не мог справиться с бунтующими эмоциями. Если Кристина жива, но в руках Кристофера…
– Идем, – кивнул Горацио.
Алекс пожала плечами, выразительно взглянув на Фрэнка, и направилась к комнате, в которой находилось тело девочки. Трипп, вздохнув, вышел. У него было еще много работы, а Горацио явно знал этих людей, бесполезно сейчас приставать к нему с вопросами – это очевидно. Успокоится – сам расскажет все, что может помочь делу.
– Алекс, – внезапно остановился Горацио на пороге комнаты. – Это что?
– Похоже на капли крови, – Алекс присела на корточки и осторожно тронула каплю пальцем. На перчатке не осталось следов. – Засохшая.
– Гравитационные капли, – быстро проговорил Горацио, вглядываясь в покрытие коридора. – Ведут к той комнате, – он указал направление. – Вот еще одна. Далеко друг от друга. Слабое кровотечение, либо человек бежал, – его голос сел, фразы стали отрывистыми.
Они прошли по кровавому следу к дальней комнате. На пороге Горацио остановился, оглядывая разгром. Перевернутый торшер, смятое покрывало лежит рядом с диваном, перевернутое кресло, сорванная с окна занавеска. Он снова сжал кулаки. Пол Грэй был убит сразу, ребенок не мог так отчаянно сопротивляться.
– Горацио, – внезапно взволнованно сказала Алекс. – Гляди!
Из-под занавески выглядывала босая ступня. Маленькая, женская. Горацио торопливо откинул занавеску, небрежно наброшенную на лежащее между диваном и окном тело, и с присвистом втянул воздух сквозь зубы, как от резкой боли. Почему-то первым ему бросилось в глаза то, как неровно обрезаны волосы Кристины. Можно сказать, обкромсаны. Горацио тяжело опустился на колено, оглядывая ее. Синяк на подбородке, кровь из носа – вероятно, ударилась лицом, падая, отсюда и гравитационные капли, когда она пыталась сбежать. Рот завязан какой-то белой материей, скрученной жгутом. Синяки на шее, распахнутый халат, руки связаны за спиной поясом от этого самого халата. Синяки на бедрах и животе. И нож в груди.
– Прямо в сердце, – тихо сказала Алекс. И Горацио кивнул – верно, прямо в сердце. – Я начну осмотр? – так же тихо спросила Алекс. Горацио благодарно взглянул на нее, пытаясь улыбнуться. Это он должен спрашивать разрешения, не она.
– Хорошо, – с усилием проговорил он.
– Перекрывающиеся следы удушения на горле, – заговорила Алекс. – Он душил ее, отпускал и снова душил.
– Лил воду на голову, чтобы пришла в себя, – глухо добавил Горацио, тронув ковер у головы Кристины.
Алекс передернулась и с состраданием взглянула на Горацио. Она узнала женщину – маленькая докторша, два года назад она спасла ему жизнь, а теперь он должен расследовать ее убийство. И не только убийство…
– Бедная девочка, ей столько досталось, – Алекс просто не могла продолжать осмотр при Горацио, его страдание было настолько сильным, что рядом с ним сложно было находиться.
– Да, – подтвердил Горацио, не отрывая взгляда от лица Кристины. – В тот раз она выжила… – он коснулся одной из отметин на груди Кристины, и ее тело дернулось от этого прикосновения, как от удара электрическим током. – Что это, судорога? – разом охрипнув, спросил Горацио.
Алекс, нахмурившись, прижала пальцы к горлу Кристины.
– О Боже… – пробормотала она.
– Алекс, – схватил ее за руку Горацио, резко переменившись в лице. – Алекс, носилки и мешок для трупов, – тихо, отчетливо проговорил он, удерживая Алекс за руку и пристально глядя в глаза.
– Горацио… – замотала головой Алекс.
– Алекс, это ее единственный шанс, – в его голосе скользнули умоляющие нотки. – Я беру всю ответственность на себя.
Перед таким взглядом Алекс устоять не могла.
– Не трогай нож, – предупредила она.
– Я понимаю, – кивнул Горацио. – Спасибо.
Алекс вышла, стараясь не показывать поспешности, но тут же в дверях показалась Келли. Увидев, что Горацио стоит на колене, а главное, с каким выражением лица он оглянулся, Келли сделала было шаг назад, решив дать ему возможность попрощаться.
– Келли, – позвал он, заметив фотоаппарат на ее плече. – Фотографируй, быстро.
Келли удивилась его тону, но послушно подошла и защелкала фотоаппаратом. Еле дождавшись, пока она закончит, Горацио освободил рот и руки Кристины – Келли едва не закричала: «Что ты делаешь?!», но сдержалась, глядя на плотно сжатые губы Кейна, подала ему пакеты для улик.
Следующий шок подстерегал ее, когда Горацио, не обращая ни малейшего внимания на торчащую рукоятку ножа, запахнул на Кристине халат и взял ее руку – ногти были поломаны – осторожно проводя под уцелевшими ногтями, и Кристина, еле слышно, то ли вздохнула, то ли застонала.
– Держись, – ласково сказал Горацио, отдавая Келли пакетик с пробами из-под ногтей и кладя руку Кристине на голову. – Держись, я здесь.
– Она… – решила уточнить, не почудилось ли ей, Келли. Может, они просто сошли с ума?
– Кристина Грэй умерла, – отчеканил Горацио, поднимая глаза на Келли и показавшуюся в дверях Алекс.


***

– Лейтенант?.. Лейтенант Кейн, – незнакомый женский голос вклинился в его мысли.
Точнее, мыслей как таковых не было, одна звенящая пустота. Он не сразу сумел из нее выбраться, и поднял глаза лишь тогда, когда Алекс тронула его за руку. Поднялся навстречу женщине в белом халате, уже понимая по ее лицу, что самого страшного не случилось, но практически не испытывая облегчения. Кристина выжила, но это только начало. И если он сейчас не сумеет собраться…
– Да, – кивнул он. Откашлялся, и повторил. – Да.
– Операция прошла успешно, – женщина протянула ему бумажный пакет. – Ее вещи, нож, – она сделала паузу, – пробы.
Горацио сглотнул, взял у нее пакет. Стиснул зубы, глядя в сторону. Так тяжело ему никогда еще не было.
– Док, а теперь все по порядку, – поднимая глаза, твердо сказал он.
Сбоку вздохнула Алекс, но ничего не сказала. Врач пристально оглядела его – ноги расставлены, будто он пытается удержаться на неустойчивой поверхности, губы крепко сжаты, брови страдальческим домиком, но взгляд жесткий.
– Удар профессиональный, чистый, – заговорила она, видимо, придя к выводу, что лейтенант выдержит. – Но поставлен на мужчину. Если бы использовался армейский нож, это не имело бы значения, но этот нож, – она кивнула на пакет, – короче, в результате до сердца он не дошел. Задето легкое, но нож оставался в ране, что и позволило ей продержаться эти восемь часов.
– Восемь часов? – переспросил Горацио. Внутри все заледенело.
– Семь-восемь. Не более, – врач прищурилась. – Продолжать?
– Да, – кивнул он.
– Горацио… – попыталась запротестовать Алекс.
– Что еще? – не обращая на это внимания, поторопил он.
– Налицо все признаки изнасилования, – не стала пререкаться врач. – Вагинальные разрывы, многочисленные ушибы мягких тканей. Образцы спермы – в пакете. Судя по количеству, одним разом он не ограничился.
Горацио стиснул зубы. Это он понимал и так. Судя по времени смерти Пола, Кристофер не торопился, насиловал и душил, приводил в сознание, и снова… Два часа, а то и больше… Он за все ответит.
– Как она? – заглянул в глаза докторше Горацио.
– Еще спит после наркоза. Проспит не меньше шести часов, – женщина нахмурилась. – Вы сильно рисковали, перевозя ее не на скорой. Конечно, победителей не судят…
Алекс снова вздохнула. Да, Горацио сильно рисковал. Конечно, мешок он снял сразу в машине, Алекс вколола Кристине необходимые лекарства из аптечки водителя – противошоковое, кардиостимулятор… Да и довезли они ее быстрее, чем если бы пришлось дожидаться уже уехавших на следующий вызов парамедиков. И все же у Алекс было ощущение, что у Горацио есть еще какие-то причины так поступать, и именно они являются главными. Алекс видела его лицо в зеркало заднего вида во время этой поездки, и ее смутные предположения практически превратились в уверенность.
– Мы поместили ее в отдельную палату, имя в карте не указывали, по всем нашим бумагам она проходит как Джейн Доу, – продолжала тем временем врач. – Как вы и просили.
Горацио кивнул, подтверждая это.
– Алекс, – Горацио передал ей пакет. – Доставишь его в лабораторию? Я не должен собирать улики по этому делу, – пояснил он, видя ее недоумение. – Как только подъедет полицейский для охраны, я вернусь на место преступления. Собирать улики я не буду, но это дело – мое.
Все это он пояснил, не поднимая глаз, взглянул на Алекс лишь произнеся последние слова. Она понимающе улыбнулась и кивнула. Горацио снова опустил глаза.
– Тогда жду тебя на вскрытии, – сказала Алекс и направилась к выходу.
Конечно, он все еще не пришел в себя, но сейчас уже больше походил на обычного Горацио Кейна – трезвомыслящего, хладнокровного, предусмотрительного. Та потерянность, что так пугала ее все эти часы, прошла.


***

– Горацио, что ты себе позволяешь? – вот теперь лицо Рика имело более привычное выражение.
– Что именно? – уточнил Горацио. Теперь, спустя три часа, он выглядел очень усталым, но и только.
– Я оставил тебе два десятка сообщений. Где ты был? – упирая руки в бока, подозрительно спросил Рик.
– Я был занят, – взгляд Горацио стал злым, губы сжались, тон стал жестким.
Алекс оперлась на стол, ожидая окончания перепалки.
– Ты понимаешь, что не должен ходить без охраны? – сбавляя тон, продолжил Рик.
Горацио вздохнул и ехидно посмотрел на Рика.
– Понятно, – вздохнул тот. – Продолжаешь играть в героя. Менг будет просто счастлив.
Лицо Горацио разом потемнело, и Рик осекся.
– Я делаю свою работу, – процедил Горацио сквозь зубы. – Менг снова окажется там, откуда сбежал. Но теперь уже со смертным приговором в кармане.
Стетлер перевел взгляд на два тела на столах возле них. Мужчина и девочка. Убийство первой степени, с отягчающими. Вполне возможно. Он еще раз внимательно взглянул на ребенка, остановив взгляд на неровно обрезанных волосах малышки.
– Я слышал, ты заявил самоотвод, – задумчиво протянул Рик.
– У тебя проблемы со слухом, – прищурился Горацио. – Я устранился от сбора улик, чтобы не скомпрометировать их в суде, поскольку дело касается Менга. Но дело по-прежнему веду я.
– А с чего ты взял, что дело касается Менга? – поднял брови Рик. – Уже есть какие-то данные?
– Пока нет, – глухо сказал Горацио.
– Но ты уверен? – подозрительно спросил Рик.
– Да, – кивнул Горацио.
– А причину своей уверенности ты назвать не хочешь? – осторожно уточнил Рик.
Горацио хмыкнул.
– Хорошо, – неожиданно не стал настаивать Рик, заставив Горацио недоуменно посмотреть ему вслед.
– На чем мы остановились? – наконец, спросил Горацио терпеливо пережидающую вторжение Алекс.
Та неодобрительно мотнула головой, мол, ходят тут всякие, сбивают с мысли, и обернулась к мужчине.
– Пол Грэй, 45 лет, убит ударом ножа в сердце, слепок раны Келли сделала, – напомнила Алекс.
– Угу, – кивнул Горацио, переводя взгляд на девочку.
– Вирджиния Грэй, 3 года, – Алекс погладила малышку по волосам, ее губы кривились.
– Алекс, – осторожно сказал Горацио несколько минут спустя.
– Умерла от кровопотери, – дрожащим голосом продолжила Алекс, дернув головой. – Рана на горле нанесена острым инструментом, вероятнее всего, тем же самым ножом. Уверенной рукой, – зло добавила она. – Мерзавец почти отрезал ей голову. Судя по состоянию голосовых связок, волосы были обрезаны до смерти…
Алекс сжала губы, изо всех сил пытаясь не расплакаться. Крохотное тело девочки, белое личико, такое трогательное в своей расслабленности. Как вообще у кого-то поднимается рука на такое! Горацио тоже молчал. Алекс взглянула на его лицо и сощурилась. Горацио смотрел на ребенка с таким странным выражением, как будто…
Она посмотрела на Пола Грэя, на его темные волосы, перевела взгляд на малышку и снова провела рукой по ее рыжим волосам. У Кристины тоже темные волосы.
– Горацио… – осторожно сказала Алекс. – Ты же не думаешь…
– Я не знаю, – тоскливо взглянул на нее Горацио. – Я не знаю. Сколько ей?
– Три года и два месяца, – заглянув в бумаги, ответила Алекс. Горацио несколько раз кивнул, глядя в сторону, и снова перевел взгляд на малышку. – Горацио… – голос Алекс дрогнул. Он взглянул на нее, снова на малышку, тронул рукой волосы девочки и быстро вышел из морга. Алекс глядела ему вслед, не замечая, что по ее щекам текут слезы. Похоже, сегодня у Горацио самый черный день в жизни.


***

– Валера, – Горацио остановился рядом с ее столом, поглядывая на работающую рядом с ней Наталью, и не решаясь сформулировать вопрос.
– Результаты готовы, – бросая на него быстрые взгляды, сказала Валера, протягивая распечатку.
– Кристофер Менг, – Горацио вложил лист в папку и сжал ее в руках. Переступил на месте, разворачиваясь вполоборота, низко опустил голову.
Наталья и Валера переглянулись.
– Валера, – растягивая слова, начал Горацио. – Ты не могла бы кое-что сделать для меня?..
– Разумеется, – пожала плечами Валера, вопросительно глядя на него. Наталья отвернулась к другому столу, делая вид, что ее вообще тут нет.
– Не могла бы ты сравнить ДНК-профиль Вирджинии Грэй… – он сделал паузу.
– С вашим? – не дослушав, уверенно спросила Валера.
Горацио быстро взглянул на нее, опустил голову, часто моргая. Снова поднял взгляд.
– Рик Стетлер заходил два часа назад, когда вы были на вскрытии, с такой же просьбой, – оборачиваясь, пояснила Наталья. Валера виновато пожала плечами.
– И что вы ответили? – склонив голову набок, спросил Горацио.
– Что это не его дело и не имеет отношения к расследованию, – нахмурилась Наталья.
– Но я сделала этот анализ, – добавила Валера. – Для вас. Если хотите, можете сами отдать его Стетлеру.
Девушки выжидательно смотрели на Горацио. Он же молчал, сжимая папку и опустив голову. Вот так сразу узнать он не был готов. С другой стороны, чего тянуть? Вирджиния уже мертва. А Кристина почему-то ничего не сказала о ней два года назад. Хотя по времени все совпадало. Если так, месть Кристофера была убийственно полной.
Горацио поднял и опустил брови, слегка качнул головой, будто споря сам с собой, и взял протянутый Валерой листок. Ни единого совпадения. Но рыжий ребенок у двух темноволосых людей…
– А Пол Грэй был отцом девочки? – поинтересовался Горацио, тут же спохватившись, что нужно было дать задание, а не спрашивать сразу ответ.
– Не был, – уверенно ответила Наталья. – А Кристина не была ее матерью, – продолжила она так же уверенно.
Горацио высоко поднял брови.
– Вирджиния – приемный ребенок, – быстро пояснила Наталья. – Вирджиния О’Лири. Чета О’Лири, ирландцы, работали в той же больнице, что и Кристина Грэй. Полтора года назад погибли в автомобильной катастрофе. Кристина и Пол удочерили девочку год и два месяца назад.
– Ясно. Секундочку, – кивнул Горацио, вынимая мобильный телефон. У него перехватило дыхание, когда он увидел номер больницы. Что там случилось? – Кейн, – ответил он. – Да. Хорошо, я сейчас приеду. Спасибо.
Он поставил руки на пояс, опустил голову, сдвинув брови. Наталья и Валера молча наблюдали. Горацио поднял взгляд и они синхронно и неуверенно улыбнулись. Кивком поблагодарив их, Горацио быстро вышел из лаборатории ДНК.


***

– Лейтенант Кейн, сперва… я хотела бы уточнить, – придержала его доктор, встретив в холле.
– Слушаю, – Горацио остановился, опустив голову. Очки нервно подрагивали в его руках. Он понимал, что врач это видит, но и убрать очки не мог, цепляясь за привычные жесты, как за спасательный круг, в попытках сохранить самоконтроль.
– Вы сейчас здесь как криминалист или как… – женщина сделала небольшую паузу. – Или как частное лицо?
– То есть, буду ли я задавать вопросы о случившемся? – не поднимая головы, перевел Кейн.
– Именно, – кивнула доктор.
– Нет, – ответил Горацио, поднимая взгляд.
– Хорошо, – согласилась доктор. Получив возможность заглянуть ему в глаза, женщина сразу смягчилась. – Иначе мне пришлось бы попросить вас придти позже. Пока она слишком слаба. Идемте, – кивнула она, продолжая на ходу. – Она немного в тумане из-за обезболивающих, первое время будет помногу спать.
– Она… говорила что-то? – Горацио остановился у двери палаты. Охранник насторожился, когда они свернули в коридор, но тут же узнал обоих и приветственно кивнул.
– Нет, только ответила на вопросы, – покачала головой доктор. – Сказала, как ее зовут, и что понимает, что находится в больнице.
– Спасибо, док, – Горацио кивнул ей, все еще не двигаясь с места. Женщина сочувственно взглянула на него, осторожно похлопала по руке, на мгновение сжав пальцы, мол, держитесь, и ушла.
Горацио стоял возле двери, собираясь с мыслями. Кристину наигранным спокойствием не обманешь. Что он может сказать ей? Учитывая, с какой легкостью она понимает, о чем он думает… Так что спокойствие должно быть настоящим. Горацио глубоко вздохнул, будто готовясь нырнуть. Конечно, может оказаться, что Кристина снова уснула, но рисковать он не хотел.
Кристина не спала. Кровать была приподнята, Кристина полулежала, закрепленные на ней датчики, трубки, капельница, – его сердце стиснуло новым приступом боли, настолько маленькой и беззащитной среди всего этого она выглядела. Взгляд был и правда мутноват, глаза полуприкрыты, но глядела с любопытством. Горацио подошел к кровати, с удивлением понимая, что способен даже улыбнуться веселому огоньку, появившемуся в глазах Кристины.
– Вау! – прошептала она, поворачивая голову, чтобы не выпустить его из виду. – Какой ты…
Горацио сначала не понял, что она имеет в виду, а потом улыбнулся шире, пододвигая стул поближе, так, чтобы сесть рядом с кроватью. Ну да, Кристине как-то не довелось увидеть его в нормальном, обычном для него виде. Сначала загнанный, неуверенный, избитый до неузнаваемости, потом раненый…
– Ты ведешь мое дело? – спросила Кристина, все еще тихо и хрипловато, но уже не шепотом. Горацио проследил ее взгляд, поправил значок и кивнул.
– На меня напали, – Кристина умолкла, прислушиваясь к собственным ощущениям.
– Ударили ножом в грудь, – Горацио накрыл ее руку своей ладонью.
Кристина слегка нахмурилась, тронула свободной рукой подбородок, провела рукой по волосам. Ее дыхание слегка участилось.
– Это не все, – сказала она. – Сначала… – у Кристины задрожали губы, она вопросительно взглянула на Горацио, надеясь, что он опровергнет ее догадку, но уже понимая, что надежды беспочвенны. Видимо, обезболивающие заглушали не все ощущения.
– Да, – тихо сказал Горацио, мягко сжимая ее руку. Кристина отвернулась, ее губы сжимались, руки дрожали. Глаза оставались сухими. – Ты что-нибудь помнишь? – осторожно спросил Горацио.
– Нет, – покачала головой Кристина, снова поворачиваясь к нему. Нахмурилась. – Пол укладывал Джинни, я пошла в душ… – она прикусила губу.
– Ничего, – торопливо сказал Горацио. – Не надо. Потом. Успокойся.
– Джинни… – забеспокоилась Кристина. – Ты можешь попросить, чтобы Пол привез Джинни? Она уже один раз потеряла мать, она… – Кристина приподнялась, и Горацио привстал, пересаживаясь на кровать, удерживая Кристину за плечи. Он понимал, что должен сейчас солгать, лучше потом…
Кристина вдруг замерла, вглядываясь в его лицо.
– Нет, – попросила она. Замотала головой, отталкивая руки Горацио. – Нет! – настойчивее произнесла Кристина, сдирая с лица трубку с кислородом и делая движение, будто собираясь встать и уйти. – Неееет, – застонала она уже безнадежно, но все еще продолжая вырываться из рук Горацио, который осторожно, но настойчиво потянул ее на себя.
Аппараты заходились протестующим писком, в палату вбежала доктор. Горацио оглянулся, и женщина сдержала готовые сорваться с языка слова. Кристина перестала биться, теперь она просто вздрагивала всем телом, прижавшись к Горацио и цепляясь за его пиджак. Доктор покачала головой, вздохнула и вышла. Выставлять Горацио из палаты явно не имело смысла.
Сил Кристины хватило ненадолго, вскоре Горацио почувствовал, как она обмякает, и заглянул в лицо, чтобы определить, потеряла ли она сознание. Глаза Кристины были открыты, слезы все еще текли, но сил больше не было. Горацио осторожно перехватил ее, подтягивая одеяло и укутывая ей спину, но не выпуская из объятий. Сел поудобнее, положил голову Кристины себе на грудь, крепко обнял, уткнувшись губами в волосы и мерно покачиваясь.
Кристина прикрыла глаза, вслушиваясь в ритм его сердца. Горацио скосил глаза на приборы – там все постепенно приходило в норму.
– За что, Горацио… – пробормотала Кристина, поднимая лицо вверх и заглядывая ему в глаза. – За что Джинни?
Горацио отвел с ее лица растрепавшиеся волосы и тихонько поцеловал.
– Не знаю, – тихо ответил он, гладя по голове снова прильнувшую к нему Кристину. – Не знаю. Но я все выясню.
Кристина давно заснула, но Горацио все продолжал сидеть, баюкая ее. Он не думал, что Кристина проснется, как только он положит ее. Просто… Ему не хотелось ее выпускать. Он почти солгал. Он не знал точно, но догадывался, зачем Кристофер убил девочку. Все отчеты и анализы сложились в его голове в единую картинку. Жуткую картинку.
Пол укладывал Вирджинию спать, читал ей книжку в детской комнате. Раздался звонок в дверь, и он пошел открывать. Получил удар ножом и не успел предупредить Кристину. Она вышла из душа, и тут Кристофер напал на нее. Кристина отчаянно сопротивлялась, но он был сильнее. Втащил ее в комнату, уселся верхом на грудь, прижимая руки коленями, ножом обрезал волосы. Вероятнее всего, Вирджиния, не дождавшись возвращения Пола, пошла посмотреть, где он. Вошла в комнату и, наверное, позвала Кристину. Страх за девочку прибавил Кристине сил, она скинула Кристофера и кинулась к малышке. Но Кристофер был быстрее и сильнее. Ухватить за полу халата, развернуть к себе и со всей силы врезать в челюсть – элементарно с навыками морского пехотинца. Связав Кристину, Кристофер убил малышку у нее на глазах, предварительно обрезав волосы, скорее всего, чтобы девочка кричала. Пока он упивался агонией ребенка, Кристина попыталась сбежать, понимая, что дочери помочь уже не может, а следующей будет она сама. Но убежала недалеко. Новый раунд схватки закончился снова не в ее пользу, и началась долгая пытка.
Горацио прерывисто вздохнул и заглянул в лицо Кристине. Она спала. То, что случилось, ему уже не изменить, но все ли он сделал, что возможно, для того, чтобы предотвратить повторение этого ужаса? Если Кристофер узнает, что она жива…
Спокойствия не было. Кристофер никак не должен догадаться, что Кристине удалось выжить, но ведь как-то же он узнал, где она живет?
Кристина глубоко вздохнула, приоткрыла глаза, еле заметно улыбнулась ему и снова уснула, прижавшись к его груди и положив руку под щеку. Горацио поцеловал ее в макушку, подтянул одеяло. Но он же не сможет сидеть так вечно. Хотя хотел бы…
Стокгольмский синдром, сказала тогда Кристина. Верила ли она в это в действительности? Горацио никак не мог понять… Заложник, пациент… Обессиленный, нуждающийся в помощи и заботе… Если он был таким в ее глазах, понятно было, почему она не захотела быть с ним. Кристине нужен был мужчина, который сможет стать опорой и защитой для нее самой. Да, она сильная, очень сильная, но необходимость проявлять эту силу для нее ассоциируется с войной. С войной, которая отняла у нее семью. Войной, в которую она не желала возвращаться.
Но Вирджиния… Малышка с рыжими волосами и голубыми глазами должна была неизбежно вызывать воспоминания. Значит, забывать о нем Кристина не хотела. Быть может, теперь у него будет шанс доказать, что он не так уж беспомощен, и тогда… Но сейчас об этом думать рано. Кристина только что потеряла семью. Второй раз. И нужно постараться сделать все, чтоб не потерять и ее саму. Тогда у них будет время и будет шанс. А единственный верный способ обеспечить Кристине безопасность – вернуть Менга в тюрьму, причем в камеру смертников.
Его мысли прервал телефон, который он забыл поставить в беззвучный режим. Кристина беспокойно шевельнулась, и Горацио аккуратно уложил ее в кровать, поправив подушку, укрыв одеялом, и лишь после этого вынув телефон из кармана.
– Кейн, – тихо сказал он, отойдя к окну.
– Где ты? – вместо приветствия выпалил Трипп.
– Что случилось, Фрэнк? – проигнорировал вопрос Горацио.
– Ты просил проверить, кто посещал Менга в тюрьме, – Трипп сделал многозначительную паузу. Горацио устало сжал переносицу. – Некая Аннабель Фуэнтес, посещала его каждую неделю.
– Адрес? – отрывисто бросил Горацио, кидая взгляд на часы.
– Майами Спрингс, 21-я Восточная улица, дом 14, – Фрэнк посопел. – Ты уверен, что…
– Буду через двадцать минут, Фрэнк, – перебил Горацио. – Не начинайте без меня.
Он обернулся и заметил взгляд Кристины.
– Я должен уехать, – кладя руку ей на лоб, сказал Горацио. – Как ты себя чувствуешь?
– Как разомлевшая на солнышке черепаха, – сонно пробормотала Кристина. – Не хочется шевелиться, а хочется спать, спать, спать…
– Это хорошо, – сказал Горацио. – Ты поспишь, а потом я приеду снова. Договорились?
Кристина кивнула. Горацио провел рукой по ее волосам. Вероятно, для Кристофера это что-то значило. Так коротко Кристина стриглась, когда жила в Камбодже.


***

– Значит, считаешь возможным, что Кристофер скрывается здесь? – спросил Трипп, морщась.
– Считаю… – Горацио вытащил пистолет из кобуры. – Считаю, что он как минимум должен был здесь побывать.
Фрэнк напрягся, увидев, как изменился голос и лицо Горацио, а через секунду и сам заметил разбитое стекло в одном из окон.
– Пошли, – подал он знак группе спецназа и бойцы цепочкой стали приближаться к входной двери. – Горацио, ты туда не пойдешь, – Трипп крепко схватил за руку сунувшегося за ними Кейна. – Ты должен меня понять.
Горацио с раздражением мотнул головой и опустил оружие. Он понимал, что Трипп прав, но ему очень хотелось взять Кристофера самому, а еще лучше, как часто повторяли родственники потерпевших, «остаться с ним на пять минут наедине»…
– Сэр, – командир группы спецназа приглашающе махал рукой. – Вам стоит на это взглянуть.


***

– Парамедики сейчас будут, – отступая в сторонку, и пропуская Кейна и Триппа в комнату, сказал командир спецназа.
Аннабель лежала в кресле, раскинув руки и запрокинув голову, и в первый момент Горацио страдальчески поморщился от мысли, что снова опоздал. Отвернулся, но тут же снова окинул комнату внимательным взглядом. Что-то было не так. Волосы у женщины были неровно острижены, но явно не обрезаны ножом. Короткий шелковый халатик был распахнут, предоставляя возможность всем желающим полюбоваться на шикарные формы Аннабель, но нигде не было следов крови, ножа тоже не наблюдалось. Синяки на бедрах и предплечьях, кровоподтек под глазом – но она не была связана, руки свободно свисали с подлокотников.
– Передозировка, – предположил Трипп, оглядывая опрокинутую бутылку мартини и рассыпанные таблетки.
– Возможно, Фрэнк, – по-прежнему стоя на пороге, кивнул Горацио. – Многие женщины после изнасилования пытаются покончить с собой.
Трипп нахмурился, покачал головой.
– Сэр, – потеснив Горацио, парамедики торопливо прошли в комнату. – Передозировка, – подтвердил предположение Триппа один из них, проверив зрачки Аннабель.
– Нам понадобится ее одежда и пробы на сексуальную активность, – предупредил Горацио.
– Хорошо, сэр, – кивнул один из парамедиков, перекладывая женщину на носилки.


***

– Приступайте, – кивнул Горацио Эрику, Келли и Наталье, подъехавшим сразу после того, как отъехала машина скорой помощи.
– Это Менг? – хмурясь, спросила Келли.
– Думаю, через несколько часов мы будем это знать, – надевая солнцезащитные очки, сказал Горацио.
Свет закатного солнца был не настолько ярким, чтобы хотелось защитить глаза, но очки прекрасно скрывали темные круги под глазами, что сейчас было совсем нелишним для Горацио.
– А ты куда собрался? – бесцеремонно поинтересовался Трипп.
– Вместе с Менгом бежали еще два человека, – невозмутимо ответил Горацио. – Возможно, он попытается связаться с ними или даже укрыться у них. Я попросил Райана заняться этим, думаю, он уже готов поделиться информацией. Ты со мной? – в голосе Кейна проскользнули нотки ехидства.
– Разумеется, – кивнул Трипп.
Криминалисты проводили их взглядом. Горацио вел себя странно. С одной стороны, появились эмоции, с другой – постоянно казалось, что мысленно он находится совсем не здесь, а где-то в другом месте. Но им оставалось только подмечать это и недоумевать, поскольку лезть к Горацио с какими-либо разговорами на эту тему было неэтично, да и попросту некогда – все работали вторую смену, и работы все только прибавлялось.


***

Фрэнк подавил зевок, украдкой поглядывая на незастеленную койку в одной из палат. Покосился на Кейна – тот стоял, как ни в чем не бывало, вертел очки в руках, думал о чем-то своем. Трипп не навязывался на роль охранника, просто так уж получилось – Горацио мотался по городу, проверяя версии, возвращаясь в лабораторию и снова куда-то уезжая, презрительно хмыкал при слове «охрана», но, когда Фрэнк ехал с ним, тоже не возражал. За минувшую ночь они проверили полдюжины адресов и на рассвете взяли-таки одного из беглецов. К сожалению, Иеремия Флехтерштейн, отбывавший срок за кражу, расстался с Менгом сразу после того, как выбрался за ограду тюрьмы. Он даже и не подозревал, что Менг и третий беглец тоже направляются в Майами.
На допросе он честно признался, что собирался продать припрятанные перед арестом драгоценности, да и скрыться где-нибудь в Пуэрто-Рико. Но успел лишь добраться до тайника, как в квартиру, которую он снял за неделю до ареста, ворвался спецназ.
Горацио возлагал определенные надежды на второго беглеца – Марка Симпла. Бывший подручный Кристофера пока нигде не засветился. Ни у Кристины, ни у Аннабель следов Симпла не было. Возможно, Марк и не участвовал в преступлениях, совершаемых сейчас, но для Кристофера искать убежища у бывшего подручного было бы вполне естественно.
– Вы по поводу Аннабель Фуэнтес? – прервал их размышления подошедший врач.
– Верно, – кивнул Трипп.
Горацио молча поглядывал на врача. Одним из открытий этой ночи было то, что Аннабель Фуэнтес работала горничной у Антонио Винченце до того, как его арестовали четыре года назад. Криминалисты исследовали ее дом, врачи передали одежду и пробы. Все полученные улики можно было толковать двояко – то ли она не слишком активно сопротивлялась, то ли никакого изнасилования и не было. Кристофер был в доме, Кристофер был с Аннабель, но врачи не смогли дать определенного заключения о том, что имело место именно изнасилование, возможно было, что парочка просто занималась грубым сексом. В пользу этой догадки свидетельствовало содержимое холодильника Аннабель – продукты были явно закуплены на двоих, то есть она ждала кого-то в гости и ожидала, что гость задержится на какое-то время. Волосы Аннабель обрезала себе сама – на кольцах ножниц был лишь ее эпителий. Допрос должен был внести окончательную ясность.
– Меня зовут Горацио Кейн, это – детектив Фрэнк Трипп, – представился Горацио, войдя в палату.
– Вы и есть тот рыжий… – Аннабель замялась, но все же продолжила, – коп, из-за которого посадили Криса?
Тон ее был далеко не дружелюбным. Взгляд – тем более. Презрительный прищур и капризно оттопыренная нижняя губа.
– Его посадили из-за того, что он до полусмерти избил человека, – вступил в разговор Трипп. – А так же похитил офицера полиции.
Горацио отошел к окну. Аннабель проводила его недобрым взглядом.
– А еще я потеряла работу, – продолжила перечислять свои претензии она.
– Это не помешало вам каждую неделю ездить через весь штат, – парировал Трипп.
– Мне пришлось зарабатывать деньги, – с вызовом заявила Аннабель. – Своим… трудом!
– Аннабель, – снова заговорил Горацио, оборачиваясь. – Вы можете рассказать, что произошло вчера?
– Все из-за его ненаглядной Кристинки, – скривилась Аннабель. – Чем я хуже?! – она провела рукой по своему телу, будто призывая оценить свои формы. Горацио опять отвернулся к окну. Он хотел заехать к Кристине утром, и не смог, было слишком много работы.
– Кристофер Менг избил вас? – спросил Трипп, быстро глянув в сторону Горацио. Девица вызывала отвращение, а уж упоминание о Кристине было совсем некстати.
– Подумаешь, ударил разок, – Аннабель мечтательно улыбнулась, заставив Фрэнка поморщиться. – Бьет, значит, любит, – жеманно протянула она, и неожиданно расплакалась. – Я все делала, как он хотел, а у него только Кристинка на уме, да вон он, – мотнула она головой в сторону Горацио. – Все из-за вас! – зло выкрикнула Аннабель, заставив Горацио обернуться. – Крис ушел из-за вас, знал, что вы явитесь, деньги взял, одежду, и ушел! А я еще приветы должна вам передавать… – всхлипнула Аннабель.
– Какие приветы, Аннабель? – насторожился Горацио.
– Не знаю, медальон какой-то, – пожала плечами Аннабель. – Я и смотреть не стала, ударила по руке, он в окно и вылетел, – она снова начала плакать. – Что ему в этой Кристинке? Было б на что посмотреть… Как привез ее тогда из Камбоджи, худющая, бледная, стрижена под мальчишку – да без слез не взглянешь!..
Горацио уже не слушал, все было понятно и так. Но вот медальон…
– Мисс Боа Виста, – сказал он в трубку. – Среди улик из дома Аннабель Фуэнтес был медальон? Нет? Дом снаружи осматривали? Мисс Боа Виста, вернитесь к дому. Медальон должен быть где-то рядом с разбитым окном. Ни в коем случае не открывайте, это понятно?
– Почему не открывать? – переспросил вышедший за ним из палаты Трипп.
– Менг неплохо управляется с взрывчаткой, – пояснил Горацио, поставив руки на пояс и барабаня пальцами по удостоверению. – В медальоне вполне может быть сюрприз.
– Понятно, – буркнул Трипп. – Куда теперь?
– Возвращаюсь в лабораторию, – снизу вверх глянул на него Горацио. – Могу обойтись и без охраны.
Трипп никак не отреагировал на подколку. Все, о чем он сейчас мечтал – добраться до кровати. Горацио, по всей видимости, решил работать до тех пор, пока просто не упадет. Фрэнк понимал его и сочувствовал, сам он в таком случае напился бы до бесчувствия – было бы проще и вернее. Но Горацио почему-то пренебрегал этим проверенным способом.


***

Сюрпризов в медальоне не оказалось. Точнее, того сюрприза, что ожидал Горацио. Две прядки волос – темная и рыжая.
– Волосы обрезаны, луковиц нет, – проговорила Наталья. – Сложно будет определить…
– Я и так знаю, чьи они, – перебил ее Горацио. Осторожно тронул прядки пальцами. Кристофер, по всей видимости, совершил ту же ошибку, что и он.
– Горацио… – голос Келли почему-то было еле слышно. Горацио закрыл медальон и взглянул на нее, выдираясь из плотного тумана, окутывающего мысли и чувства. – Горацио, – Келли запнулась при взгляде на его лицо. – Все в порядке?
– Кристофер Менг передал мне привет, – дернув верхней губой, будто собираясь сплюнуть, ответил Горацио. Вместо печали вдруг накатила злость.
– Там пришла сестра Пола Грэя, – осторожно сказала Келли.
– Я поговорю с ней, – кивнул Горацио.


***

– Я лейтенант Горацио Кейн, – представился он, жестом предлагая женщине присесть.
– Эми, – протянула руку она. – Эми Грэй. Я хотела узнать, когда можно будет забрать Реджи?
– Реджи? – недоуменно переспросил Горацио.
– Пола, – поправилась женщина. – Я знаю, он никогда не представлялся вторым именем, – Эми говорила торопливо, будто опасаясь, что ее перебьют. – Пол Реджинальд Грэй, так его назвали после полугода нескончаемых споров. Мама часто рассказывала об этом. Наш отец был строителем, а мама – художницей, – Эми улыбалась, сейчас она снова была в кругу семьи, просто они… ну, вроде как остались дома. Это здесь она одна, а стоит вернуться домой, как ее встретит вся семья – мать, отец, старший брат. – Папа хотел, чтобы сын стал строителем, как и он, и считал, что строителю ни к чему такое вычурное имя, а мама мечтала, чтобы он стал архитектором, и Реджинальд Грэй казалось ей достойным именем… – Эми внезапно всхлипнула и умолкла. Горацио погладил ее по руке, Эми мотнула головой, отгоняя видение серой могильной плиты с выгравированным именем брата, и исподлобья взглянула на лейтенанта.
– А вы друг Кристины? – внезапно спросила она, переведя взгляд с его глаз на волосы.
– Почему вы так решили? – опешил Горацио.
– Вы действительно смотрите, как Джинни, – в глазах заблестели слезы, но при воспоминании о малышке Эми снова заулыбалась. – Когда Кристина и Реджи… Пол, когда они только удочерили Джинни, Кристина как-то сказала, что эта девочка напоминает ей сразу о двух людях. Ее младшую дочь, погибшую в Камбодже, звали Вирджиния. А еще Кристина говорила, что Джинни напоминает ей об одном человеке, хорошем человеке, который очень помог ей несколько лет назад.
– Помог? – растерянно улыбнулся Горацио.
Эми пожала плечами и улыбнулась, мол, просто говорю, что слышала.
Горацио растерянно уставился в сторону.
– Так когда их можно будет забрать? – несмело спросила Эми после долгой паузы. – Или… – она замялась. Друзья бывают разные, то, что лейтенант когда-то помог Кристине, не значит, что он захочет заниматься ее похоронами. Но почему-то ей так показалось…
– Эми, – Горацио было неловко лгать этой женщине, она так искренне переживала за Кристину, но и говорить правду было нельзя. Не участвовать в подготовке похорон он не мог, ведь нужно было проделать немалую работу, если он хотел окончательно убедить Кристофера в смерти Кристины. – Эми, доверьтесь мне, хорошо? Я обо всем позабочусь. Оставьте свои координаты, я завтра за вами заеду, договорились?


***

В больницу к Кристине он попал только ранним утром. Доктор покачала головой, но все же пропустила его. Через несколько часов нужно было ехать за Эми и на кладбище. Мертвые лица неизвестных женщин, среди которых они с Алекс пытались найти ту, что могла бы «сыграть роль» Кристины, стояли у него перед глазами. Слава богу, единственной яркой отличительной чертой Кристины был небольшой рост, поэтому затея удалась. Более того, взглянув на загримированную для похорон женщину, Горацио нестерпимо захотелось срочно удостовериться, что ему не приснилось, что Кристина жива, что это не она лежит на столе в похоронной конторе.
Когда он приехал, Кристина спала, но его это более чем устраивало. Горацио сел рядом с кроватью, взял Кристину за руку, чтобы ощущать ее тепло, смотрел на бледное лицо, на подрагивающие ресницы. Самая обычная женщина. На вид. Встреть он ее на улице, в толпе – прошел бы мимо и не вспомнил бы потом. Это сейчас ее лицо казалось единственным и неповторимым – изгиб губ, разрез глаз, ямочка на подбородке. Она вся была единственной и неповторимой. Таких красоток, как Аннабель, можно найти много. Думающих только о себе. Неспособных любить, а уж любить бескорыстно, не требуя ничего взамен, – тем более. Мысли Горацио вернулись к тем поразившим его словам Эми Грэй о том, что Кристина назвала его «другом, который очень ей помог». Тем, что не выдал? Вряд ли Кристина это имела в виду. Он помог ей справиться с памятью о той жуткой беде, что случилась в Камбодже? Так это не его заслуга, просто пришло время… Может быть, Кристина справилась бы и раньше, если бы рядом с ней оказался не садист Кристофер, которому доставляло удовольствие зрелище ее страдания, а просто нормальный, обычный человек, умеющий слушать.
Горацио потупился и тяжело вздохнул. Он никак не мог решить, рассказать ли Кристине о том, что все это сотворил Кристофер Менг, или подождать, пока память вернется сама. Ему отчаянно не хотелось, чтобы Кристина вспомнила весь этот ужас, но он по себе знал, что беспамятство – не панацея. Тело помнит и не успокоится, пока ты не вспомнишь все. Но и заговорить с Кристиной на эту тему Горацио не мог. Как рассказать о подобном?
Он взглянул на часы. Пора было ехать. Предстояло еще организовать наблюдение вокруг кладбища – а ну как Кристофер не удержится и приедет? Кристина все еще спала, но Горацио, поразмыслив, решил, что это даже к лучшему. Как бы ему не хотелось увидеть ее глаза, поговорить с ней… Если Кристина проснется, придется объяснять ей про похороны, а следовательно, про Кристофера. Оставлять ее после этого одну Горацио категорически не хотел.
Так что он тронул лоб Кристины губами, осторожно, будто целуя маленького ребенка, и отпустил ее руку. «Моя малышка», – промелькнуло в голове, и Горацио остановился на пороге. Да, с точки зрения приличий было слишком рано, но разве это повод не позволять себе чувствовать то, что чувствуется? Горацио тряхнул головой, говоря себе, что еще не готов взвешенно и спокойно рассуждать на эту тему. На самом же деле он все для себя уже решил. Пусть и не готов был в этом признаться. Даже себе.


***

– Та-а-ак, – протянула Кристина, когда он вошел в ее палату вечером после похорон. Сидевшая рядом с кроватью доктор умолкла, обернулась и тоже внимательно оглядела Горацио. – Вот это более привычный вид, – подняла брови Кристина.
В ее глазах зажглись знакомые лукавые огоньки, и Горацио ощутил, что из него будто выпускают воздух. Кристина сидела на кровати, в халате поверх больничной рубашки, от ее бледности не осталось и следа. Когда Горацио вошел, она о чем-то оживленно беседовала с докторшей и, кажется, даже улыбалась. Кристина была совсем такая, как раньше, только волосы коротко острижены. Он стоял на пороге и просто смотрел на нее, забыв, о чем собирался поговорить, забыв обо всем от невыразимого облегчения от того, что Кристина ожила.
– Стейси, свободная каталка найдется? – деловито спросила Кристина докторшу и та согласно кивнула, поднимаясь.
Горацио улыбнулся, не трогаясь с места, – женщины явно нашли общий язык. Доктор вышла, а Кристина, запахнув больничный халат и нашарив ногами тапочки, подошла к Горацио вплотную.
– Ну и зачем так над собой измываться? – без улыбки спросила Кристина, но глаза смотрели ласково. Горацио пожал плечами и состроил гримасу, мол, не виноват, само так получилось. – Садись, – подтолкнула его Кристина к каталке, которую вкатили в палату.
– Я зайду попозже, – сказала Стейси, кивая Кристине.
– Хорошо, – благодарно улыбнулась та, помогая Горацио снять пиджак.
Горацио вышел из блаженного ступора, когда Кристина уже расстегнула его рубашку, ботинки, носки и брюки снял сам, послушно улегся на каталку, ощущая, как неудержимо наваливается сон.
– Что это? – дернулся он, широко открывая глаза, почувствовав укол.
– Глюкоза, витамины, – пояснила Кристина, закрепляя иглу капельницы и укладывая его руку на одеяло. – Я уверена, ты не помнишь, когда ел нормально последний раз.
– Нам нужно поговорить, – пробормотал Горацио, пытаясь удержать глаза открытыми. Он же сюда не спать ехал…
– Поговорим, – кивнула Кристина, кладя руку ему на лоб и глядя в глаза. – Спи, – она провела рукой по волосам Горацио, расчесывая их пальцами, и его глаза закрылись сами собой.


***

Разговор наутро получился совсем не таким, как его представлял себе Горацио. Начать с того, что состоялся он в больничной столовой. К тому же Кристина сама начала этот разговор, просто и серьезно.
– Я надеюсь, – сказала она, – ты объяснишь мне, зачем понадобилось делать то, что ты делаешь. И очень надеюсь, что ты не сделал этого до сих пор просто потому, что у тебя не было на это времени.
Горацио поставил локти на стол, опустил голову, собираясь с мыслями.
– Понимаешь, – начал он. – Я был должен все это сделать, чтобы не подвергать тебя еще большей опасности…
Горацио замялся, заглянул в глаза Кристине, увидел, как колыхнулась столь знакомая ему темнота в глубине ее зрачков.
– Ты… ты ничего не вспомнила о… о том, что произошло? – осторожно спросил он.
– Не получается, – Кристина пожала плечами, ее лицо потемнело, сдвинулись брови, она вся как-то съежилась, стала казаться еще меньше.
– Может, это и к лучшему, – Горацио наклонился вперед, опираясь локтями на колени, взял руку Кристины, согревая ее в своих.
– Ты… боишься? – внезапно прищурилась Кристина, заставляя его поднять взгляд. – Боишься за меня? И прячешь… – она отвела взгляд. – Это было не просто… Это было что-то личное. Это был… – Кристина закусила губу и вопросительно взглянула на Горацио.
– Кристофер, – кивнул он. Боли в их глазах было поровну.
– Тогда это все бесполезно, – тихо сказала Кристина, заставив Горацио вздрогнуть и крепче сжать ее руку. – И тебе не стоит быть поблизости, – Кристина опустила глаза и попыталась забрать руку.
– Кристофер думает, что убил тебя, понимаешь? – возразил Горацио. – Вчера состоялись похороны… – он осекся, потому что Кристина закрыла лицо свободной рукой.
– Стейси сказала, через три-четыре дня меня выпишут, – прерывисто вздохнув, сказала она через некоторое время. – Я хочу попрощаться с ними.
– Пока Кристофер на свободе, это опасно, – Горацио поставил домиком брови. Он понимал желание Кристины, но выполнить его не мог.
– Хорошо, – помолчав, кивнула Кристина. – Я подожду. Найди его и отправь в тюрьму снова.
Горацио сглотнул, отводя взгляд. Это пожелание он выполнить не просто мог, а был обязан.
– Горацио, – неожиданно совсем другим тоном сказала Кристина, заставляя его поднять глаза. – Я подожду столько, сколько нужно. Но мне бы не хотелось в следующий раз увидеть тебя снова на больничной койке.
– Хорошо, – только и смог кивнуть Горацио.
Кристина слегка улыбнулась, высвободила руку и ушла, оставив его сидеть за столиком. И тут же, словно еле дождавшись окончания разговора, зазвонил телефон.


***

Этот день и следующий прошли в напряженном ожидании. Кристофер Менг не появлялся. Он не пришел на могилу Кристины и ее семьи. Он не пытался напасть на Кейна. Не встречался с Аннабель. Не появился ни в одной гостинице. Горацио держал на контроле все вновь поступающие дела, чтобы не пропустить появления Кристофера. Но все было тихо. Как будто Кристофер сбежал из тюрьмы для того, чтобы вести нормальную, обычную жизнь среднестатистического обывателя.
Тишина закончилась внезапно. На след беглецов напал Райан Вулф.
– Что у вас, мистер Вулф? – спросил Горацио, получив от него вызов.
– В тюрьме Менга посещала Аннабель Фуэнтес, так, – заговорил Райан, выводя журнал посещений на экран компьютера. – Он побывал у нее после освобождения, но задерживаться не стал. Марка Симпла тоже навещали. Не так часто, как Кристофера, но регулярно, – Райан выделил строчки журнала красным цветом. – Некая Мария Симпл начала посещать его лишь через год после ареста, зато потом посещала каждый месяц, и не одна.
– Да, я помню, – кивнул Горацио. – С дочерью. Себя она выдавала за сестру Марка, соответственно девочку – за племянницу. Но мы проверили, никакой сестры у него нет.
– Жены тоже, – радостно подхватил Райан, будто не проклял все на свете, копаясь в записях. – Зато я нашел запись о рождении Карины Симпл, отец не указан, а вот мать, – Райан сделал многозначительную паузу, выводя на экран нужную информацию. – Мать девочки – Мария Эскотт.
– Мария Эскотт?! – резко переспросил Горацио. Опустил голову, забарабанил пальцами по удостоверению. – Еще одна работница Антонио Винченце… Значит, посещать его она начала через год, а когда родилась девочка?
– Через полгода после ареста, – быстро ответил Райан. Видимо, он об этом тоже подумал. Не сестра и племянница, а гражданская жена и дочь. – Есть еще кое-что, – Райан нахмурился, искоса поглядывая на шефа. – И тебе это не понравится…
– Слушаю, – сощурился Горацио, наклонив голову. Пальцы продолжали выбивать нервную дробь по удостоверению.
– Месяц назад Мария Эскотт устроилась работать санитаркой, – Райан вывел на экран рабочую карточку. – В ту самую больницу, где работала Кристина Грэй.
Горацио закусил губу. Пальцы замерли, вцепившись в ремень. Вот так и попалась Кристина. Женщина, знавшая ее и поддерживающая связь с тюрьмой, узнала, где она работает. Кристина могла и не видеть новенькую санитарку, а та ее узнала, рассказала Марку, тот Кристоферу. Проследить Кристину от работы до дома, скорее всего, было несложно – она жила недалеко от больницы, на работу ходила пешком.
– Есть адрес? – спросил Горацио.
Райан молча вывел адрес на экран. Он был горд проделанной работой, но понимал, что Кейну сейчас не до оценки его стараний.
– Установим наблюдение, – вынимая из кармана мобильный телефон, кивнул Горацио. Потом вдруг слегка улыбнулся, глянув снизу вверх на Райана, и добавил. – Отличная работа, мистер Вулф.
Райан некоторое время боролся с собой, пытаясь сделать серьезное лицо, потом не выдержал и довольно заулыбался.


***

Мужской голос доносился как сквозь вату. Пробивающиеся к сознанию ощущения варьировались от противных до мерзких. Болела кожа головы, болели углы рта и подбородок, болели вывернутые руки, бедра, живот, пах… Проще перечислить, что не болело… Горло просто раздирало болью, дышать сквозь намокшую скрученную ткань удавалось с трудом, но стонать и кашлять нельзя – тогда мучитель поймет, что она очнулась, и все начнется снова.
Она осторожно разлепила мокрые ресницы – мужчина ходил по комнате, не обращая внимания на разгром, спокойно разговаривал по телефону. Она лежит за диваном, мучитель между ней и дверью, а сил уже не осталось… А секундой спустя бежать стало поздно, потому что мужчина отложил телефон и направился к ней, на ходу расстегивая ширинку. Она закричала, пытаясь отползти, но он уже навалился, всем весом придавливая к ковру, и одновременно сжимая руку на ее горле, заставляя биться, сопротивляться…
Кристина проснулась от собственного крика, вскочила и тут же упала на пол, запутавшись в скомканном одеяле. Огляделась, жадно дыша широко открытым ртом, вытерла мокрое лицо свешивающейся с кровати простыней. Поднялась – ноги тряслись, под ребрами закололо. Кристина торопливо задрала рубашку. Нет, шов не разошелся, просто нужно дышать спокойнее. Да и кричать так не стоит. Впрочем, вряд ли она действительно кричала – охранник наверняка зашел бы проверить.
Кристина взобралась обратно на кровать, села, плотно укутав плечи одеялом. Хорошо, что датчики отключены, иначе сбежалось бы полбольницы.
Значит, вот как оно было…
Телефонный разговор! Она практически не слышала, о чем Крис говорил, но достаточно и одного имени.
Где искать Марка, Кристина хорошо представляла. Мария просто лучилась от счастья, узнав, что у них будет ребенок.
Значит, нужна одежда. И оружие…


***

Горацио не успел набрать номер Триппа – телефон зазвонил сам. Райан как раз нахмурился, разглядывая что-то на экране, склонив голову набок, и уже повернулся, чтобы обратить на какую-то замеченную деталь внимание Горацио, но не успел.
– Это доктор Стейси Витмор, – раздался в трубке женский голос.
– Что случилось? – закрывая глаза и мысленно умоляя небеса о пощаде, обреченно спросил Горацио.
– Ваша Джейн Доу, – Стейси сделала паузу, видимо, оглядываясь. – Кристина сбежала. Взяла сменную форменную одежду из шкафчика одного из наших хирургов. И еще… Лейтенант, у офицера, который охранял палату, пропал табельный пистолет… Может, это и не связано, он оставил кобуру на…
Горацио захлопнул телефон. В совпадение он не верил. Она вспомнила. И сейчас это совсем незнакомый человек, решительный и безжалостный. Кристина способна на многое, это он понимал. И если он не хочет ее потерять, нужно успеть. Нужно остановить Кристину до того, как она наделает глупостей…

@темы: CSI:Miami, творчество, "Кристина", фанфики, Горацио Кейн

---

Снайпер

Название: Снайпер
Канон: CSI:Miami
Размер: миди, 9422 слова
Персонажи: Горацио Кейн, Кристина, Элина Салас, Эрик Делко, Келли Дюкейн, Райан Вулф, Алекс Вудс, Фрэнк Трипп
Категория: джен, гет
Жанр: детектив, хёрт/комфорт
Рейтинг: PG-13
Примечания: Авторская реальность, элементы канона относятся к началу 5 сезона.


Возле здания Бискайского городского суда журчали фонтаны и сновали люди. Судья Лесли Джефферсон немного постоял у входа в здание, жмурясь от солнца. Напряженный рабочий день – пять уголовных дел, два из них довольно непростые.
В первом случае Лесли был абсолютно убежден в виновности подсудимого, но адвокаты постарались, и часть улик была изъята из дела под тем или иным предлогом. Если бы он действительно не видел этих улик, он мог бы и усомниться. Но до какой границы следовать букве закона, решал каждый для себя сам. Адвокаты прибегли к довольно грязным методам, и Лесли решил, что имеет право компенсировать это, приняв во внимание те самые "невидимые" улики, что были скомпрометированы.
Другой случай показался ему сложнее. Жестокое убийство, несомненные улики – и перепуганная девушка двадцати двух лет на скамье подсудимых. Она не могла утверждать, что ее насиловали – парень ей действительно нравился, и физических доказательств изнасилования не было, но встречаться с ним она не хотела. Парень не отставал, и девушка, дойдя до исступления, нанесла ему восемь ножевых ранений. И даже не пыталась скрыться с места преступления, искренне оплакивая убитого.
Лесли тряхнул головой, освобождаясь от тяжести мантии судьи, продолжающей давить на плечи даже вне зала суда, и окунулся в жаркий вечерний воздух, приятный после кондиционированной прохлады. Его ждали жена и дочери. Какое ему было дело до распахнутого настежь окна в одной из квартир? Занавеска чуть покачивалась, но ведь это было всего лишь одно из сотен и тысяч распахнутых окон, да и находилось оно чуть ли не в километре от здания суда…
Человеку, удобно расположившемуся за этим окном, судья Джефферсон был виден прекрасно. Даже пуговицы на его рубашке. Но не потому, что он обладал таким острым зрением, причина была банальнее – он смотрел сквозь прицел снайперской винтовки. Акуна не был новичком, он не торопился. Нужно было все рассчитать, выждать, и главное – почувствовать тот самый момент, когда все сложится воедино: ход курка под пальцем, дыхание Акуны, ритм его сердца, движение воздуха вокруг крохотного жалящего острия, плывущего в этом воздухе неумолимо и бесшумно, словно акула, устремляясь прямо к чьему-то сердцу…
Когда-то давно, будучи еще зеленым юнцом, Акуна хотел взять себе именно это прозвище – "акула". Вертелся перед зеркалом, выпятив грудь и зачесывая рукой назад густые смоляные волосы, скалил зубы, говоря: "Акула!". Трехлетний племянник радостно повторил за ним: "Акуна!". "Акула", – сдвинув брови, поправил он. "Акуна! – восторженно согласился племянник. – Акуна!". "Акуна", – повторил он, глядя вслед выбежавшему из комнаты с радостными воплями малышу. Звучало неплохо, таинственно.
Мысли текли в голове Акуны плавно, в такт дыханию и покачивающейся в окне занавеске. Точка прицела слилась с точкой на рубашке Джефферсона, будто прилипнув, не смещаясь при его дыхании, и Акуна торжественно-плавно на выдохе положил палец на курок, чувствуя, как сотни мелочей выстраиваются привычно и неумолимо в единую цепь, итогом которой будет еще одно умолкнувшее сердце. Но все это разрушил мягкий щелчок, раздавшийся сзади. "Зиг Зауэр", – определил Акуна. Уж в чем – в чем, а в оружии он разбирался.
– Сними палец с курка, – подсказал голос сзади. Очень спокойный голос.
Акуна помедлил – просто по привычке оценивать разные варианты, прежде чем произвести действие. Дыхание еще не сбилось, и палец лежал на курке, и цепь продолжала выстраиваться, а точка прицела еще не оторвалась от груди Лесли Джефферсона…
– Не зли меня, – человек, стоящий сзади, не шелохнулся, но голос изменился и Акуна почувствовал, как, металлически звякнув, натянулась цепь.
В конце концов, он же не самоубийца, а человек за спиной готов выстрелить и сделает это без колебаний, едва палец Акуны начнет движение, – это он чувствовал очень ясно. Серебристый хаммер подвел итог его раздумьям, выехав перед Джефферсоном и разорвав-таки цепь. "Криминалистическая лаборатория, Майами Дэйд", – было написано на дверцах. Впрочем, Акуна и так не сомневался в том, кого увидит, обернувшись.
– Нужно было начать с вас, лейтенант, – сказал он, разводя руки в стороны.
Комната наполнилась людьми, но стоящий на полусогнутых ногах рыжеволосый лейтенант не шевелился, держа Акуну под прицелом. Акуна насмешливо смотрел в синие глаза, не скрытые солнцезащитными очками, – их лейтенант привычно зажал в руках вместе с пистолетом. Рано или поздно это должно было случиться.


***

– Горацио! – Кейн развернулся и нехотя взглянул в сторону приближающегося Рика Стеттлера. Что еще? Очередная проверка, все ли винтики у него подходят к шайбочкам? Прошло два года, неужели нельзя оставить его в покое?
– Горацио, хотел тебе сообщить – сегодня суд отклонил последнюю апелляцию по делу Менга, – странно, но взгляд Рика выражал нормальное человеческое сочувствие.
– Спасибо, Рик, – глядя в пол, проговорил Кейн. – Что-то еще? – спросил он, подняв взгляд и заметив, что Стеттлер продолжает внимательно на него смотреть.
– Нет, – качнул головой Рик. – Хотел спросить, как ты, но правды ты все равно не скажешь, – поджав губы, он развернулся и пошел прочь.
– Со мной все в порядке, – глядя в удаляющуюся спину начальника внутреннего отдела, повторил ставшую привычной мантру Кейн.
По прошествии двух лет осталось убедить в этом лишь самого себя. Как назло, подошедший лифт оказался пустым. Но Горацио уже натренировался за два года, так что паузы от момента, когда открылись дверцы лифта, до момента, когда лейтенант в него шагнул, не заметил бы никто. Он видел фотографию того колодца, где нашли следы его крови, и не удивлялся своей реакции. Он не помнил этого, зато помнило тело.
Очнувшись в больнице через двое суток после освобождения, Горацио поверг в шоковое состояние радостно заулыбавшихся ему коллег вопросом: "Что случилось? Я попал в аварию?" Лица сразу вытянулись. Когда же выяснилось, что его сил едва хватает на то, чтобы поднять голову от подушки, Келли и Триппа тут же выставили из палаты и им занялись врачи. "Посттравматическая амнезия", – был вынесен вердикт. Позже ему удалось вспомнить три дня из семи. Где-то воспоминания были отчетливей, где-то более размыты. Последним воспоминанием был его побег, потом яркий свет и темнота.
Эта темнота плотно застилала следующие четверо суток, он бился об нее, как об барьер. Командир спецназа и парамедики в один голос утверждали, что он вышел к ним сам. Хромал, но передвигался вполне самостоятельно, даже пытался отказаться от медицинской помощи. Врачи в ответ разводили руками – в критической ситуации организм мобилизовался, чтобы выжить, затем наступила реакция. Встать с постели он смог лишь через неделю, последние четверо суток, проведенные в заложниках, пришлось собирать по кускам, исследуя улики.
Запись последнего сеанса связи свидетельствовала о том, что за попытку сбежать его жесточайшим образом избили. Сотрясение мозга, вывих левого плеча, два сломанных ребра. Перчатки со следами крови Горацио на внешней стороне и ДНК Кристофера на внутренней стали основной уликой в деле Менга. Сам Кейн против него свидетельствовать не мог. В том жутком колодце нашли следы его крови, рвоты и мочи, так что вопрос о том, где он находился три дня от момента побега до сеанса, отпал сам собой. С ним об этом старались не разговаривать.
А вот затем в фактах появились пробелы. Ему явно была оказана квалифицированная медицинская помощь. Врачи утверждали, что швы на лбу были наложены не позже, чем за сутки до освобождения, наложены опытным врачом с нештатовской выучкой, некоторые особенности позволяли предположить, что швы накладывал военный врач-хирург. Это укрепляло Горацио в мысли, что медицинскую помощь ему оказывала Кристина.
Один из врачей, пожилой остряк, тоже утверждал, что швы накладывала женщина. "Она заботилась не о том, чтобы зашить рану, наложив обычный шов за пару минут, а затратила не меньше часа, накладывая сложнейший двойной шов, – аргументировал он. – И все это ради того, чтобы не оставить шрама", – усмехался он в сторону Горацио. Не осталось не только шрама – не осталось вообще никаких следов. Как будто ничего и не было.
Таким образом, факты свидетельствовали, что Кристина была там за сутки до его освобождения. Сеанс на следующий день не состоялся, и что происходило в эти сутки – неизвестно. Потом был звонок с мобильного телефона Горацио, который в конечном итоге позволил его найти, запеленговав невыключенный телефон. Потом спецназ захватил дом, Горацио нашли во дворе, как он там оказался – никто не знал. Он просто вышел из темноты навстречу спецназу. Флигель был взорван, Кристина исчезла.
Горацио начал настаивать на ее поисках. "Даже если в доме была еще одна заложница, как ты утверждаешь, она сбежала и в помощи не нуждается", – ответили ему. Втихомолку же, как он понял, все считали, что Кристина – всего лишь фантом, порожденный его больной памятью, ведь никто больше не подтвердил факта ее существования. Менг, правда, утверждал, что и Кейна видел лишь по телевизору, но ведь и все остальные тоже в один голос повторяли: "Не понимаем, о чем вы говорите".
Горацио был уверен, что Кристина была реальностью, но у него начала крепнуть крайне неприятная догадка, в свете которой поиски становились ненужными. Сложив вместе прервавшийся – или прерванный, что вероятнее – звонок, взорванный флигель, отсутствие Кристины и собственное чудесное спасение, Горацио заставил себя взглянуть правде в глаза и признать, что все это свидетельствует лишь об одном. Он добился доверия Кристины, ее расположения, и из-за этого она погибла, пытаясь его спасти. А взорванный флигель скрыл все следы.
Догадка была мучительна, и Горацио решился на тот шаг, на который никогда бы не пошел в ином случае. Он обратился к психотерапевту. Сеанс гипноза должен был помочь расставить все по своим местам. Горацио заснул на кушетке в кабинете, проснулся четыре часа спустя на больничной койке под капельницей и в кислородной маске. Ему объяснили, что во время сеанса начался приступ, закончившийся остановкой дыхания, и что больше ему рекомендуют такие эксперименты не проводить. Психотерапевт окончательно разрушила его надежды, дав ему прослушать запись – он успел сказать всего два слова, "темно" и "больно", а потом начался приступ. "Ваше сознание оберегает вас от травмирующих воспоминаний", – пожала плечами она. Горацио понимал, что, скорее всего, так оно и есть, вряд ли ему было так уж хорошо в том колодце, но он хотел вспомнить хотя бы последние сутки, даже пусть лишь самый последний час перед освобождением. "Это невозможно, – снова пожала плечами психотерапевт. – Нужен какой-то ориентир для вас, чтобы погрузить именно в нужный момент, либо вспоминать придется все". Ориентира у него не было, повторять сеанс без этого она категорически отказалась.
Нужно было жить дальше, и Горацио, твердя "со мной все в порядке", продолжил работать. Он очень старался быть точно таким же, как и прежде, и небезуспешно – все окружающие его люди поверили. А что до мелких странностей – а у кого их нет? Иногда странности были очень странными. Однажды Горацио простоял весь допрос молча, опершись плечом на стену и отрешенно глядя в окно, потому что запах туалетной воды, которой щедро надушился подозреваемый, непонятным образом обернулся приступом жажды и странными смутными воспоминаниями-ощущениями ласковых прикосновений теплой, явно женской, ладони к затылку. Чаще странности были вполне объяснимыми, вроде страха перед пустым лифтом или снов, в которых он занимался любовью с Кристиной.
У Кристины не было могилы, к которой он мог бы приходить, он не помнил, как ее убили, но это не меняло главного. Кристина, Рэчел, Марисоль… Доверившиеся ему и погибшие гораздо раньше, чем должны были бы, если бы судьба не свела их с Горацио Кейном. Их кровь была на его руках и тяготила куда больше, чем кровь убитых бандитов, не пожелавших сложить оружие.


***

На выходе из лаборатории его остановила дежурная и сообщила, что у Купера есть какая-то информация, срочно требующая внимания лейтенанта. Пришлось снова вернуться к лифтам. На сей раз в лифт, кроме него, вошли еще двое, и Горацио совершенно спокойно шагнул следом, не испытывая негативных эмоций. Так его фобия не работала.
– Что за информация? – спросил Кейн как-то чрезмерно возбужденных Купера и Вулфа, войдя в лабораторию. Те симметрично облокотились на стол, откинувшись в противоположные стороны и подпирая кулаком щеку. Волосы были взъерошены одинаково, а в поднятых на Горацио глазах тлел один и тот же огонек безумия.
– Даже если вы читаете мысли друг друга, со мной придется общаться вербально, – поднимая брови и барабаня пальцами по удостоверению, заявил Кейн после паузы.
– Мы вытащили список жертв, представляешь! – проговорил Райан, потирая ухо. Его взгляд стал торжествующим.
– Список жертв? – переспросил Горацио.
– Из ноутбука с квартиры этого снайпера, Акуны, – пояснил Купер.
– Вы сказали, что жесткий диск стерт, ноутбук чист, – заинтересованно наклоняя голову к плечу, напомнил Горацио.
– Ну, их "чисто" – это одно, а наше "чисто" – совсем другое, – гордо заявил Райан, хлопая Купера по плечу. Горацио спрятал усмешку. Да уж, а "чисто" Райана Вулфа – это третье…
– И? – поторопил он.
– Мы восстановили некоторые файлы, – поглядывая на Кейна с каким-то странным выражением, сказал Купер. – И один из них весьма похож на список жертв.
– По крайней мере, Стивен Бакстон, – Горацио прищурился. Это был помощник прокурора, застреленный на прошлой неделе, и застреленный, как они предполагали, именно Акуной, – значится на второй позиции, а Лесли Джефферсон на четвертой, – вставил Райан.
– Думаю, Келли уже подготовила отчет, если Бакстона застрелили из винтовки Акуны, мы это скоро узнаем, – пожал плечами Горацио, собираясь уходить.
– Ты еще не видел, кто на пятой строчке этого хит-парада, – остановил его Вулф. Вид у Райана был невероятно довольный. – Другими словами, кто должен был стать следующим…
Купер развернул монитор, и Горацио, наконец, смог лицезреть пресловутый список. В принципе, он и так уже догадался по вступлению, поэтому, увидев под пятым номером свои собственные имя и фамилию, Горацио лишь хмыкнул, опуская голову, и хитро посмотрел на парней. Затем кивнул, мягко улыбнулся и ушел, оставив их праздновать победу. Теперь слова Акуны "нужно было начать с вас" окончательно стали ясны.
Лифт опять порадовал его хищным пустым зевом. Горацио вспомнил о сообщении, что последняя апелляция Менга отклонена. Странно, неужели Рик думал, что это имеет какое-то значение? Да, Кристофер Менг теперь будет отбывать пожизненный срок без права досрочного освобождения. Но он уже совершил зло, исправить которое не может никто. Даже если бы его приговорили к смертной казни, Кристину это не вернет. Горацио вдруг вспомнился ее тихий смех, и теплое, спокойное сочувствие к совершенно незнакомому человеку. "О ком из великих грезила ваша мать?" – спросила она. Смеялась, когда он рассказывал о Рэе-младшем.
Сегодня снова был его день рождения. В прошлом году в этот день они были в Бразилии. Теперь Элина с Рэем были снова в Майами.
"Нужно заехать к ним", – решил Горацио, заводя, наконец, мотор и выруливая со стоянки. Сегодня они его не ждали, но он был уверен, что они рады будут его видеть. "Тоска по счастливым воспоминаниям", – сказала Элина. Для него это была не тоска, это был приговор – он никого больше не поставит под удар, а Элину – тем более.
Из окна лаборатории за его отъездом наблюдал Рик Стеттлер. Если десять минут просидеть в машине на служебной парковке, не заводя мотор, – это означает "все в порядке"…


***

Красная точка размером с цент отчетливо выделялась на рубашке лежащего навзничь человека. Вот если бы рубашка была темной, то создалось бы полное впечатление, что мужчина просто прилег отдохнуть на газоне у своего дома. Время, правда, было неподходящим – обычно в такой ранний час люди собираются на работу либо продолжают нежиться в постели, а не устраиваются на отдых на лужайке в домашнем халате и тапочках на босу ногу.
Горацио непроизвольно тронул рукой висок – "ничего не видно" не означает "ничего не было". Снял очки, наблюдая, как Алекс Вудс осматривает тело. Крови нет, значит, выстрел произведен точно в сердце.
– Один выстрел, прямо в сердце, – констатировала Алекс, подтверждая его наблюдения. Перевернув мужчину, продолжила. – Пуля осталась внутри.
– Свидетели? – спросил Горацио стоящего за его спиной Фрэнка, не поворачиваясь к нему, а лишь наклонив и повернув голову.
– Двое жителей из соседних домов выгуливали собак, – Трипп кивнул на все еще толкущихся за лентой соседей убитого. – Он вышел за газетами, подобрал их, выпрямился и упал. Выстрела никто не слышал.
– Триста восьмой, – тронув входное отверстие от пули рукой в перчатке, определила Келли. – Скорее всего, снайперская винтовка. СВД или Ремингтон.
– Получается, мы сумели подарить ему меньше суток жизни, – с горечью сказал Горацио, разворачиваясь и глядя на женщину, обнимающую двух дочерей. Она прижималась щекой то к одной, то к другой макушке, не отрывая взгляда от мертвого мужа и время от времени целуя волосы девочек.
– То есть это?.. – Алекс приподняла брови и сделала круговое движение кистью, указательным пальцем обводя лежащее тело.
– Судья Лесли Джефферсон, – кивнул Горацио, надевая очки и окидывая взглядом местность. Крыши домов, деревья, вдалеке – высотные здания, из которых тоже хороший обзор. Но до них больше километра, что, впрочем, не помеха для снайперской винтовки. Зато лучше обзор и легче скрыться.
– Горацио, – нахмурилась Келли. – Но ведь все совпало, всех остальных из списка убил Акуна. Все три пули из его винтовки!
– Кхм, – недовольно кашлянул Трипп. – А что за список?
– Список жертв нашли в компьютере на квартире Акуны, – пояснила Келли, тоже оглядываясь по сторонам. – А следующим после Джефферсона должен был быть Горацио…
Кейн взглянул на Келли и Триппа с саркастической усмешкой, мол, стоит ли придавать этому такое значение? Алекс покачала головой и пошла к своему фургону вслед за носилками с телом Лесли Джефферсона.
– Горацио, – Фрэнк, похоже, рассердился. – Тогда какого черта ты стоишь на открытом месте?
– Фрэнк, это всего лишь совпадение, – успокаивающим тоном произнес Кейн, в то же время нервно барабаня пальцами по удостоверению. – Лесли Джефферсон был в списке Акуны. Мы взяли его вчера, откуда взяться другому стрелку и так быстро?
– И все же тебе лучше вернуться в лабораторию, – Келли слегка поморщилась, пожимая плечами и всем своим видом показывая, что понимает, это действительно перестраховка, но просто так будет спокойнее.
– Хорошо, – кивнул Горацио, глядя на направляющихся к ним Эрика и Райана. – Держите меня в курсе.
– Непременно, – с видимым облегчением заверила Келли, снова оглядываясь вокруг, и примеряясь, откуда начинать поиск гнезда снайпера.
Отойдя к "хаммеру", Горацио вдруг остановился и хмыкнул.
– Келли, – позвал он, наклоняясь и подбирая что-то ярко-оранжевое.
Над головой звонко щелкнуло. В следующий момент он оказался на земле.
Горацио даже не понял, кто его толкнул, сбивая с ног, но, судя по всему, это была Келли, которая тут же подхватила его под локоть, помогая подняться.
– В дом, – безаппеляционно приказала она.
Горацио оглянулся – похоже, все кроме него понимали, что происходит, поскольку Эрик, Трипп, Райан и двое полицейских из оцепления уже сомкнулись вокруг них с Келли плотным кольцом, все с пистолетами наизготовку.
– Горацио, в дом, – потянула его Келли, не давая времени на размышления.


***

– Итак, это новый стрелок, получивший задание Акуны, – подвела итог Келли.
– Слушаю, – скрестив руки на груди, кивнул Горацио.
– Акуна всегда использовал снайперскую винтовку Драгунова, – начала Келли, открывая папку и выкладывая листы на стол. – Новый стрелок использует патроны того же калибра, 7,62 мм, те же пять насечек, но скругленные борозды характерны скорее для винтовки Ремингтон 700. В нашей базе совпадений не найдено, пуля из дверцы "хаммера" идентична пуле, убившей Лесли Джефферсона.
– Вовремя ты наклонился, – усмехнулся Эрик.
– Я пробыл там не меньше десяти минут, чего он ждал? – поставил вопрос Горацио.
– Мы нашли место, откуда он стрелял, – кивнул Эрик. – И со слов Алекс и Келли восстановили, кто где стоял. Он тебя просто не видел, Эйч, – развел руками он. – Большую часть этого времени тебя закрывал Трипп. А когда ты подошел к "хаммеру", оказался в удобном для него месте, – Эрик снова усмехнулся. – Помнишь? – он постучал пальцем по фотографии оранжевой мякоти. Пробитый пулей мандарин, лежащий неподалеку от "хаммера", и заставил Горацио наклониться. – Снайпер пристрелял это место.
– Он во многом копирует Акуну: снайперская винтовка, список жертв, – продолжила Келли. – Стреляет тоже в сердце, – она заправила волосы за ухо и нахмурилась. – Есть и различия. Акуна всегда стрелял с большого расстояния, около километра. А наш стрелок выбрал себе дистанцию всего в триста метров.
– Возможно, он новичок, – предположил Горацио. – Акуна предпочитал не крыши, а закрытые помещения, он не использовал маскировочных костюмов. Что можно сказать о нашем стрелке?
– Этот стрелял с крыши, – покачал головой Райан. – Но маскхалатом тоже пренебрег. Зацепился, слезая, и оставил нам волокна, – новый лист дополнил готовый сложиться пасьянс. – Темно-синий цвет, гигроскопичная ткань, высокое содержание полиэстера и полиамида. Спортивная одежда. Следов обуви нет.
– Зато есть ДНК, – улыбнулся Эрик.
Горацио вопросительно поднял брови, видя, что Келли и Райан заулыбались тоже.
– Он сплюнул от злости, видимо, когда не попал, – пояснила причину веселья Келли.
Теперь и Горацио улыбнулся.
– Маленькое расстояние при стрельбе, пристрелочный выстрел, попытка подстрелить две мишени за один раз и злость из-за неудачи… – Горацио высоко поднял и опустил брови, качнул головой. – Да это просто дилетант…
– Дилетант со снайперской винтовкой и серьезным заказом, – поправила Келли. Ей не понравилось, что Кейн отнесся так легкомысленно к происходящему. Келли еще помнила ужас, охвативший ее в тот момент, когда в дверцу "хаммера" ударила пуля, и когда она поняла, что стреляют в Горацио. Его спасла случайность.
– Действительно, не слишком ли серьезные мишени для дилетанта? – согласился Райан, морщась. – Как он мог получить такой заказ?
– Он его присвоил, – театрально заявила вошедшая Наталья, взмахнув новым листком распечатки и торжественно водружая его в центр "пасьянса".
– Хм, и что это означает? – поинтересовался Горацио после паузы.
– ДНК снайпера в нашей базе нет, – пояснила Наталья. – Зато есть семь общих аллелей у ДНК снайпера и ДНК Акуны, – торжествующе улыбнулась она.
– У Акуны есть племянник, – прищурился Горацио, быстро пролистывая личное дело. – Самуэль Верден, 29 лет.
– Горацио… – Келли отвела взгляд. Остальные тоже старались не смотреть в глаза остановившемуся у двери лейтенанту.
– Хорошо, – кивнул Горацио, оглядев свою команду. Они были правы, как ни глупо он себя чувствовал, сидя целый день в лаборатории.
– Мы будем держать тебя в курсе, – виновато пообещала Келли, забирая у него папку.


***

И снова он играл в какую-то странную игру с темнотой. Темнота была живая, она настороженно следила за каждым его движением, готовая мгновенно сомкнуться вокруг него при первом же неосторожном шаге. Темнота чуяла его страх.
Несколько раз за эти годы он пытался перехитрить темноту, позволить ей окутать себя, не сопротивляться, надеясь, что, если у него хватит сил переждать эти объятия, то барьер будет пройден и он все вспомнит. Ничего хорошего от этих воспоминаний Горацио не ждал, но твердо был убежден, что лучше помнить все. Переждать не получалось. Темнота сжималась так плотно и смерть подходила так близко, что он не выдерживал и начинал отчаянно биться, проваливаясь куда-то вглубь этой темноты, но все же разрывал эти путы и просыпался мокрый и измученный этой неравной борьбой.
Горацио пытался обойти барьер, используя в качестве ориентира лицо Кристины – она была около него после ямы, значит, вполне могла послужить ориентиром для его сознания. Но эта хитрость тоже не срабатывала. Точнее, уводила его не в том направлении, не в сторону воспоминаний, а в сторону грез. Могло ли это случиться в действительности? Если бы Кристина осталась жива? Он не знал. Кристина была ему симпатична, он фактически пригласил ее на свидание перед самым побегом. Но свидание не состоялось, а потом и сама Кристина погибла. Иногда Горацио признавался сам себе, что скучает по их странным разговорам, но тут же одергивал себя – глупо тосковать по женщине, с которой был знаком три дня и которой уже два года как нет в живых. Так что и ни к чему думать о том, что могло бы быть, если бы…
– Горацио… – голос Келли был тихим и нерешительным.
Он поднял голову, поспешно протирая глаза рукой. Быстро огляделся, удостоверяясь, что находится в своем собственном кабинете. Каждый раз, когда ему приходилось сталкиваться во сне с темнотой, он не вполне доверял собственной памяти в первые минуты после пробуждения.
– Да, что у тебя? – спросил он.
– Ты в порядке? – все так же тихо спросила Келли, садясь напротив.
– Устал немного, – пожал плечами Горацио, внутренне собираясь. Никто не должен видеть, что происходит, иначе могут возникнуть сомнения, не влияет ли его состояние на его работу. Этого он допустить не мог.
– Горацио, – Келли начала решительно, но тут же снова смутилась. – Фрэнк может организовать тебе переезд на конспиративную квартиру…
Горацио улыбнулся, опустив голову и отворачиваясь. Келли умолкла. Это они уже обсуждали, когда выяснилось, что дома Вердена нет, и он там не показывался со вчерашнего вечера. Тогда Горацио решительно отказался уезжать из лаборатории. Никто не стал настаивать, все понимали, какие ассоциации у него вызовет сидение взаперти на конспиративной квартире, и сочувствовали втихомолку. Теперь Горацио убедился, что особой разницы нет. Но здесь он мог заниматься делом.
– Давай-ка лучше поработаем, – сказал Горацио, открывая дверь своего кабинета и делая приглашающий жест.
– Итак, – продолжил он, останавливаясь перед большим экраном в лаборатории Купера. – Развертку местности перед лабораторией, пожалуйста.
Купер моментально вывел развертку местности, это задание он получил еще два часа назад и успел подготовиться.
– У него Ремингтон 700? – уточнил Горацио.
– Да, – кивнула Келли. – Прицельная дальность 800 метров.
На экране остались лишь те здания, которые находились в радиусе 800 метров от лаборатории.
– Уберем те, при стрельбе с которых что-либо перекрывает обзор, – прищурился Горацио.
С этим Куперу пришлось повозиться. Однако через несколько минут осталось лишь четыре здания.
– Дистанция? – поинтересовалась Келли.
– Триста десять метров, – одно из зданий выделилось красным цветом, – пятьсот тридцать пять, пятьсот семьдесят четыре, – два здания окрасились зеленым, над крышами высветились соответствующие цифры, – и семьсот два метра, – Купер щелкнул мышкой на последнее здание, заставив его окраситься в синий цвет, и покосился на непроницаемо-спокойное лицо Горацио. Можно подумать, это не в него собираются стрелять с одной из этих точек.
– Триста десять метров, – Келли приподняла бровь. – Это дистанция для нашего стрелка. Он решил во всем подражать дяде, но опыта у него явно маловато.
– Не думаю, – покачал головой Горацио. – Если Акуна действительно хотел взять парня в ученики, чему-то он его успел научить. Больше с крыши он стрелять не будет, маскхалата у него нет, и, чтобы не быть обнаруженным с вертолета, парень использует тактику Акуны, будет стрелять из окна, – Горацио наклонил голову набок, вглядываясь в трехмерную схему. – А в этом здании у него будет возможность стрелять только с крыши.
– А почему ты думаешь, что Акуна собирался брать парня в ученики? – удивилась Келли. – Он мог просто решить заработать денег, выполнив заказ, или попытаться таким образом снять подозрение с Акуны.
Купер тоже вопросительно уставился на Кейна.
– Винтовка, Келли, – продолжая разглядывать схему, пояснил Горацио. – Пусть Ремингтон 700 – одна из самых распространенных моделей, но она уже была у парня.
– Хорошо, – кивнула Келли, признавая логичность такого умозаключения. – С семисот метров он тоже стрелять не будет, учитывая его неопытность. Остается еще две точки.
– Крупный план, мистер Купер, – попросил Горацио.
Два здания приблизились, стали более детализированными.
– Четыре подходящих квартиры в одном и пятнадцать в другом, – резюмировала Келли. – Мы выясним, какие из них были сданы в последнее время или пустуют.
– Нужно заставить его взять винтовку в руки, – задумчиво произнес Горацио, ни к кому не обращаясь.
– Что ты задумал? – подозрительно спросила Келли. – Горацио, ты же не хочешь…
– Именно, Келли, именно, – улыбнулся Горацио, искоса взглянув на переполошившуюся Келли. – Я должен выйти к нему.
– Я не думаю, что это хорошая идея, – нахмурилась Келли.
Купер старательно делал вид, что его тут вовсе нет, увлеченно разглядывая что-то на соседнем мониторе.
– Я ничем не рискую, – пожал плечами Горацио. – И Акуна, и его преемник всегда стреляют в сердце. Обычный бронежилет решит эту проблему. Зато мы возьмем стрелка доказательно и покончим, наконец, с этим.
Келли отвела взгляд. Разумеется, в этом все и дело. Не может больше сидеть взаперти, пусть даже в собственной лаборатории. С другой стороны, риск действительно минимален, а вот если они не сумеют потом привязать винтовку к стрелку – дело существенно осложнится.
– Думаю, если он собрал какую-то информацию, тюремный автобус послужит для него сигналом, – продолжал развивать свою мысль Горацио. Он прекрасно видел и понимал колебания Келли, но еще одни сутки в этом аду…
– Хорошо, мы все подготовим, – сдалась Келли. И нерешительно добавила. – Может, лучше надеть два бронежилета, вдруг он решит стрелять бронебойными пулями…
Горацио лишь усмехнулся и вышел из лаборатории Купера. Келли окинула выделенные девятнадцать окон взглядом, и Купер без дополнительных подсказок протянул ей распечатку с адресами. Келли ослепительно улыбнулась, кивнула и вышла, сразу за дверью ее лицо снова приняло прежнее озабоченное выражение. То, что Горацио решил поиграть в "живую мишень", категорически ей не нравилось, но ни одного разумного довода против Келли не находила.


***

Эрик взглянул на часы. Автобус подъедет через три минуты, подавая сигнал к началу операции. В соседнем здании Райан и Трипп так же в окружении спецназа готовятся ворваться в две другие квартиры. Келли страхует Горацио – если они просчитались, после первого же выстрела она организует прикрытие и отход в безопасное место. Все было продумано, но спокойствия не было.
– Готовность номер один, – услышал Эрик в наушнике рации. Значит, подъехал автобус. Сейчас Горацио выйдет и встанет перед лабораторией, как обычно. Верден должен клюнуть на такой шанс, конечно, лучше не дать ему выстрелить, но и слишком торопиться не стоит, иначе доказывай потом, что этот человек и эта винтовка как-то связаны.
– Пошли, пошли, пошли, – раздался сигнал, дверь квартиры выбили, не церемонясь, и Эрик увидел дернувшегося на самодельном снайперском ложе темноволосого парня.
– Есть, Келли, взяли! – выкрикнул он в рацию, держа снайпера на мушке.
Парень поднимался с больно резанувшей Эрика довольной улыбкой. В рации была тишина.
– Келли, что там у вас, ответь! – оттолкнув парня с дороги (спецназовцы тут же завернули ему руки за спину, надевая наручники), Эрик подскочил к окну, вглядываясь через бинокль.
Перед лабораторией суетились люди. Эрик сжал губы, с трудом сдерживая дрожь в пальцах, заметив, что рыжей шевелюры Кейна нигде не видно. Келли он не видел тоже. Что происходит?
– Келли! – снова позвал он в рацию.
Подъехала машина скорой помощи. Люди расступились перед парамедиками с носилками, и Эрик на мгновение увидел лежащего на земле Горацио и сидящую рядом Келли, затем их снова скрыла толпа.
– Келли! – по инерции позвал Эрик, понимая, что ответа не будет. Голос хрипел, совсем как помехи в рации, которые были ему единственным ответом.
Толпа снова расступилась, носилки торопливо погрузили в скорую, Эрик успел заметить свесившуюся руку. Машина, гудя и мигая, умчалась прочь. Люди разошлись, открыв глазам Эрика поднявшуюся с земли Келли. Голова опущена, руки безвольно висят вдоль тела. Келли взглянула на свои перемазанные чем-то темным ладони и подняла взгляд. Эрику показалось, что Келли смотрит прямо на него, и это наконец-то вывело его из ступора – он выронил бинокль и бросился вон из комнаты.


***

Келли они заметили не сразу. Протолкнувшись через входную дверь одновременно, Эрик и Райан первым делом бросились к стойке регистрации, узнавать, где сейчас Горацио. Потом они так же наперегонки взбежали по лестнице, хотя им объяснили, что в палату их сейчас никто не пустит, Кейна привезли всего десять минут назад и еще слишком рано для каких-либо выводов. Так и вышло, их даже близко к палате не подпустили, заверив, что как только будет что сказать, им непременно все скажут, и проводили в холл для посетителей. Эрик нервно заметался по комнате, а Райан, оглянувшись, заметил в самом дальнем углу холла съежившуюся на краешке дивана Келли.
– Келли, как ты? – встревоженно спросил Райан, видя, что она неподвижно смотрит перед собой, выставив испачканные в крови руки ладонями вверх, будто сознаваясь в совершении убийства вот этими самыми руками.
– Келли? – Эрик, казалось, удивился, что она тоже здесь, он ничего вокруг себя не замечал от волнения.
Келли взглянула на присевших по обе стороны от нее Эрика и Райана.
– Я думала, он нарочно упал, а он… – совершенно по-детски пролепетала Келли. – Глаза, – она помахала рукой перед собой. – Глаза открыты и кровь…
– Келли, – сжимая ее руку, взволнованно начал Эрик. – Он что, пробил бронежилет?
– Нет, – всхлипнула Келли. – Он промахнулся…
– Что?! – в один голос вскрикнули Эрик и Райан, тут же обменявшись негодующими взглядами, так как Келли закрыла лицо рукой и расплакалась.
– Успокойся, – Райан погладил ее по плечу. – Что значит, он промахнулся? Кто же тогда стрелял?
– Нет, – помотала головой Келли. – Стрелял наш снайпер, но он не попал в сердце. Дистанция была чуть ли не вдвое больше, чем он привык, и он промахнулся…
– Куда он попал? – до боли сжимая челюсти, выдавил Эрик.
– Прямо над верхней кромкой бронежилета, – страдальчески поморщилась Келли. – В первый раз Горацио повезло, зато во второй… – она махнула рукой. – Всего сантиметр ниже бы…
– Тебе нужно вымыть руки, – поспешно сказал Эрик, видя, что Келли вот-вот снова расплачется. – Пойдем.
– Я не должна была допустить, чтобы он это делал, – будто и не слыша его слов, продолжила Келли.
– Горацио все решил сам, – вздохнул Эрик. – Идем. Райан останется здесь.
Райан хмуро кивнул, провожая их взглядом.


***

Когда они вернулись, в холле для посетителей их встретили уже трое – узнав о случившемся, приехали Алекс и Элина. Райан, видимо, успел поделиться имеющейся информацией, и оптимизма она не внушала. Эрик и Келли вопросительно взглянули на Райана, и он покачал головой – никакой новой информации нет. Алекс ласково обняла Келли за плечи, Элина снова отвернулась, обхватив себя руками и глядя в окно. Все они не могли понять самого главного – хорошо это или плохо, что врачи тянут с оглашением вердикта. С одной стороны, это означает, что Горацио жив, с другой – почему тогда так долго никто не приходит?
Наконец, их ожидания были вознаграждены. Врач, солидный пожилой мужчина, пришел не один, а в сопровождении, как все почему-то сначала решили, медсестры.
– Я доктор Этингейл, это доктор Грэй, – представился он, кивая в сторону своей спутницы. На ее фоне Этингейл казался просто огромным. – Нам удалось стабилизировать состояние лейтенанта Кейна, – заверил он. – К сожалению, его пришлось подключить к аппарату искусственного дыхания, и сейчас требуется согласие родственников на операцию.
Доктор Грэй слегка поморщилась, слушая отрывистую речь коллеги, и внимательно оглядела всех собравшихся, задержав взгляд на лицах Келли и Элины.
– Кто-то из вас приходится лейтенанту Кейну родственником? – переспросил доктор Этингейл, недовольно хмурясь оттого, что завуалированного вопроса не поняли.
Криминалисты переглянулись.
– Его единственному родственнику нет четырнадцати лет, – пояснила Элина. – Мой сын – его племянник.
Теперь переглянулись врачи.
– А вы? – уточнил мужчина. Женщина задумчиво глядела куда-то в сторону.
– Жена его брата, – с едва заметной горечью сказала Элина.
– А брат? – в тоне доктора Этингейла проскользнуло раздражение, будто его намеренно хотели обмануть или поставить в сложное положение.
– Умер недавно, – сухо ответила Элина. Доктор Грэй быстро глянула на нее и с упреком на коллегу, но промолчала.
– Родители? Другие родственники? – продолжал свой допрос доктор Этингейл.
Элина молча покачала головой. Эрик открыл было рот – его выводила из себя манера этого брюзги – но Келли дернула его за рукав, и он промолчал.
– Юридически она не имеет права решать, – пожал плечами доктор Этингейл, обращаясь к коллеге.
– Это не означает, что ее мнение ничего не значит, – негромко ответила доктор Грэй.
– Хорошо, – кивнул доктор Этингейл.
– Элина Салас, – представилась Элина, видя вопросительный взгляд.
– Миссис Салас, пройдемте с нами, – недовольно пробурчал доктор Этингейл.
– Эдди, прекрати, – тихо и отчетливо сказала доктор Грей. Когда она заговорила таким тоном, доктор Этингейл моментально сник, и стал похож на мятую пышную подушку, ничего не могущую противопоставить крохотному, зато стальному острию. – Его коллеги волнуются не меньше, и так же имеют право знать, что с лейтенантом Кейном, хоть и не имеют права голоса. Если ты не уверен в своей правоте, признай это сейчас, а не отыгрывайся на людях, которым и так несладко.
Выговор был сделан так тихо, что непонятно было, как он вообще возымел какое-то действие. Тем не менее, доктор Этингейл поморщился и кивнул.
– Давайте присядем, – мягко сказала доктор Грэй нервно вскочившим при их появлении, и так и продолжающим стоять людям.
Криминалисты уселись на диван. Доктор Грэй села рядом с Элиной, доктор Этингейл, сопя, опустился в кресло.
– Пуля попала в ключицу, – окончательно забирая инициативу в свои руки, заговорила доктор Грэй. Села она так, что получалось, разговаривает она с Элиной, а остальные в разговоре не участвуют, лишь имеют возможность его слушать. – И распалась на три фрагмента. Один из них пробил легкое, – повинуясь ее взгляду, доктор Этингейл достал из кармана пластиковый пакетик.
– Слишком маленький, чтобы установить идентичность, – разочарованно вздохнула Келли, рассмотрев осколок пули.
– Этот маленький осколок натворил немало, – чуть приподняла брови доктор Грей. – Кровь из пробитого легкого залила гортань, и лейтенанта Кейна пришлось интубировать еще в машине скорой помощи. Второй фрагмент, приблизительно такого же размера, прошел через грудную клетку и застрял в лопатке, извлечь его будет несложно, – она быстро взглянула на Элину, но та, чуть прищурясь, внимательно слушала, никак не проявляя своих эмоций. – Проблема заключается в третьем фрагменте. Он тоже остался в теле.
– Почему их до сих пор не извлекли? – нетерпеливо перебил Эрик.
– А вам что дороже – пуля или лейтенант? – мрачно буркнул доктор Этингейл.
– А выбор именно таков? – нахмурилась Алекс.
– Здесь наши позиции с доктором Этингейлом расходятся, – все так же мягко и негромко, будто ее и не перебивали, сказала доктор Грэй.
– Ты привыкла к рискованным решениям, – снова встрял доктор Этингейл.
– Доктор Этингейл, – в тоне женщины вновь проступил металл. – Вы позволите объяснить ситуацию? Или изложите свою точку зрения сами, только внятно.
– Пуля слишком близко к позвоночнику, плюс слишком большая кровопотеря, – поерзав в кресле, с вызовом заявил доктор Этингейл. – Начнем вынимать пулю – он умрет. Оставим – будет жить, пусть и парализованный.
С лица Элины схлынула краска, лица остальных тоже вытянулись.
– Он парализован? – чуть слышно спросила Элина.
– В настоящий момент – да, полностью парализован, дыхание поддерживается аппаратно, – прищурилась доктор Грей. – Вы выслушаете меня до конца?
Элина выпрямилась и глубоко вздохнула. Что тут слушать, вариантов нет. Жизнь Горацио безусловно дороже. Но эта маленькая женщина смотрела и говорила так спокойно… И ведь не похоже, что она равнодушна. Значит, варианты все же есть?
– Я вас слушаю, – кивнула Элина.
– Пуля, точнее, оставшийся фрагмент, расположена близко к позвоночнику, но позвоночник не задет, – снова заговорила доктор Грэй. Слушать ее было хорошо – спокойный негромкий тон умиротворял, позволял вернуться к логическому мышлению, не сбиваясь в паническое осознание того, что речь идет о жизни именно Горацио. – Паралич и невозможность самостоятельного дыхания обусловлены образовавшейся гематомой вокруг инородного предмета. Если его там оставить, организм, может быть, – подчеркнула она, – ассимилирует пулю, гематома уменьшится, и лейтенант получит возможность самостоятельно дышать и двигать правой рукой, возможно, даже обеими руками. Но существует вероятность, что ущемление спинного мозга уже через сутки приведет к постоянному параличу, и лейтенант так и останется парализованным, дышать сможет лишь с помощью аппарата, и вопрос будет только в том, сколько протянет сердце.
– Но ведь если делать операцию, он умрет? – переспросила Элина. Пока ни один из вариантов не радовал.
– Такая вероятность есть, – спокойно согласилась доктор Грэй. – Лейтенанту сделали переливание крови, но все же есть довольно большая вероятность, что сердце не выдержит операции. Если выждать двенадцать часов, дать ему набраться сил, эта вероятность станет меньше, но все же останется довольно-таки большой. И тем не менее, операция имеет смысл. Если извлечь пулю в течение ближайших суток, и лейтенант Кейн переживет операцию, он сможет вернуться к нормальной жизни.
– Один шанс из ста, – снова подал голос Этингейл.
– Верно, – снова спокойно кивнула доктор Грэй. – Но, даже если шансы малы, их не стоит вовсе сбрасывать со счетов. Элина, я хочу попросить вас, – она сделала паузу и подождала, пока Элина не поднимет глаза. – Не думайте о том, какой выбор сделать вам. Попробуйте понять, какой выбор сделает Горацио Кейн. Вы не имеете юридического права решать, но вы самый близкий ему человек и знаете его лучше других, – Элина прищурилась, вглядываясь в глаза докторши. На какой-то миг по ее тону Элине показалось, что она подразумевает большую степень близости их с Горацио отношений, нежели можно предположить по ее заявленному статусу жены брата. – Время еще есть, – продолжила доктор Грэй. – Я отведу вас к нему. Остальные смогут навестить лейтенанта Кейна позже, – мягко улыбнулась она, прежде чем кто-либо из криминалистов успел вставить слово. – Думаю, нам с доктором Этингейлом, – быстрый взгляд в сторону упрямо насупившегося коллеги, – будет полезно услышать ваше мнение, прежде, чем докладывать свое на совете, – увлекая Элину за собой, проговорила она.


***

Элина стояла рядом с кроватью, смотрела на спокойное лицо Горацио и никак не могла унять смятение в мыслях. Только что, когда доктор Грэй так спокойно и рассудительно описывала ей все варианты, Элина готова была без раздумий сказать – я за операцию.
Но сейчас, увидев Горацио, она снова думала лишь о том, что может его потерять. Навсегда. Еще один серый камень среди зеленой травы вместо этих рыжих волос и синих глаз. Пусть паралич – но он будет жив, она позаботится о нем, живут же как-то люди… Пусть и невозможно представить Горацио таким… Да он и не смирится, будет пытаться встать на ноги так же упорно, как пытался вспомнить…
– Элина, – она вздрогнула, осознав, что доктор Грэй стояла рядом все это время. – Помните о моей просьбе? Не пытайтесь понять, что делать вам, попытайтесь почувствовать, чего хочет он, – в голосе женщины была такая уверенность, будто Элина только что рассуждала вслух. – Возьмите его за руку, побудьте тут.
– Он не почувствует этого, – возразила Элина. Но тем не менее послушно взяла руку Горацио в свои. Рука была мягкой, теплой и тяжелой, расслабленной и безвольной.
– Вы почувствуете, – осторожно, будто уговаривая строптивого ребенка, сказала доктор Грэй. – Побудьте с ним, я вас оставлю ненадолго.
Элина снова взглянула на Горацио, но теперь уже ей и правда все виделось по-другому. Насос мерно качал воздух, приподнимая его грудь размеренными вздохами, а Элине вдруг подумалось, что загубник, удерживающий рот Горацио приоткрытым, пропуская в горло трубку аппарата, весьма похож на кляп, и Горацио очень сильно хотелось бы избавиться от него. Элина сжала его пальцы, вдруг осознав, что, будь у них возможность спросить его самого, ответ был бы один – операция, даже если бы шансов было в десять, да хоть в тысячу раз меньше.
Она оглянулась, ища взглядом доктора Грэй, но та сдержала обещание и оставила их наедине. Впрочем, через стеклянную стенку за ними пристально наблюдал Этингейл, но Элине совершенно не хотелось с ним разговаривать. Она вышла из палаты, и пошла по больнице, ища маленькую докторшу. Но, по всей видимости, где-то они разминулись, потому что увидела ее Элина, только вернувшись обратно к палате. У стеклянной стенки никого не было, и Элина остановилась, наблюдая, как доктор Грэй проверяет показания приборов, записывая их в карте. Положив карту на место, она проверила капельницу, поменяла положение рук Горацио, положив обе руки вдоль тела, поправила подушку. Провела кончиками пальцев по лбу над левой бровью Горацио, слегка улыбнулась, удостоверившись, что рана действительно зажила бесследно…
Элина резко сощурилась, чувствуя холодок внутри. Не было там никаких следов, и откуда докторше знать, что там когда-то что-то было? Если только… Элина вошла в палату, слегка улыбнулась в ответ на внимательный взгляд.
– Приняли решение? – улыбнулась доктор Грэй. Почему-то Элине казалось, что докторша не только знает, что решение принято, но и точно знает, какое оно, более того, была в этом уверена с самого начала, поскольку понимала, что именно это решение принял бы сам Горацио.
– Вы его любите? – решила проверить свою догадку Элина. Первая фраза, так удивившая ее в том давнем телефонном разговоре. Фраза, о которой она никому не сказала. В которой не было и намека на ревность. Просто как пароль – можно тебе доверять?
Доктор Грэй внимательно взглянула на нее, склонив голову к плечу. Удивления во взгляде не было, но и признаваться она не спешила.
– Вы можете дать гарантии, что если он выживет, то вернется к нормальной жизни? – не стала затягивать паузу Элина.
– Я сделаю все, что в моих силах, – слегка улыбнулась доктор Грэй.
– Рэй распорол ногу на рыбалке, – Элина с улыбкой взглянула на Горацио, вспоминая страх в его глазах. Человек, не трусящий под дулом пистолета, ужасно перепугался глубокой царапины на ноге доверенного ему племянника. – Пришлось накладывать шов. Рэй попросил доктора, чтобы остался шрам, ему хотелось хвастать потом перед мальчишками. А тот сказал, что шрам останется в любом случае, мол, прошло слишком много времени. Горацио возразил, что ему накладывали швы трое суток спустя, и шрама не осталось, а доктор ответил, что ему попался великолепный врач.
– Плюс везение, – пожала плечами доктор Грэй.
– Значит, вы существуете на самом деле, так, Кристина? – Элина решила, что пора открыть карты.
– Существую, – усмехнулась Кристина.
– Вы действительно можете гордиться своей работой, – сказала Элина.
– Не думала, что увижу ее результат, – исподлобья глянув на нее, ответила Кристина.
Элина прищурилась, оценивая сказанное.
– Вы же знали, каким будет решение, – наконец, сказала она. – Зачем нужно было спрашивать меня?
– Я уверена, что у него хватит сил пережить операцию, – Кристина слегка нахмурилась, глядя в лицо Горацио. – Я не уверена, достаточно ли у него желания выжить… Два года назад он пролежал трое суток без воды и еды, избитый, связанный. И выжил только потому, что очень хотел жить. А сейчас… Я не уверена.
– И все же, причем здесь я? – вскинула брови Элина. Она уже понимала, каким будет ответ, но не знала, как объяснить…
Кристина замолчала. Поглядела в лицо Элине, перевела взгляд на Горацио. Ее лицо стало очень сосредоточенным.
– Хорошо, – внезапно сказала Кристина. – Я поговорю с ним сама.
Элина в полной растерянности наблюдала, как она придвинула стул и села, взяв Горацио за руку.
– Он же не услышит, – Элина совершенно не понимала, чего хочет эта странная женщина.
– Не поймет, – спокойно поправила Кристина, не глядя на нее. – Не запомнит. Он не оглох, его томограмма в порядке. Значит, услышит. Даже если он не запомнит… Неважно. Я обещаю, я сделаю все, что смогу, – Кристина подняла взгляд на Элину. Иногда Элина замечала такой взгляд у Горацио. Пронизывающий, будто видящий тебя насквозь. – Будем готовиться к операции, – сказала Кристина.
Элина еще несколько минут стояла возле них, потом вышла. Именно эту женщину, точнее, что с ней сталось, Горацио пытался вспомнить так отчаянно, что даже угодил на больничную койку. А она сбежала и не давала о себе знать целых два года. Да и сейчас она ясно дала понять, что не думала встретить Горацио еще раз. Как такое может быть, если он хоть что-то для нее значит?
Элина взглянула сквозь стекло. Кристина держала Горацио за руку. Элина не понимала ее. Зачем? Он парализован, он не чувствует ее прикосновения. Или это нужно ей, чтобы чувствовать его? Другой рукой Кристина поглаживала Горацио по голове, запуская пальцы в волосы, – Элину неприятно кольнул этот жест, но она тут же одернула себя. Нашла время для ревности! Тогда не нужно было спрашивать "причем здесь я?", нужно было делать это самой. Вот только Элина не верила в то, во что, видимо, верила Кристина. Подсознание, желание жить. Почему она решила, что Горацио не хочет жить, что за глупости! Кристина что-то говорила Горацио, даже улыбалась иногда. Что можно говорить человеку в таком состоянии?
Элине вспомнилось, как Горацио неожиданно приехал к ним позавчера, и как они мучительно пытались сообразить, что же сказать друг другу, кроме обычных, скучных фраз. Как много всего промелькнуло в глазах Горацио за долю секунды, прошедшую между ее вопросом "как ты?" и его ответом "все в порядке". А о чем с ним могла поговорить она? Об отвлеченном? Будет звучать фальшиво. О том, что волнует их обоих? Как? Ведь у них и боль общая. Они – семья. Но даже тут оказалось, что прав у нее недостаточно. Решать она не вправе. Элина ничего не могла сделать, только сидеть и ждать. И надеяться…


***

– Значит, совет одобрил ваше решение, – сказала Келли, обращаясь к доктору Грэй, но не отрывая взгляда от лица Горацио. – Будете оперировать?
– Да, через два часа, – кивнула та. – Больше ждать нельзя.
– Разумно ли это, ведь риск так велик? – спросила Келли. Она не могла перестать об этом думать. Если б она возражала решительнее…
– Сейчас нужно думать о том, что будет в случае успеха, а не в случае поражения, – мягко сказала доктор Грэй.
– Да, он тоже так говорил иногда, – углом рта улыбнулся Эрик. Да и самим им не хотелось думать о том, что, возможно, сейчас они видят Горацио в последний раз.
– Если бы… – Келли глубоко вздохнула, сдержав рвущиеся с языка слова.
– Он взрослый человек и вправе сам распоряжаться своей жизнью, – доктор Грэй была так спокойна, что Келли подивилась бы ее равнодушию, если бы не взгляд. Теплый и сочувствующий. – Или вы думаете, он решил бы по-другому?
– Нет, – Келли снова вздохнула и тряхнула головой. – Вы правы, Горацио решил бы именно так.
Эрик хмыкнул и кивнул.
– Он услышит меня? – спросил он, взяв Горацио за руку.
– Думаю, да, – прищурилась доктор Грэй.
– Эйч, – Эрик наклонился ближе, сжимая руку Горацио. – Эйч, держись. Мы с тобой.
– Мы с тобой, – эхом повторила Келли, подойдя с другой стороны и осторожно положив руку на плечо Горацио.


***

Операция продолжалась всю ночь. Алекс съездила проверить детей и вернулась снова, остальные даже не думали уезжать. Постепенно всеми овладело странное состояние – они почти не волновались, они просто ждали. И даже не потому, что волноваться не было больше сил. Просто возникло доверие. То, что им удалось разузнать про доктора Кристину Грэй, внушало надежды. "Золотые руки", невероятная интуиция, высочайший профессионализм – за полтора года работы она сумела снискать такое уважение коллег и столько благодарностей от пациентов, что даже погибающий от зависти Этингейл не решался сказать ничего дурного в ее адрес. А в Горацио они не сомневались. И сейчас эти двое пытались решить сложную, но все же выполнимую задачу – вот какое отношение к происходящему утвердилось с подачи доктора Грэй.
– Он выжил, – сказала она с порога, раньше даже, чем кто-либо заметил ее присутствие. – Остальное станет ясно в течение ближайших суток.
Пакетик с двумя фрагментами пули перекочевал в руки Келли, но она равнодушно сунула его в карман, пристально вглядываясь в лицо докторши.
– Что-то не так? – тревожно спросила Алекс.
– Сердце останавливалось дважды за время операции, – взгляд доктора Грэй стал погруженным в себя, между бровями обозначилась морщинка. – Второй раз мы сумели запустить его лишь три минуты спустя. Лейтенант Кейн все еще на аппарате искусственного дыхания, о том, насколько удачно удалось извлечь пулю, можно будет судить через двадцать четыре часа. К этому времени гематома должна уменьшиться настолько, что перестанет давить на позвоночник, пройдет паралич, и восстановится самостоятельное дыхание, – она обвела взглядом людей и неожиданно тепло улыбнулась. Никто не смог удержаться от ответной улыбки. – Сейчас лейтенант Кейн спит, и, думаю, вам неплохо бы заняться тем же, – сказала доктор Грэй. – Дежурить всем вместе не только необязательно, но и нежелательно.
Криминалисты переглянулись – им пора было уже на смену.
– Я останусь, – кивнула Элина.
– Хорошо, – сказала Келли, нащупывая в кармане пакетик с фрагментами пули. "За покушение на убийство", – такая формулировка ее устраивала гораздо больше.


***

Элина смотрела на Горацио. Он выглядел немного бледнее, чем раньше, а в остальном, казалось, и не покидал палату. Приподнятая подушкой грудная клетка, плотно закрытые глаза, закрепленный лейкопластырем тампон на груди выглядывает из-под ворота больничной рубашки. Капельница, руки лежат вдоль тела, аппарат равномерно качает воздух, заставляя его грудь подниматься и опускаться. Пока что никаких изменений не чувствовалось, хотя все уже было по-другому. Он выжил, он выздоровеет, станет таким, как прежде…
– Почему вы решили, что он не хочет жить? – спросила Элина, прищурясь и глядя на стоящую с другой стороны кровати Кристину. Вот уж кому точно не помешало бы поспать – бледностью она не уступала Горацио.
– Снайперы случайно не промахиваются, – пожала плечами Кристина. Помолчала и добавила. – Я не знаю. Я могу и ошибаться, – она отвела взгляд от лица Горацио и взглянула в лицо Элине. – Например, я думала, ваш муж… Его брат умер уже давно.
– Мы тоже так думали, – вздернула подбородок Элина.
– А теперь? – Кристина склонила голову к плечу.
– Теперь он действительно умер, – отведя взгляд, глухо сказала Элина. Она не знала, почему ее потянуло на откровенность, но… С этой странной женщиной легко было говорить.
– Это тяжело, – сказала Кристина.
Элина снова вскинула на нее взгляд – в этой фразе прозвучало не банальное соболезнование, а реальное сопереживание – она точно знала, как это тяжело, а это было возможно лишь в одном случае. Кристина уже не смотрела в ее сторону, она осторожно проверяла на чувствительность кончики пальцев Горацио, но его рука никак не реагировала на уколы, и Кристина положила ее обратно. То, как она касалась Горацио, как она смотрела…
– Он тоже потерял жену, – сказала Элина, изучающе глядя на Кристину.
– Давно? – спросила Кристина, даже не взглянув на нее. Поправила и так ровно лежащее одеяло, тронула волосы Горацио, будто утешая.
– Пару месяцев назад, – Элина внимательно наблюдала за лицом Кристины. Если она так равнодушна к нему, как пытается показать, почему так заботится? Профессиональное?
– С этим можно жить, – внезапно поднимая взгляд глаза в глаза, сказала Кристина. – Особенно если рядом будет близкий человек.
И вышла из палаты, оставив Элину потрясенно глядеть ей вслед.


***

Элина думала, что Кристина вернется нескоро – та явно выглядела усталой, вероятно, операция была тяжелой, но Кристина заходила каждые полчаса. Ее последние слова эхом стояли у Элины в ушах, но она никак не могла понять – кого Кристина имела в виду, ее или Горацио? Обоих? Или себя?
– Вы можете взять его за руку, – улыбнулась Кристина несколько часов спустя. – Теперь он почувствует. Паралич начинает проходить, – пояснила она, снова легонько трогая острием тоненькой иглы подушечки пальцев на левой руке Горацио. Пальцы чуть подергивались от этих прикосновений.
Ноги никак не реагировали.
– Не все сразу, – покачала головой Кристина, видя вопрос в глазах Элины. – Главное, процесс начался, – она откинула одеяло и принялась растирать ноги Горацио каким-то прозрачным гелем. – Нужно восстановить кровообращение, тогда процесс пойдет быстрее, – пояснила она.
Почему-то Элине было довольно неприятно наблюдать за ее движениями. Уверенные, плавные, точные и мягкие, они радовали глаз, но… Кристина постоянно подчеркивала свое индифферентное отношение, а эти движения не давали Элине поверить. Она развернулась и тихонько вышла из палаты.

@темы: CSI:Miami, творчество, "Кристина", фанфики, Горацио Кейн

---

Заложник

Название: Заложник
Размер: макси, 27542 слова
Канон: CSI:Miami
Пейринг/Персонажи: Горацио Кейн/ОЖП(Кристина), Элина Салас, Эрик Делко, Келли Дюкейн, Райан Вулф, Фрэнк Трипп
Категория: гет
Жанр: детектив, романс, хёрт/комфорт
Рейтинг: R
Примечания: Авторская реальность, элементы канона относятся к началу 3 сезона.

Глава 1.

Лейтенант Горацио Кейн рассеянно оглядел помещение банка. Хотя… трупов тут не было, парней в масках тоже не наблюдалось, да и афер вроде никаких не проворачивалось, и вообще Кейн зашел сюда по своим личным делам – представьте себе, случалось с ним и такое – так что сейчас он был не лейтенант, а просто частное лицо, терпеливо ждущее своей очереди. Стоял, рассеянно улыбался малышу, который мгновенно разглядел и жетон, и пистолет на его поясе, и теперь энергично пытался привлечь внимание беседующей с менеджером матери к такому занимательному дяде, ну или, на худой конец, высвободить руку, чтобы познакомится с вожделенными предметами поближе самостоятельно. Горацио глядел на малыша, с привычной болью думая о том, что и у него мог бы быть такой ребенок, такой же светловолосый и непоседливый, привносящий яркую праздничность во все, с чем соприкасается. Мог бы, если б он выбрал другой путь в этой жизни, если б не посвящал работе всего себя, не оставляя себе времени ни на личную жизнь, ни на сожаления о несбывшемся. Его мысли сами собой перескочили на сегодняшний вечер, когда эти самые сожаления обрушатся на него с новой силой, поскольку в день рождения Рэя он не мог не принять приглашения на ужин, так что этот вечер он проведет с племянником. И с Элиной…
Краем глаза Кейн отметил идущего через зал банковского служащего. Чутье подсказывало, что этот человек лишь ценой огромных усилий сохраняет внешнее спокойствие и неторопливость шага. «Что-то случилось», – понял Горацио, внутренне собираясь и окидывая помещение уже профессионально-острым, фиксирующим все детали взглядом. Взглянул на часы. Десять тридцать две. Охранники на местах, признаков тревоги не заметно. Парень с девушкой, похоже, молодожены, у окна оформления кредитов. Мужчина, на повышенных тонах беседующий с управляющим, – его кредитка оказалась аннулирована. Две девушки-студентки в очереди перед ним. Пожилая женщина, мать с тем самым малышом, молодой мужчина, которому не хватает лишь вывески «продам все», с автоматически-фальшивой улыбкой, и погруженная в себя девушка с заплаканными глазами.
«Успокойся, – одернул Горацио сам себя. – Это не твое дело».
Старательно сохраняющий спокойствие работник подошел к старшему менеджеру и что-то зашептал ему на ухо. Выдержки у менеджера оказалось меньше – Горацио видел, как он высоко поднял брови и округлил глаза, а затем схватил работника за грудки, привлекая к себе всеобщее внимание. Теперь Кейн уже не мог не вмешаться. Даже как частное лицо. Он успел сделать два шага по направлению к менеджеру, что-то зло и приглушенно спрашивающему у служащего, встряхивая его время от времени, когда в банк с улицы ворвались трое. Девушки-студентки при виде автоматов и черных масок истошно завизжали еще даже до того, как налетчики открыли стрельбу.
Стрелял лишь один, да и то в потолок, в то время как двое других ударами прикладов оглушили охранников и сковали им руки за спиной их же собственными наручниками, но все находившиеся в банке непроизвольно пригнулись.
– Все на пол, лицом вниз, – скомандовал стрелявший, убедившись, что охранники обезврежены.
Горацио оглянулся – быстро укрыться не получится, да и все окружающие его люди окажутся под огнем в случае сопротивления – и спокойно опустился на пол, подавая пример остальным. Через секунду он получил подтверждение правильности своего выбора, когда показавшийся в другом конце зала охранник был моментально и без разговоров убит, едва успев вскинуть оружие, а бандиты принялись укладывать замешкавшихся людей с помощью ударов прикладами автоматов.
– На пол! – снова потребовал главный из налетчиков, подкрепляя свои слова автоматной очередью поверх голов.
– Я не позволю… – начал было парень-молодожен, делая шаг навстречу налетчикам. И Горацио стиснул зубы, приказывая себе лежать, когда парень, получив удар автоматом в лицо и коленом в живот, все же оказался на полу, но скорчившись от боли и глотая кровь.
– Денни! – в голосе женщины сквозил панический страх. Малыш вырвался из ее рук и шел к налетчикам, с любопытством разглядывая их и протягивая ручонку к автомату.
– Это ребенок! – не выдержал Кейн, приподнимаясь, когда мужчина в маске, оглянувшись, занес автомат над головой малыша.
Он хотел оттащить ребенка, но не успел дотянуться. Автомат опустился на голову мальчика, – дико закричала его мать, бросаясь к сыну и уже не видя автоматных стволов – а Горацио получил удар ногой в лицо, заставивший его опрокинуться на спину. Он постарался как можно быстрее перевернуться на живот, но налетчик, видимо, успел заметить что-то. Новый удар, по ребрам, заставил Кейна снова перекатиться на спину, в лицо ему уткнулся автоматный ствол.
– Коп! – зло выдохнул налетчик, срывая с пояса и показывая главарю жетон.
– Подожди, – остановил главный из бандитов уже готовый опуститься на голову Кейна приклад. – Пригодится.
Горацио быстро обыскали, пистолет, мобильный телефон, удостоверение, жетон – все отправилось в карманы главаря. Руки связали за спиной, на голову надели мешок, закрепив его на горле липкой лентой, причем налетчики не отказали себе в удовольствии подождать, пока Кейн не начнет задыхаться, и лишь потом прорезать в мешке дырку на уровне рта.
Дальнейшее Кейн осознавал плохо из-за шума в голове. Услышал только громкую команду «Уходим!» некоторое время спустя и ехидное «Страховку не забудьте!», после чего его подхватили под локти и поволокли куда-то.


***

– Ты уже пятый, кто меня об этом спрашивает, Райан, – с тяжелым вздохом сказала Келли.
– И что ты ответила предыдущим четырем? – не смутившись, полюбопытствовал Райан, уловив в голосе Келли нотки подступающего раздражения. Быть крайним ему не привыкать, но он мог хотя бы попытаться шуткой поправить ситуацию.
– То же, что отвечу тебе, – улыбнулась Келли. – Я не знаю, где Горацио. Вызов ему отправили, но получил ли он его, мы не знаем, его телефон выключен.
– Значит, пока старшая – ты? – уточнил Райан.
– Верно, – кивнула Келли.
– Тогда приказывайте, мэм, – слегка поклонился Райан.
Келли нахмурилась. Шутовство Райана показалось ей неуместным, но Вулф состроил такие щенячьи глаза, преданно вглядываясь в лицо Келли в ожидании распоряжений, что она рассмеялась и махнула рукой.
– Помоги Эрику с хранилищем, – сказала она. – После взрыва там придется долго разбираться.
– Взрыва? – удивился Райан, оглядывая зал. – И они все это успели до приезда полиции?
– Нет, – покачала головой Келли. – Банку сегодня фантастически повезло, – она закатила глаза, показывая, что повезло банку в переносном смысле. – Их ограбили дважды!
– То есть? – поднял брови Райан.
– Кто-то проделал ход в хранилище, взорвал ячейки и сумел уйти, не привлекая внимания, – нахмурившись, пояснила Келли. – Обнаружили это буквально за минуту перед налетом. Вторая группа лишь спустилась в хранилище и тут же покинула банк, прихватив заложника.
– Еще и заложник! – присвистнул Райан. – Личность установили?
– Нет, – ответил вместо Келли подошедший Трипп. – Установили только, что он полицейский.
– Полицейский? – в один голос переспросили Райан и Келли.
– Да, – сморщился Трипп. – Пытался защитить мальчика, его ударили, вероятно, увидели жетон, – пожал плечами он. – До того этот человек не пытался оказывать сопротивление, значок не предъявлял, лег на пол вместе со всеми.
– Ну, хоть внешность-то описали? – нетерпеливо спросил Райан.
– Описали, – кивнул Трипп. – Но все по-разному, – он перелистнул несколько страниц своей записной книжки. – Все сошлись на том, что это высокий мужчина, но кто говорит, что брюнет, кто говорит, что блондин. Девушки вообще утверждают, что рыжий, – помотал головой Трипп, подчеркивая, что от таких свидетельских показаний толку мало.
– Возможно, пленки нам помогут, – успокоила Келли. – Они были в масках, не стали ни расстреливать, ни заклеивать камеры. Я уже отправила их в лабораторию вместе со снимками. Райан, помогаешь Эрику в хранилище, я закончу здесь, – распорядилась Келли. – Нам еще нужно осмотреть все расстояние, на котором полицейские машины гнались за фургоном, пока не потеряли его. Стрельбы не было, но могли остаться какие-то другие улики. Неплохо бы подключить и ночную смену…
– Горацио так и не появился? – почесал затылок Фрэнк.
– Даже если он и вовсе не появится, это не означает, что мы не должны работать, – приподняв бровь, с намеком произнесла Келли, видя, что Райан замешкался при последних словах – Фрэнк, – продолжила она негромко, когда Райан отошел. – Ты не мог бы без лишнего шума выяснить, где сейчас машина Горацио?
– Конечно, – кивнул Фрэнк, прекрасно понимая и ее беспокойство, и нежелание влезть не в свое дело.


***

Сделав два шага, он наткнулся на стену. Развернулся, прижавшись к ней спиной. Холодная бетонная стена. На подвал не похоже, да и подвалы в Майами – редкость. Снова осторожно шагнул вперед. Шаг, другой, третий… На шестом шаге снова уткнулся в стену. Пара метров в ширину. Узковатое помещение. Прижавшись левым плечом к стене, сделал шаг, другой… Угол. Развернуться. Шаг, другой, третий… Снова стена. Колодец. Два на два метра – не больше. Интересно, какой высоты? Вряд ли большой, иначе он переломал бы ноги, когда его сюда скинули. Два-три метра, не больше.
Он попытался протащить связанные липкой лентой руки вперед, но не сумел – в наручниках еще можно было бы попробовать, а так и пытаться бесполезно. Горацио мотнул головой, мешок ужасно раздражал его. Конечно, если б он мог видеть, где находится, вряд ли бы это помогло, но беспомощность угнетала. Фургон ехал долго, поворачивал часто, его мотало по полу от резких поворотов, да и пинки, получаемые от налетчиков всякий раз, когда он попадался им под ноги, мешали сосредоточиться. В результате Кейн не имел даже приблизительного представления, в какой части Майами он находится, и в Майами ли он еще. А самое главное – он не понимал, что от него нужно. Зачем его увезли? В какой-то момент ему показалось, что он понял, его взяли не в качестве страховки, а в качестве живого щита – когда один из налетчиков предложил сбросить заложника под колеса преследующих фургон полицейских машин. Горацио стало страшно – шансов выжить после такого практически не было, но главарь, помолчав, отказался. Сказал, что незачем злить копов сверх меры, мол, и так оторвемся. Похоже, они действительно оторвались. Его выволокли из фургона и бросили сюда.
Горацио сел у стены, прислонившись затылком к холодной гладкой поверхности. Он даже не видел их лиц, зачем было тащить его с собой? Могли оставить на любом углу, оторвавшись от полиции. Значит, хотят чего-то еще. Чего? Оставалось лишь ждать…


***

– Что удалось установить? – потирая переносицу, спросил Эрик. В последнее время он часто ходил невыспавшийся, но на подшучивания, с какой красоткой он провел эту ночь, реагировал почему-то вяло.
– Использовали динамит, – не глядя, протянул ему лист распечатки Райан, продолжая изучать что-то под микроскопом. – А еще коктейль Молотова, – небрежно добавил он, протягивая следующий лист.
– Коктейль Молотова? – недоверчиво переспросил Эрик. – Что за бред?
– Я думаю, они просто ничего не смыслили в этом и рассчитывали усилить эффект взрыва, – пожал плечами Райан, поворачивая пинцетом какие-то осколки на пластине микроскопа.
Эрик задумчиво повертел в руках распечатки и покосился на будто и забывшего о его присутствии Райана. Странное дело, всякий раз, как только Эрику удавалось уговорить себя, что новичок не виноват, что пришел на место Тима, и не следует относиться к нему враждебно, Райан то высокомерием, то неуместной шуткой тут же снова восстанавливал Эрика против себя.
– Что ты там интересного нашел? – тряхнув головой, поинтересовался Делко.
– На осколках, оставшихся от горлышка бутылки, – все так же не отрываясь от микроскопа, проговорил Райан, – похоже, был отпечаток пальца. Я пытался отсканировать фрагменты по отдельности, но что-то не получается составить потом цельный отпечаток. А вот так, – он осторожно прижал осколки один за другим к пластине, и снял кусочек липкой ленты, на которую они теперь были приклеены. – Может быть, и получится.
– А чем ты проявлял отпечаток? – спросил Эрик, заметив, что отпечаток недостаточно четкий. Увлеченность и настойчивость Райана импонировали ему, и теперь Эрик хотел помочь, вдруг вспомнив, что новичков нужно учить, а не только критиковать.
– Магнитным порошком, – ответил Райан с ноткой неуверенности. Вроде он все делал как положено, но и сам не был доволен результатом.
– Как по книжке, – улыбнулся Эрик. Вся его неприязнь моментально испарилась, едва он почувствовал себя в своей стезе. – Давай-ка попробуем суперклей, – кивнул он.


***

Келли просматривала записи, сделанные камерами банка во время ограбления. Наружная камера не дала практически ничего – описание фургона было у них и до того, полчаса назад его нашли сгоревшим на одном из пляжей, грабители были в масках, лицо заложника скрывал надетый на голову мешок. Камера над входом не захватила интересующей Келли сцены, зато запечатлела появление и убийство охранника. Келли покосилась на дверь, но решила, что позже проверит, не выдал ли компьютер совпадения переданной Алекс пули с каким-то из образцов базы. Пленка с третьей камеры оказалась самой интересной. Как только подходящий под описание мужчина – а он был единственным подходящим посетителем – вошел в дверь, Келли нахмурилась. Черно-белая пленка не позволяла различить цвет волос, но мужчина был очень похож… Подавшись к монитору, Келли наблюдала, как мужчина дожидался своей очереди, потом вдруг быстро огляделся, сделал пару шагов в сторону. Камера имела хорошую зону обхвата, но располагалась довольно далеко. Келли отчаянно хотелось укрупнить изображение, но тогда оно становилось совсем нечетким. Началось ограбление и мужчина, которого не было среди пострадавших и свидетелей, одним из первых опустился на пол, что заставило Келли усомниться в собственной догадке. Сопротивляющийся парень, испортивший себе медовый месяц, а вот и несчастный малыш. У мальчика оказался проломлен череп, и его состояние все еще было крайне тяжелым. Будущий заложник приподнялся, и тут же покатился по полу, ребенок упал, к нему кинулась мать, а ударивший мальчика бандит бросился к упавшему мужчине. Автоматное дуло уперлось в щеку, разворачивая лицо к камере, пока налетчик срывал с пояса значок. И Келли нажала клавишу «стоп», жалея, что такой клавиши нет у нее в голове и утихомирить мечущиеся мысли нечем. Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
– Келли, – в голосе Фрэнка была растерянность. – Ты не поверишь, но… – он умолк, глядя на монитор.
– Машина Горацио стоит возле банка? – полувопросительно закончила Келли.
– Да, – сглотнув, кивнул Трипп. – Ты хочешь сказать…
– Да, – снова переводя взгляд на монитор, подтвердила Келли. – Похоже, Горацио и есть заложник.


***

– Ты понимаешь, кого ты притащил? – тихо спросил грузный пожилой мужчина у стоящего перед ним главаря. – Ты понимаешь, Кристофер?
– Копа, – пожимая плечами, буркнул тот. Двое его подчиненных нервно переминались с ноги на ногу за спиной. Они не понимали, чего босс так разнервничался. Сперва Крис устроил скандал из-за мальчишки, который тянул руки к автомату. Дэн вообще-то думал, что заслуживает награды за то, что заметил жетон копа. А теперь босс, посмотрев выложенные перед ним на стол документы копа, заговорил таким тоном, что кажется, будто на шею шершавой змейкой вползает удавка.
– Нет, – все так же тихо и вкрадчиво продолжил пожилой мужчина. – Если б ты притащил просто копа, было бы полбеды. А самое главное, Кристофер, ты что, опять в Камбодже? Я тебя посылал в рейд, взять пленных?
– Дон Винченце, нас опередили, – поморщился Кристофер. – Кто-то взял хранилище еще до нашего прихода.
– Досадно, – кивнул дон Винченце. – А зачем нам лейтенант криминалистической лаборатории?
– Ну, я подумал, копы в любом случае проведут расследование, – пожал плечами Кристофер. – К чему напрягаться? Потом мы просто обменяем копа на товар.
Его подчиненные радостно закивали головами, хотя об этом совсем и не думали, но тон разговора поменялся, и они решили поддержать Кристофера, чтобы босс не рассердился снова. Дон Винченце задумчиво покрутил в руках лейтенантский жетон Кейна, затем быстрым жестом смахнул все вещи Горацио в верхний ящик стола.
– Готовь первый сеанс связи, – решил он. – Лейтенанта отведешь к Кристине, дальняя комната прекрасно подойдет.
– Но… – сдвинув брови, начал Кристофер.
– Что? – с угрозой спросил дон Винченце. Кристофер отрицательно покачал головой, мол, ничего. – Пусть приведет его в товарный вид, так сказать. Передай ей, пусть позаботится о госте, незачем прислуге знать. Лейтенанту объяснишь, что все это – до первой попытки сопротивления. Ты его с ямой познакомил?
– Да, – кивнул Кристофер, мысленно добавив, что с удовольствием там бы копа и оставил.
– Значит, альтернатива ему понятна, – удовлетворенно кивнул дон Винченце. – Караул выставишь, отчитываться будешь после каждого сеанса связи. Все понял?
– Понял, – мрачно ответил Кристофер. А что тут непонятного, сам себе вырыл яму. Надо было позволить Дэну размозжить копу башку – сейчас бы горя не знал. А содержимое ячейки и сам бы нашел.
– Кристину попроси ко мне зайти потом, – гораздо более мягким тоном добавил босс.


***

Бессилие. Проклятие всей его жизни. Нет, он никогда не чувствовал себя бессильным перед преступниками. Рано или поздно он их возьмет и посадит. Но вернуть отнятые за это время жизни он будет бессилен. И будет помнить об этом каждый миг разговора с безутешными родственниками – он мог это предотвратить. Но не сумел. Значит, нужно работать дальше и еще лучше, чем прежде. Бессилие подстерегало его за порогом лаборатории. Все те вещи, что он бессилен был изменить. Например, смерть Рэя.
Внезапно Горацио вспомнил о дне рождения Рэя – младшего и намеченном ужине. Он усмехнулся, опуская голову на грудь. Вот и разрешилась проблема, как смотреть Элине в глаза и что говорить. Они – семья, и пусть так все и будет. И незачем терзать себя надеждами на что-то большее и опасениями того же.
Ему послышались шаги. Горацио поспешно поднялся на ноги. Раздался шум, и звуков сразу стало гораздо больше – видимо, колодец был накрыт чем-то, а теперь крышку сдвинули. В колодец кто-то молча спрыгнул, не говоря ни слова, ухватил его за пояс и подтолкнул вверх, так, что Горацио навалился грудью на край колодца. Его тут же подхватили, вытащили наверх и поставили на ноги. Однако развязывать не спешили.
– Пошли, – скомандовал голос, в котором Горацио опознал голос главаря налетчиков.
Его взяли под локти, но на сей раз не тащили, а вели, направляя его неуверенные шаги. Почему-то Кейн был абсолютно уверен, что ничего плохого ему делать не собираются, а потому спокойно шел между молчаливыми сопровождающими, стараясь спотыкаться пореже. Наконец, они вошли в какое-то помещение. Провожатые усадили его на кровать и вышли. Стукнула дверь, затем в замке провернулся ключ. Горацио подождал какое-то время, затем лег. Кажется, он чем-то заслужил поблажку. Хотя он предпочел бы, чтобы его развязали и сняли этот проклятый мешок, если б мог выбирать.
Должно быть, он задремал, потому что звук открываемого замка показался ему очень громким. Вошедший человек остановился возле кровати и некоторое время стоял молча, должно быть, разглядывая Горацио.
– Закройте, пожалуйста, глаза, – произнес женский голос.
Горацио прикрыл глаза, с удивлением анализируя свои ощущения. Женщина говорила привычно-уверенно, будто распоряжаться было частью ее ежедневной работы, но в ее тоне не было давления, угрозы. «Ты можешь и не послушаться, но тебе же будет хуже», – вот что отчетливо читалось в этом тоне. Кроме того, женщина, похоже, нисколько не сомневалась, что он не спит, хоть он не шевелился и дышал ровно. Она разрезала ленту, стягивающую мешок на его горле и, наконец, освободила его от этого осточертевшего мешка, тут же быстро прикрыв ему глаза ладонью.
– Не торопясь, постепенно, чтобы глаза привыкли к свету, – успокаивающе произнесла она. – Сядьте.
Горацио спустил ноги с кровати и сел, приоткрыв глаза и сразу закрыв их снова, потому что свет действительно показался нестерпимо ярким. Женщина быстро, но осторожно пробежалась пальцами по его лицу, прощупывая надбровья, нос, скулы, челюсть. «Проверяет, нет ли переломов, – понял Горацио. – Врач. Вот откуда профессиональная уверенность тона». Женщина тем временем принялась оттирать его лицо от запекшейся крови. Зашипела перекись, в углу рта защипало. Понемногу глаза привыкли к свету и он смог рассмотреть женщину. Невысокая, худощавая. Какая-то очень обычная, будто специально усредненная. Обычные карие глаза, небольшой прямой нос, рот крепко сжат, будто она недовольна чем-то. Мягкий овал лица, мягкие темные волосы до плеч – ничего примечательного. Такие лица очень сложно запоминать. Все свидетели на вопрос о том, какая она, единодушно ответили бы – обычная. Может, поэтому ее лицо открыто?
– Повернитесь, – прервала она его размышления, отставляя флакон с перекисью.
Горацио поднялся и развернулся к ней спиной. Женщина разрезала ленту и несколькими быстрыми движениями растерла запястья.
– Где-то еще болит? – слегка нахмурившись, спросила она, жестом показывая, чтобы Горацио сел обратно на кровать.
– Нет, спасибо, я в порядке, – чуть хрипловато ответил Кейн.
Женщина отступила на шаг назад и скрестила руки на груди. «Защищается, – автоматически отметил Горацио. – Она защищается от меня, будто я вторгся в ее пространство». Он окинул комнату взглядом. Одно узкое окно под потолком. В такое не вылезть, да и в комнате постоянный полумрак. Вряд ли в этой комнате она жила. Если только дом принадлежит ей. Как она связана с теми, кто совершил налет на банк и похитил его?
– Меня зовут Кристина, – негромко сказала женщина, почему-то не глядя на него. – Какое-то время вы побудете здесь. Пока вы ведете себя хорошо, с вами будут обращаться хорошо. Переоденьтесь, – она кивнула на висящие на стуле свободные серые штаны, белую футболку и темно-синюю свободную рубашку. «Не тюремная роба, но похоже», – подумалось Горацио. – Мне велено забрать вашу одежду, – продолжила Кристина. – За той дверью, – кивнула она на маленькую боковую дверь, – туалет и ванная комната. Через пятнадцать минут я принесу вам поесть.
Проговорив все это, Кристина отступила назад, не поворачиваясь к нему спиной, и вышла.


Глава 2.

– Зачем он мог им понадобиться? – наклоняясь вперед и упираясь раскрытыми ладонями в край стола, сказала Келли.
– Как страховка на случай приезда полиции, – пожал плечами Фрэнк. Ответ был быстрым, но особой уверенности в тоне не было. Трипп сам не верил в эту версию.
– Тогда его бы высадили на ближайшем перекрестке, как только оторвались от патрульных машин, и к настоящему моменту Горацио был бы уже здесь, – мрачно проговорил Эрик, ставя локти на стол.
Как-то вышло так, что Эрик, Райан, Келли и Трипп расположились по трем сторонам стола, будто оставив место еще для кого-то, и на это-то пустое место во главе стола сейчас и устремились все взгляды.
– Значит, его забрали с собой, – прервал молчание Райан, видя, что пауза становится все более напряженной и тягостной. – С того момента прошло почти шесть часов, скоро с нами свяжутся и изложат свои требования.
– Райан… – Эрик поморщился. – Не говори ерунды! Какие бандиты возьмут в заложники лейтенанта и будут требовать выкуп у сотрудников криминалистической лаборатории?
– Наглые, – не растерялся Райан. – Они не выкинули Горацио под колеса патрульных машин, которые их преследовали, – Келли вздрогнула. – Я видел такое не раз во время работы патрульным, – извиняющимся тоном сказал Райан. Келли кивнула и вздохнула, мол, продолжай, ты прав, не обращай внимания на эмоции. – И они не высадили его, оторвавшись от полиции, что было бы естественно и безопасно для них, – Райан пожал плечами и умолк.
– Действительно, нет никакого смысла забирать Горацио, чтобы его убить, – задумчиво и с плохо скрываемым облегчением проговорил Фрэнк. Райан кивнул. Именно этот страх мешал людям, лучше знавшим Кейна, и, как следствие, больше переживавшим за него, мыслить объективно.
– И они определенно пришли не за ним, – добавила Келли, выпрямляясь и откидывая волосы назад. – На пленке отчетливо видно, что они не обращали внимания на Горацио, пока он не попытался вмешаться.
Келли снова помрачнела, вспомнив о пострадавшем мальчике. Жестокость бандитов не знала границ. Девушка непроизвольно сжала кулаки, снова мысленно переживая ту невероятно долгую минуту, которая прошла от момента, когда Горацио надели мешок на голову, до момента, когда мешок прорезали, чтобы он смог дышать.
– Ну и что нам делать – сидеть и ждать? – недовольно спросил Эрик.
Келли обвела взглядом обращенные к ней лица. Нужно собраться. Теперь она старшая до тех самых пор, пока они не сумеют освободить Кейна. Келли вздернула подбородок, расправила плечи и сжала губы, будто готовясь к выстрелу.
– Сидеть нам некогда, Эрик, – твердым тоном произнесла она. – У нас два дела об ограблении одного и того же банка, и я хочу знать, какие результаты у нас уже есть по этим делам.
Трипп взглянул на нее с уважением – сильная девушка, быстро смогла собраться.
– Удалось установить, что в хранилище побывала небольшая группа, всего два человека, – начал Райан, решив, что он должен докладывать первым, как новичок, предоставляя старшим товарищам возможность его поправить. – Мы получили следы обуви на полу в хранилище, которые совпали со следами в доме на противоположной стороне улицы, из которого и был прорыт туннель к стене хранилища банка.
– Дом снят пять месяцев назад, – вставил Трипп. – По подложным документам.
– Долго готовились, – кивнула Келли.
– Для взрыва они использовали динамит и коктейль Молотова, – продолжил Райан. – А это указывает на то, что грабители – дилетанты, половину содержимого выпотрошенных ячеек они просто сожгли. Поскольку взрыв практически не был рассчитан, нельзя с уверенностью утверждать, какая именно ячейка их интересовала, – Райан почесал ухо и покосился на Эрика, поскольку тот не был согласен с этой версией.
– Но можно предполагать, что ячейка 378, – сказал Эрик. Но сказал вяло, будто и не отстаивал свою точку зрения столь яростно всего лишь час назад.
– Также мы нашли частичный отпечаток на горлышке бутылки, содержавшей коктейль Молотова, – снова заговорил Райан, поскольку Делко замолчал, и, судя по его виду, вообще думал о чем-то другом. – Пока, – Райан кинул взгляд на работающий компьютер, – совпадений не найдено.
– Фургон принадлежал владельцу магазинчика на Третьей Южной улице, – подхватил эстафету Трипп. – Угнали сегодня утром, в момент ограбления владелец как раз писал заявление в участке.
– Все пули, найденные в банке, в том числе и та, что убила охранника, выпущены из одного автомата, – включилась Келли. – 5,56 мм, Кехлер энд Кох, участвовал в перестрелке два года назад. Я запросила материалы того дела. Эрик, ты работаешь со мной, – распорядилась она. – Райан, ты продолжаешь работать по хранилищу.
– Один? – вскинул брови Райан, не зная, радоваться ли тому, что ему доверили дело, или досадовать на то, что отстранили от того, что представлялось более важным на данный момент.
Прежде чем Келли успела ответить, зазвонил ее мобильный телефон. Прочитав сообщение, Келли вцепилась пальцами в край стола, а на лице отразилась такая буря чувств, что все замолкли, настороженно вглядываясь.
– Что там? – наконец, решил поинтересоваться Эрик, видя, что Келли никак не может справиться с собой настолько, чтобы озвучить полученное известие.
Келли протянула ему свой мобильник. Райан, вытянув шею и склонив голову набок, взглянул вместе с Эриком на дисплей.
– И что это означает? – недоуменно переспросил он, увидев какую-то абракадабру вместо сообщения. – Skype, HC5550133, 5pm, – повторил Райан вслух, автоматически взглянув на часы. Шестнадцать пятьдесят пять. Skype – тоже понятно, в середине, вероятно, логин. С чего так волноваться-то?
Эрик тоже взглянул на часы и нахмурился.
– Что происходит? – не выдержал Трипп.
– Логин составлен из инициалов и номера телефона Горацио, – наконец-то очнулась от раздумий Келли. – Похоже, сейчас мы все узнаем.


***

За маленькой дверью оказался короткий коридор, в который выходила дверь, очевидно, из соседней комнаты, смежной с той, где держали Горацио. Прислушавшись, он шагнул к этой двери и осторожно подергал. Заперто. Как бы ни был слаб произведенный им звук, в конце коридора тут же замаячила мужская фигура. Горацио, как ни в чем не бывало, проследовал в ванную, как и собирался. Вернувшись в комнату, он положил свою одежду на стул, а сам лег на кровать, заложив руки за голову. Чистая одежда, отдельная комната, мягкая кровать. Покормить тоже вроде обещали. «Внеплановый отпуск», – мысленно усмехнулся он. Интересно, что входит в понятие «вести себя хорошо»? Не нападать на охранника? Про хорошее обращение все было понятно – несколько часов в том колодце позволили ему составить представление об альтернативе. Горацио никогда не был склонен к пассивности, вся его натура требовала действий, но сперва нужно было до конца прояснить ситуацию. Понять, чего от него хотят.
В замке повернулся ключ, и вошла Кристина. Горацио сел на кровати, рассматривая ее. Похоже, эта женщина – единственный человек, который может дать ему какую-то информацию. Не слишком-то разговорчивая, однако. Молча составила тарелки на стол и отступила к выходу. Горацио снова отметил, что она не поворачивается спиной, уходя, делает шаг назад, а потом уж разворачивается к двери.
– Может, вы присоединитесь ко мне? – торопливо спросил он, прежде чем Кристина скрылась за дверью.
Женщина остановилась и внимательно взглянула на него, слегка прищурившись.
– Рановато для ужина, – слегка пожав плечами, сказала она. – А вы не ели с утра.
Горацио склонил голову набок, снова прислушиваясь к своим ощущениям в попытке разобраться, что такого странного было в ее тоне. Потом понял – не прозвучало отказа, просто информация. К тому же, закончив фразу, Кристина не вышла, а осталась стоять, будто ожидая продолжения.
– Ну, вы можете просто составить мне компанию, – предложил Горацио. Пока что он и понятия не имел, о чем будет спрашивать, но сперва ее нужно было как-то уговорить отвечать на вопросы, а для этого она должна была остаться в комнате.
– С одним условием, – неожиданно легко согласилась Кристина. – Вы сначала поедите, потом будете задавать вопросы.
– Договорились, – улыбнулся Горацио, внутренне насторожившись. С каких это пор его намерения читаются так легко? Раньше такого вроде не замечалось.
Он сел и приступил к еде, время от времени поглядывая на стоящую у двери Кристину. Заметив его взгляды, она отошла от двери и села в кресло с другой стороны стола, подобрав под себя ноги. «Ешь спокойно, я никуда не уйду, пока ты не задашь свои вопросы», – безмолвная демонстрация читалась настолько просто, что Горацио стало не по себе. Похоже, выведать что-то у этой женщины будет не так-то легко.
– Почему вы не надели маску, прежде чем прийти сюда? – спросил Горацио, отставляя тарелку и опираясь на стол, наклоняясь к сидящей напротив женщине.
– А стоило бы? – безразлично переспросила она, не меняя позы. Руки спокойно лежат на коленях, голова откинута назад. Только кошки на руках не хватает, чтобы легонько почесывать ее за ухом, вызывая благодарное мурлыканье.
– Я видел ваше лицо, значит, смогу вас опознать, – пояснил Горацио.
– Разумеется, – подтвердила Кристина. «И что из этого?» – говорил ее вид и тон.
– Вам не кажется, что вас подставили? – вкрадчиво спросил Горацио, с интересом ожидая реакции. – Все остальные были в масках, так что единственная, кого можно обвинить в похищении офицера полиции – вы. А это пожизненное заключение.
– Если вы меня сдадите – да, – кивнула Кристина все с той же невозмутимостью. – А вы меня сдадите?
– Не вижу причин этого не сделать… – после долгой паузы осторожно произнес Кейн, заглядывая ей в глаза.
– Ну, может быть, вы захотите быть уверенным, что я не подсыплю яд в очередную порцию еды, – меланхолично протянула Кристина, но Горацио заметил смешливые искорки в глазах и улыбнулся, опуская голову. – Значит, вы абсолютно убеждены в моей виновности? – помолчав, спросила она, склоняя голову к плечу. – В том, что я не действую подневольно?
– С точки зрения закона это не имеет значения, – покачал головой Горацио.
– Я не спрашиваю, что думает закон, – чуть пожала плечом Кристина. – Я спрашиваю, что думает конкретный его представитель, от которого будет зависеть применение общего закона к конкретному человеку в конкретной ситуации.
Горацио молчал. Он не знал, что ответить.
– Значит, вы меня опознаете, несмотря на то, что всего лишь осмотрела вас и принесла еду, – констатировала Кристина. – Что ж, вы имеете на это право.
Горацио чувствовал, что инициатива ускользает. Нужно было немедленно что-то сказать, чтобы задержать женщину, не дать ей закончить разговор на этой ноте. Но и лгать он не мог – это лишь ухудшило бы ситуацию.
– С точки зрения закона вы виновны, – упрямо повторил он, надеясь получить расшифровку того, что она имела в виду под конкретной ситуацией. Ведь это и было той целью, ради которой затевался весь разговор. – Поскольку знали о похищении и ничего не предприняли.
– Почему? Вот прямо сейчас я предоставляю вам своими действиями отличную возможность сбежать, – спокойно сказала Кристина, заставив Кейна вскинуть на нее прищуренные глаза. – Дверь не заперта, дом караулит всего один человек, нож лежит на столе. Все, что вам нужно – это убить меня и охранника. И вы свободны. Правда, не обещаю, что я не буду сопротивляться, но думаю, вы легко со мной справитесь, – с усмешкой добавила она, пока Горацио пристально смотрел на нее, пытаясь разобрать, всерьез ли она говорит все это.
Он не мог поверить в серьезность подобного предложения, но в тоне Кристины не было и намека на шутку. Ей что, не дорога жизнь? Не похоже. Она не поворачивалась к нему спиной, выходя из комнаты, а, значит, не доверяла незнакомому человеку и не хотела, чтобы он неожиданно напал. Почему теперь она вдруг предлагает такое? Понимает, что для него это неприемлемый вариант? Может быть, это и есть завуалированный ответ на его вопрос?
Горацио снова взглянул на спокойно наблюдающую за ним Кристину. Какое странное выражение в ее глазах. Как будто перед ней не мужчина, а маленький ребенок, которому нужно объяснить что-то крайне сложное для его возраста. Но ведь дети часто бывают умны не по годам и внезапно схватывают самую суть из казалось бы, недоступных их логике рассуждений, так что надежда на понимание все же остается.
– А что, это единственный вариант? – наконец спросил он.
– Побега – да, – немедленно отозвалась Кристина. – А еще вы можете сидеть спокойно в этой комнате и ждать, пока ваши друзья вас освободят.
– А почему исключается вариант, в котором вы поможете мне бежать? – с неподдельной заинтересованностью спросил Горацио.
– У меня есть обязательства перед моим пациентом, – глядя в окно, на плывущие по небу облака, ответила Кристина. – А вашей жизни ничто не угрожает.
Горацио опустил взгляд. Обязательства? Раненый бандит, нуждающийся в уходе? Почему-то подобное предположение не казалось ему правдоподобным. Взгляд Кристины стал глубоким, когда она заговорила об этом. Да к тому же, Горацио не всерьез подбивал ее устроить ему побег – в настоящий момент он никак не мог гарантировать Кристине безопасность в этом случае, а ведь она была права, его жизни ничто не угрожало.
– Можем считать, что мы договорились, – кивнул Горацио. Кристина, не говоря ни слова больше, легко поднялась с кресла. – Но моей жизни кое-что все же угрожает, – торопливо добавил он.
– И что же? – Кристина сдвинула брови и сложила руки на груди, но Горацио показалось, что она с трудом сдерживает улыбку.
– Скука, – Горацио демонстративно обвел комнату взглядом и сделал движение бровями, будто говоря «вы же сами видите».
– Телевизор, книги? Или вам требуются более изысканные развлечения? – теперь Кристина все же улыбалась. Чуть заметно, самыми уголками губ, но это была первая улыбка за все время их общения.
– А можно попросить вас заходить ко мне почаще? – улыбнулся Горацио. – Мне понравилось с вами разговаривать.
– Неужели? – вроде бы непритворно удивилась Кристина. – Я подумаю, что можно сделать, – пообещала она. – Не хотелось бы пренебрегать своими обязательствами в угоду капризам незнакомого человека, – немного смущенно пояснила она.
– Горацио Кейн, – поднимаясь и слегка кланяясь, улыбнулся Горацио.
– Горацио Кейн, – повторила Кристина, окидывая его взглядом. – О ком из великих грезила ваша мать? – внезапно спросила она.
– О Горацио Алджере, – чуть приподнял брови Горацио.
– А я думала, о лорде Горацио Нельсоне, – странным сожалеющим тоном сказала Кристина. – Жаль…
Горацио вопросительно взглянул на Кристину, начавшую собирать тарелки.
– Жаль, что она не подумала, каково будет жить с этим именем Горацио Кейну, – пояснила Кристина, заметив его взгляд.
В дверь постучали, и Кристина быстро вышла. Через минуту она вернулась, но, даже не взглянув на Горацио, забрала его одежду и вышла снова. Некоторое время он стоял, ожидая еще одного появления Кристины или скрежета ключа в замке, но не дождался ни того, ни другого. Что это – проверка? Горацио подошел к окну. Невысокое и широкое, оно располагалось чуть ли не под потолком, так что даже он при своем росте не мог выглянуть в окно, не вставая при этом на стул. Зато через него было видно небо. Горацио стоял и смотрел, прокручивая в голове разговор с Кристиной, оставивший очень странное впечатление. Что ему удалось узнать? Да практически ничего. Удалось ли ему заслужить расположение своего невольного, как он теперь почему-то был убежден, тюремщика? Время покажет. Никаких активных действий, по крайней мере в ближайшее время, он больше предпринимать не собирался. Предложение Кристины спокойно посидеть и подождать, пока его вызволят, почему-то с каждой минутой выглядело все соблазнительнее. Как она сказала… «Жаль, что она не подумала, каково будет жить с этим именем Горацио Кейну». Горацио вдруг почувствовал, насколько он устал за последнее время. Может быть, действительно не стоит отказываться от подвернувшейся возможности устроить себе передышку? Узнать бы, чего за него хотят и от кого…
Дверь открылась, и вошли двое – Кристина и мужчина в черной маске. В руках мужчина держал пластиковые наручники и темную повязку. Горацио внутренне напрягся.
– Это не нужно, – кинув быстрый взгляд на Кейна, Кристина отстранила протянутые ей наручники и взяла повязку. – Он может просто пообещать, в доказательство своих намерений, не трогать повязку. И уж тем более не сопротивляться. Правильно, Горацио Кейн? – приблизившись к нему, Кристина взглянула прямо в лицо, и Горацио удивился просительному выражению ее взгляда, как будто она уговаривала его согласиться из опасения, что он сейчас своим неподчинением вызовет недовольство и жестокость со стороны мужчины.
– Правильно, – подтвердил Горацио, наклоняясь, потому что Кристина едва доставала макушкой ему до плеча и не дотянулась бы завязать повязку.
Когда он выпрямлялся, Кристина быстро пожала его ладонь, одновременно благодаря и подбадривая, и Горацио чуть улыбнулся уголком губ от мысли, что, похоже, все же приобрел союзника, пусть и пассивного. Придерживая за локоть, Кристина довела его до двери, где Горацио перехватила мужская рука, и его повели куда-то из дома. Наручники надевать так и не стали, но он, как и обещал, не предпринимал никаких попыток к сопротивлению. Шли они не слишком долго, потом вошли снова в помещение, прошли несколько комнат, пока, наконец, его не усадили на стул.
– Что ж, я вижу, Кристина хорошо умеет объяснять, – произнес мужской голос. Похоже, это снова был главарь налетчиков. – Или вы здорово боитесь ямы, – добавил он тут же, рассмеявшись и заставив рассмеяться еще двоих мужчин.
– Время, Крис, – напомнил один из них, отсмеявшись.
– Кто старший из ваших людей в ваше отсутствие, лейтенант? – жестко спросили его.
– Келли Дюкейн, – не стал юлить Горацио, не понимая, к чему этот вопрос. Очередная проверка?
– Номер ее телефона, – продолжил тот же голос.
Горацио продиктовал. Неужели они собираются просто связаться по мобильному? Тогда зачем привели его? Время шло, ничего не происходило. Потом раздался какой-то звук.
– Есть вызов, – удовлетворенно сказал тот же, что напоминал про время.
– Напиши им, чтобы включили видео, нужно убедиться, что это они, – предостерег главный.
Через несколько секунд повязку сняли, и Горацио увидел на экране стоящего на столе в паре метров перед ним ноутбука растерянную и отчаянно пытающуюся это скрыть Келли.


Глава 3.

– Горацио… – растерянно проговорила Келли, рассматривая его.
Непривычная одежда, кровоподтек в углу рта, руки свободно сложены на коленях.
– Это я, Келли, – кивнул Горацио и тут же перевел взгляд куда-то в сторону.
Появившийся мгновением позже мужчина в маске практически загородил собой Кейна.
– Достаточно, – жестко сказал он. – Теперь: одно слово, лейтенант, и мы прерываем связь, ясно? – мужчина повернул голову так, чтобы краем глаза видеть Кейна. Горацио кивнул, и похититель снова обратился к камере. – Надеюсь, вы удостоверились, кто перед вами? Всяких глупостей, разных проверок устраивать не будем, ни к чему тянуть время, – заявил он, не обращая внимания на замешательство Келли, которая как раз хотела потребовать каких-то еще доказательств. – Поверьте, отслеживать вызов бесполезно, мы не дилетанты.
– Чего вы хотите? – подняла брови Келли.
– Разумеется, обмена, – ответил мужчина. – Вам нужен ваш лейтенант, нам нужно содержимое одной из ячеек банка. Вы же расследуете ограбление? Найдите товар – получите лейтенанта. Пока он не совершает глупостей, вроде попыток побега, условия содержания будут нормальными.
Келли взглянула на стоящего вне зоны видимости камеры Эрика, затем перевела взгляд на Горацио. Но решать должен сейчас не он, решать должна она. А какой, собственно, выбор? Содержимое ячейки они будут искать в любом случае. Если сейчас она ответит гордым отказом – а-ля «мы не ведем переговоров с террористами», – то где гарантии, что Горацио не убьют прямо перед камерой?
– Номер ячейки? – спросила Келли и увидела, как Горацио чуть приметно улыбнулся. Что это значит? Он не одобряет ее решения? Или радуется, что его оставят в живых?
– 375, – ответил мужчина. – Связь ежедневно в это же время.
Сигнал прервался, на экране замельтешила рябь.
– Пусть техники все же попытаются отследить сигнал, – проговорила Келли. – Мало ли, что они там сказали…
– Как ты думаешь, их словам можно доверять? – вопрос Эрика прозвучал, казалось бы, невпопад, но Келли поняла, о чем он спрашивает.
– Он не был связан и, кажется, его не били, – пожала плечами она, глядя на пустой экран и восстанавливая перед глазами виденное. – Да, думаю, следы на лице – от удара ногой в банке.
– Все равно нужно найти содержимое ячейки как можно скорее, – покачал головой Райан.
– Да, – задумчиво глянув на него, подтвердила Келли. – Пожалуй, нам придется поработать по хранилищу самим.
– Ты не посмеешь… – побледнел Райан. Вот чего он не ожидал, так это того, что Келли попытается отстранить его от дела.
– Райан… – Келли поглядела ему в глаза и запнулась. А когда она продолжила, Райану показалось, что она сказала не совсем то, что собиралась. – Это дело становится приоритетным для нас. Работать будем все. Все вместе.


***

– Кристина? – дон Винченце сделал приглашающий жест. – Проходи.
Кристина прошла через веранду, не остановившись возле кофейного столика, и встала возле перил, глядя в сад.
– Как у нас дела сегодня? – негромко, с потаенной грустью спросил дон Винченце, откидываясь на спинку плетеного кресла.
– Хорошо, – не оборачиваясь, ответила Кристина, обхватывая себя руками. – Как всегда.
Дон Винченце улыбнулся ее немногословности, любуясь тонкой фигуркой, и слегка прищурился при последних словах.
– Улучшений нет? – дернув уголком рта, спросил он.
– Нет, – вздохнула Кристина. – Либо мы их не видим, а они накапливаются, готовя скачкообразный прорыв – но это маловероятно, – она помолчала, – либо это предел.
– Не расстраивайся, девочка, – ласково сказал дон Винченце, поднимаясь и подходя к ней. – Ты сделала все, что могла. Три года назад у меня было лишь тело сына и постоянная угроза потерять и его после очередного припадка. Сейчас у меня тридцатилетний сын с разумом пятилетнего ребенка, которого все окружающие считают идиотом, – он наклонился вперед, опираясь на перила. – Но у меня все же есть сын, который сознает, что я – его отец, с которым можно поговорить и даже сходить на бейсбол…
Кристина молча кивала, глядя перед собой. Похоже, что так. Ее работа закончена. Джошуа не нужен больше врач. И она действительно добилась неплохих результатов, если сравнивать с тем, что она увидела три года назад. Тогда парень ходил под себя и с трудом фокусировал взгляд на лице человека. Пришлось всему учиться заново – сидеть, есть, ходить, говорить. Некоторые функции мозга так и не восстановились – доза наркотика, принятого Джошуа, была чудовищной. За эти годы у Кристины появились некоторые неприятные догадки, где именно парень раздобыл столь чистый героин, что показавшаяся ему нормальной доза дала такой эффект. Она никак не выдала зародившихся подозрений в надежде, что когда ее работа будет закончена, она просто тихо уйдет. Похоже, этот момент настал.
– Как себя чувствует твой гость? – будто подслушав ее мысли, спросил дон Винченце.
– Гость? – приподняв брови, переспросила Кристина.
– Ты же не откажешь мне в этой маленькой услуге? – вкрадчиво уточнил дон Винченце.
– Он полицейский, – спокойно ответила Кристина.
– Верно, – подтвердил дон Винченце, вопросительно глядя на Кристину. Внутренне он ликовал. Его план удался. Теперь, связанная участием в похищении лейтенанта, Кристина никуда не денется. Профессионал высшей пробы, одинокая, всегда спокойная, собранная – идеальная кандидатура на место врача для его ребят.
– Вы гарантируете, что его жизни ничего не угрожает? – взглянув прямо в глаза босса, спросила Кристина.
– Разумеется, – разулыбался дон Винченце. – Я прошу тебя просто присмотреть за ним, позаботиться, – подчеркнув тоном слово «прошу», добавил он.
Кристина еще некоторое время смотрела вдаль. Дон Винченце слегка прищурился – неужели откажется? – но тут Кристина молча кивнула и пошла к выходу. Дон Винченце довольно улыбался, глядя ей вслед. Крошка с характером, но это неплохо. Тупой покорности подчиненных Кристофера он уже нахлебался. Хотя на сей раз эти идиоты, кажется, оказали ему неплохую услугу.


***

Часы у него забрали вместе с остальными личными вещами, поэтому, сколько прошло времени, он знал лишь приблизительно. Но с тех пор, как его оставили в уже знакомой комнате, прошло, вероятно, несколько часов. Сперва Горацио нервно ходил по комнате, попутно подергав дверь – точно ли заперта. Даже не поленился встать на стул и проверить – открывается окно или нет. Пролезть в него вряд ли получится, но все же… Окно не открывалось.
Он пошел в ванную, умылся, на обратном пути хотел было сделать шаг в сторону другой двери, но внезапно опомнился. Да, несмотря на видимость свободы, он – заложник. Но чего он добьется, раздражая охранника? Ведь наденут наручники, мешок на голову, да и запихнут в тот бетонный колодец. Лучше будет? Не будет заедать мысль о том, что он, лейтенант Горацио Кейн, сидит сложа руки и ничего не предпринимает, чтобы вырваться на свободу? Так предлагали же вариант побега – всего-то, убить двоих человек… И – свобода…
Горацио вернулся в комнату и лег на кровать, заложив руки за голову. А почему, собственно, это так трудно для него – бездействовать? Может, потому, что сразу лезут в голову разные мысли, большинство из которых доставляет не самые приятные эмоции, и думать о чем-то личном из-за этого совсем не хочется.
Солнце клонилось к закату. Элина и Рэй уже ждут его. Но если не лгать самому себе, он ведь рад, что сегодня они его не дождутся. Потому что все это слишком сложно… Горацио поморщился. «Хоть сам себе-то не лги, – подумал он. – Дело не в этом…» Но в чем именно дело, ему думать отчаянно не хотелось. Пусть все остается как есть. Элина – жена его брата, мать его племянника, она счастлива с Риком… Горацио стукнул кулаком в стену. Вот об этом думать ему не хотелось точно.
Ему послышался какой-то шум в смежной комнате. «Наверное, вернулась Кристина», – решил он. Это обрадовало – можно будет отвлечься от тоскливых, безрадостных, вертящихся в одном и том же заколдованном круге мыслей. Несмотря на то, что при разговоре с Кристиной Кейн чувствовал себя как на минном поле, разговор действительно ему понравился. Да, пока инициатива ускользала от него, но интуитивное ощущение, что он способен решить эту задачку, подталкивало к дальнейшим попыткам разговорить эту странную женщину.
Услышав, что в замке провернулся ключ, Горацио сел на кровати. Кристина вошла с подносом, быстро оглядела комнату и молча принялась составлять тарелки на стол. Горацио тоже молча наблюдал за ней. Что-то изменилось с прошлого посещения, и не в лучшую сторону. Но сделать какие-либо выводы он не успел – Кристина сделала приглашающий жест. И неожиданно для него села в то же кресло, где сидела днем. Горацио улыбнулся и сел напротив.
– Уговор прежний? – иронично поинтересовался он.
Кристина, даже не взглянув на него, кивнула. На сей раз Горацио не торопился с едой и с вопросами. Кристина же обращала на него не больше внимания, чем хозяин на неотрывно наблюдающего за ним пса. Хочется смотреть – смотри.
– Я вас раздражаю? – наконец начал разговор Горацио.
– Да, – безразлично ответила Кристина. – Своим присутствием.
– Я же не специально и ничего не могу с этим поделать, – поставив на стол локти, сцепив в замок пальцы и низко опустив голову, проговорил Горацио.
– А я и не прошу вас ничего с этим делать, – чуть пожала плечом Кристина.
– Мне бы не хотелось доставлять вам негативные эмоции, – осторожно сказал Горацио.
– Доставляйте позитивные, кто вам мешает, – незамедлительно откликнулась Кристина, переводя на него взгляд.
Ирония была запрятана так глубоко, что Горацио слегка замешкался, вглядываясь и анализируя свои ощущения, чтобы разобраться, уж не почудилось ли. Ему снова показалось, что внутри Кристины пытаются ужиться две совершенно разные женщины. Одна – холодная и деловитая, отчужденная и неприступная, другая – живая и любопытная, по какому-то недосмотру иногда проскальзывающая во взгляде, чуть трогающей уголки губ улыбке, неожиданных вопросах. Кажется, он догадывался, почему это происходит, но, если он угадал, этого выдавать ни в коем случае нельзя. Если какая-то трагедия, например, смерть кого-то из близких, заставила Кристину спрятаться так глубоко, так отгородиться от окружающего мира, что при первом знакомстве кажется, что эти холодность и отстраненность – естественно присущие ей черты, то его попытки влезть в запретное приведут лишь к прекращению общения.
– Наверное, это моя судьба, – сказал Горацио после долгой паузы, грустно усмехаясь и опустив взгляд на свои руки. – Быть там, где меня сейчас ждут, я не могу, хотя там мое присутствие доставило бы радость, и избавить вас от своего присутствия тоже не могу, хотя и рад бы…
– Бессилие – скверная штука, – согласилась Кристина. – Вас ждет ваша семья?
Горацио вскинул глаза на Кристину и тут же снова их опустил. Шах. Теперь уже он готов был опустить забрало и прекратить общение, лишь бы не развивать эту тему. Вот только он не мог себе этого позволить. Сейчас в глазах Кристины было то самое удивительное сочувствие, которое так поразило его при разговоре о его имени. Если он хочет добиться ее доверия, придется отвечать.
– Да, – негромко, будто про себя, сказал Горацио. – Моя семья. Жена моего брата и племянник. У него сегодня день рождения.
– Печально, – так же негромко произнесла Кристина.
Горацио прищурился, вглядываясь в ее лицо и пытаясь понять, что она имела в виду. Кристина же рассматривала его спокойно и открыто.
– Почему печально? – сдался Горацио.
– Раз вы называете семью вашего брата своей семьей, значит, его с вами уже нет, и вместо радости от посещения родных вы, похоже, испытываете боль, – скупо пояснила Кристина. Ее взгляд стал немного неуверенным и виноватым, будто она осознала, что сказала что-то не то. – Простите, – тут же добавила Кристина, подтверждая это впечатление, и спустила ноги с кресла, собираясь встать.
– Не уходите, – попросил Горацио, сдвигая домиком брови.
– Вам неприятно об этом говорить, а я… я лезу не в свое дело, – извиняющимся тоном проговорила Кристина, поднимаясь. – Вы не должны передо мной исповедоваться…
Горацио опустил голову, не зная, как удержать ее. Кристина слишком проницательна, чтобы ее можно было провести, – ему действительно было мучительно развивать эту тему. Но и объяснить, зачем ему разговаривать с ней, даже если разговор не доставляет удовольствия, он тоже не мог. Не мог же он впрямую сказать, что таким образом хочет заслужить ее доверие, чтобы узнать побольше о ней самой.
– Поймите, – неожиданно сказала Кристина, опускаясь обратно в кресло. – Это ничего вам не даст, – она оперлась локтем на подлокотник кресла и устало потерла лоб. – Я не смогу помочь вам сбежать, это просто небезопасно для меня, а вы в безопасности, пока не попытаетесь. А собеседник из меня плохой.
– Неправда, – быстро возразил Горацио. – Вы очень наблюдательны, – мягко улыбнулся он.
– Приходится, – кивнула Кристина. – Мои пациенты слишком часто не могут рассказать свою историю, по тем или иным причинам, приходится догадываться самой. Но это не оправдывает моей нетактичности по отношению к вам, – нахмурилась она.
– Если б я не знал, что вы говорите о своей работе, я бы решил, что вы говорите о моей, – не прекращая улыбаться, сказал Горацио, не позволяя разговору вернуться к опасной теме.
Кристина склонила голову к плечу, подпирая рукой щеку, и задумчиво посмотрела на Горацио. Он ответил спокойным прямым взглядом. Напряжение потихоньку отступало.
– Вы работаете в убойном отделе и имеете дело исключительно с трупами? – предположила Кристина.
– Нет, я работаю криминалистом и имею дело с уликами, – ответил Горацио, откидываясь на спинку кресла и расслабляясь.
Солнце почти уже село и в комнате царил полумрак, но Кристина почему-то не торопилась зажигать лампу. Вероятно, ее вполне устраивало, что лицо собеседника, как и ее собственное, было видно неясно – это позволяло вести спокойный, негромкий, доверительный разговор. Горацио тоже это нравилось – именно к такому разговору он и стремился с самого начала, но не ожидал, что это удастся так быстро. Правда, не сказать, что это удалось легко… Но, когда ему показалось, что все совершенно потеряно, он снова неожиданно получил поблажку. Что-то расположило Кристину к такой беседе, но сейчас Горацио некогда было анализировать, что именно. Сейчас он тщательно продумывал каждое слово, пытаясь соблюсти видимую непринужденность, чтобы не спугнуть это внезапное расположение.
– Да, разговаривать с родственниками жертв довольно тяжело, – говорила Кристина, заправляя за ухо прядь волос и снова позволяя руке расслабленно улечься на подлокотник, свесив тонкую кисть.
Горацио давно уже обратил внимание, что Кристина не испытывает потребности в смене позы, сидит практически неподвижно, и теперь гадал, является ли это профессиональной привычкой или личной особенностью.
– Тяжелее разве что разговаривать с родственниками умершего пациента. Ведь в их глазах убийца – ты, – негромко продолжала Кристина. – Вам доводилось убивать людей?
– Да, – глухо ответил Горацио, снова наклоняясь вперед и опираясь локтями о стол.
– Приносило ли вам облегчение то, что иначе было нельзя? – глядя в сторону и тоскливо скривив губы, спросила Кристина.
– Нет, – тряхнул головой Горацио, поднимая глаза и встречаясь взглядом с глазами Кристины, наполненными точно такой же болью.
– Тогда вы понимаете, – отводя взгляд, кивнула Кристина. – Проще работать с коматозниками. Единственное, что от тебя требуется – знать, что необходимо человеку, который не может этого сказать, что с ним происходит. Истинная суть работы врача.
– А я бы сказал, что это истинная суть работы криминалиста, – улыбнулся Горацио, возвращаясь к началу разговора. – У вас большой опыт работы, – продолжил он, выводя разговор из замкнутого круга и решив, что можно попробовать аккуратно сместиться с профессиональных на более личные темы. – Когда вы все успели?
– Мне 34, – чуть пожала плечом Кристина. – А помогать матери в госпитале я начала рано, в 14 я уже работала санитаркой. За двадцать лет можно поднакопить опыта и получить не две, а полдюжины специальностей, – улыбнулась она.
– А кто вы по специальности? – осторожно спросил Горацио. Вроде пока Кристина отвечала свободно, но слишком давить не стоило.
– Хирург, – сделала страшное лицо Кристина. – И врач экстренной помощи.
Чем темнее становилось в комнате, тем оживленнее становились ее мимика и тон. Или это было связано не с темнотой, а с тем, что между ними возникла определенная степень доверительности во время этого разговора.
– Но здесь, в Штатах, мой диплом ничего не значит, – сдвинула брови Кристина. – Во всяком случае, пока я не пройду процедуру подтверждения. Так что можете к списку моих прегрешений перед законом добавить незаконное занятие врачебной деятельностью, – поддразнила она Кейна. – Или как там это правильно называется.
Горацио, улыбаясь, опустил голову, припоминая собственную неудачную провокацию во время их первого разговора. И намеки Кристины на свою подневольность и обязательства перед пациентом.
– Могу я задать вопрос? – несмело взглянув на Кристину, начал Горацио, всем своим видом показывая, что он не настаивает на ответе. – Как вы здесь оказались? Что держит вас в этом доме?
Кристина долго молчала, глядя куда-то в сторону. Горацио не мог в темноте разобрать выражение ее лица и не решался сказать еще что-то, боясь помешать ответу.
– Я отвечу, но не сегодня, – наконец заговорила Кристина. – Может быть, завтра, – в ее тоне было столько усталости, будто размышляла она не пару минут, а целую вечность. Мучительную вечность.
– Значит, вы придете завтра? – уточнил Горацио, утверждаясь в мысли о какой-то серьезной беде, поломавшей жизнь Кристины. Для того, чтобы рассказать об этом, он действительно был слишком чужим.
– Конечно приду, – кивнула Кристина, поднимаясь. Она зажгла лампу и начала составлять тарелки на поднос. – Кто-то же должен вас кормить, – наигранно-ворчливо добавила она, сопровождая свои слова таким лукавым взглядом, что Горацио прикрыл ладонью невольно расплывающуюся по лицу улыбку.
Кристина пошла к двери – спокойно повернувшись к нему спиной, отметил Горацио – но Кейн, движимый полуосознанным порывом, опередил ее и галантно распахнул дверь комнаты. Кристина остановилась на пороге, в упор глядя на Горацио. В ее глазах плясали чертенята, Кейн принял самый смущенно-скромный вид, на какой только был способен.
– Тогда до завтра, Кристина? – поднимая домиком брови и склонив голову к плечу, мягко проговорил он.
– До завтра, Горацио Кейн, – тихо ответила Кристина, тоже склоняя голову к плечу.
Никакой отчужденности не было и в помине, вообще Кристина была сейчас совершенно не похожа на женщину, пришедшую сюда сегодня днем, всего несколько часов назад. Казалось, если б не поднос в руках, она потянулась бы поцеловать Горацио на прощанье. Но Кристина не сделала ничего подобного, а просто шагнула за порог, и Горацио прикрыл за ней дверь. Еще через несколько секунд в замке повернулся ключ, но это уже не имело значения – Горацио своим поступком поменял акценты. Теперь он был не невольным захватчиком, а гостем, соседом.
Вытянувшись в кровати, Горацио хотел еще раз мысленно перебрать события этого дня, чтобы подвести его итог и понять, как вести себя дальше, но его глаза закрылись прежде, чем он успел мысленно произнести «итак». Все-таки этот день был безумно длинным…

@темы: CSI:Miami, творчество, "Кристина", фанфики, Горацио Кейн

---

6/100. "Перелом"

Название: Перелом
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио
Рейтинг: PG
Тип: джен
Тема: Хёрт/комфорт. Перелом.
Объем: 1501 слово
Примечания: Нью-Йорк, 1973 год. POV Горацио.


Мое отношение к отцу никогда не было однозначным. Ну, может быть, в далеком детстве, когда я себя еще не помню толком, оно и было вполне обычным отношением маленького мальчика к своему отцу… Не помню.
В более сознательном возрасте отец для меня как бы делился на две половины: пьяного и трезвого. Одного я уважал и побаивался, другого – презирал и ненавидел. Особенно очевидным это стало после смерти матери. Я даже в мыслях не желал называть убийцу матери своим отцом, и одновременно с этим легко мог сказать что-то вроде «мой старик всегда говорил…» При этом в моей голове возникали совершенно разные образы, как будто речь шла о двух разных людях.
Переломный момент в моем отношении к отцу наступил гораздо раньше, совсем не в тот день, когда он убил маму и вынудил меня убить его самого.
То был обычный весенний день. Мне было тринадцать, Рэю – пять. Мы занимались своими делами. Я делал уроки, простывший накануне Рэй валялся в кровати в своей комнате, устраивая грандиозное сражение игрушечных солдатиков среди складок одеяла.
По неровным шагам отца я сразу догадался, что он пьян. Я подскочил – и тут же опустился обратно на стул. Больного Рэя я на улицу не потащу, а если я уйду сам, то отец может и нарушить традицию, по которой все зуботычины достаются мне. Поэтому я вернулся к урокам, надеясь, что все обойдется. Ведь было же несколько раз так, что отец просто уходил к себе и засыпал.
Надеялся я зря – через несколько минут отец ввалился ко мне в комнату. Я кинул на него быстрый взгляд и уткнулся в тетрадь: он явно искал, к чему придраться. Но в комнате у меня был порядок, замечаний в школе я не получал, оценки тоже были хорошие, если я промолчу, может… Я чувствовал, как отца бесит то, что он не может найти повод и спустить пар.
- А упражнения сегодня ты делал? – отец вспомнил о своем любимом способе ткнуть меня носом в собственное ничтожество. Вот только в последнее время и этот способ не срабатывал, я регулярно занимался и теперь мог легко отжаться от пола раз двадцать.
- Делал, - ответил я, изо всех сил стараясь сохранить спокойную нейтральность тона.
- Халтурил небось?
- Нет.
- Тогда давай показывай.
Я сжал кулаки – если я сейчас буду отжиматься, потом у меня будут трястись руки, и где-то полчаса я делать уроки не смогу. А я и так застрял на одной задачке, которая никак не желала решаться, так что терять время на удовлетворение чьих-то пьяных амбиций мне вовсе не хотелось.
- Пап, я уроки делаю, - возразил я, с трудом удержавшись, чтобы не добавить «иди уже отсюда, не мешай мне».
- Ты как с отцом разговариваешь, щенок?!
Я поморщился – ну вот, повод найден. Да что я такого сказал?
- Я сделал упражнения и не халтурил при этом, а сейчас я делаю уроки, - слегка повышая голос, сказал я, тоже начиная заводиться. – Поэтому я был бы очень признателен, если бы ты оставил меня в покое!
В дверях показался Рэй, и это сыграло против меня. Если б мы были одни, отец, может быть, и ушел бы, но теперь…
- Ах ты, стервец!!! – взревел он. – Ну-ка поднимайся!!!
Я не отреагировал, все еще надеясь, что отец уйдет, но он, войдя в раж, снял ремень, и на мои плечи и спину обрушился град ударов.
- Я тебе покажу, как язык-то протягивать, - приговаривал отец. – Признателен он, сопля зеленая. Вставай и делай, что отец велит!
Его слова перекрывал рев Рэя и испуганные возгласы прибежавшей на шум матери.
- Вставай! – повторил отец, хватая меня за руку и сдергивая со стула.
Я до сих пор не уверен, что кричал я. Мне показалось, что я услышал чей-то дикий вопль со стороны. Но больно было мне, и еще как! Руку словно ошпарило, отец поспешно выпустил меня, и я упал на колени, прижимая руку к груди. Ощутив на губах соль, я понял, что плачу. Мать с отцом застыли, а Рэй вопил, будто его резали, вызывая желание зажать уши руками.
- Сынок, - мама пришла в себя первой и опустилась на колени рядом со мной, обнимая за плечи. На отца она внимания не обращала, будто его там и не было. – Попробуй пошевелить пальцами.
Я попробовал. Пришлось прикусить губу – так это было больно. А рука не шевелилась.
- Перелом, - побледнев, сказала мама, крепко сжала губы и подняла взгляд на отца.
Мне показалось, она сейчас бросится на него, как дикая кошка, и случится что-то страшное. Этот страх уже отражался в глазах отца. Кажется, он даже протрезвел.
- Мам, все нормально, - хрипло сказал я. Наверное, это все же я кричал, раз у меня так сел голос. Рэй уже не вопил, только всхлипывал, вцепившись в косяк двери, и переводил взгляд с одного лица на другое.
- Поехали в больницу, - сказала мама, помогая мне подняться на ноги.
Но в больницу мы попали не сразу, сперва пришлось объясняться с полицейскими, которых вызвали соседи. Я не сказал правды… Сам не знаю почему. Наверное, мне не хотелось, чтобы эти люди плохо думали о моем отце. Он ведь не специально.
Уже потом, много лет спустя, я понял, в чем ошибся. Когда я увидел в глазах отца страх, я решил, что это страх за меня. А он испугался за себя. Он думал не о том, что сделал, а о том, что с ним сделают теперь. Но я этого не понимал, и правды не сказал. Сказал, что упал с лестницы, а мама и Рэй промолчали. Наверное, мама тоже надеялась, что после такого отец образумится. Мы с ней были очень похожи в этом плане, как я сейчас понимаю.
Первое время после этого инцидента нам казалось, что мы правы, что этот перелом стал переломным моментом в жизни нашей семьи. Отец несколько месяцев вообще не притрагивался к спиртному. Он не снизошел до извинений передо мной, но на следующий день принес домой велосипед. Двухколесное чудо, с блестящими спицами и лакированной рамой. Мы с Рэем часа два от него не отходили – рассматривали, трогали. Кататься мы пока не могли: еще не совсем сошел снег, а у меня была рука в гипсе, но этот шикарнейший подарок заставил меня совершенно искренне броситься отцу на шею и сказать, что я его люблю. Он отстранил меня, пробормотав что-то о девчоночьих нежностях, но я чувствовал, что отец доволен тем, что подарок пришелся мне по душе, а в том, как он потрепал меня по волосам, мне почудилось искреннее извинение.
Велосипед этот многое определил в моей жизни. Для начала я стал очень популярной личностью во дворе: все ходили посмотреть на этот чудо, а месяца два спустя, когда мостовые стали чистыми, гипс был снят, а я научился ездить, от желающих прокатиться не было отбоя. Потом, правда, Рэй начал капризничать и ревновать, требовать, чтобы я катал лишь его, но к тому времени я и сам задумался о том, как разумнее распорядиться подарком.
В ту пору я, отчаявшись сделать окончательный выбор: химия или полиция, - задумался о том, чтобы их совместить. В полицейскую академию охотнее брали отслуживших в армии или получивших высшее образование. Армия… Это было не для меня. Рано выработавшаяся привычка задумываться над приказами могла мне там выйти боком, да и убивать людей я отнюдь не стремился. Даже плохих. Смерть всегда казалась мне чрезмерным наказанием, которого заслуживали лишь самые отъявленные подонки, да и то – после суда, неопровержимо доказавшего их вину. Убивать людей за то, что они – с другой стороны… Это было не для меня. Следовательно, нужно было подумать о колледже. С тех пор, как мне в руки попала книга с рассказами о Шерлоке Холмсе, идея об использовании науки в расследовании преступлений накрепко засела у меня в голове. Но на колледж нужны были деньги, а я не был уверен, что мы можем себе это позволить.
Велосипед подсказал выход. Курьеры и почтальоны требовались всегда. Конечно, это было отнюдь не легко и безоблачно. Несколько раз меня серьезно побили другие пацаны-курьеры, решившие, что я влез на их территорию. Но постепенно все нормализовалось, я нашел с ними общий язык, с некоторыми даже подружился. Денег я зарабатывал не так чтобы очень много, но все же мы с мамой подсчитали, что на пять-шесть семестров мне удастся скопить до начала обучения. А когда мне будет восемнадцать и у меня будет аттестат на руках, я смогу устроиться на более высокооплачиваемую работу и заработать достаточно денег, чтобы закончить колледж и поступить в академию.
Рассчитывал я только на себя, поскольку долго отец не продержался, а когда он запил снова, все стало еще хуже, чем раньше. Теперь он пил чаще, а кулаки распускал легче. Доставалось уже не только мне, но и маме, а порой – так и Рэю. Я не раз пожалел, что помог отцу в тот раз остаться безнаказанным: это отключило какие-то тормоза, и теперь его не останавливало даже понимание, что он мне что-то сломал: ребра или скулу. Порой он снова наутро испытывал стыд за свои действия, дарил подарки, а потом снова шел и напивался, «чтобы не чувствовать себя такой скотиной», - по его собственным словам.
Для меня же этот раскол в восприятии, произошедший в тот день, когда отец сломал мне руку, лишь углублялся. Два человека: мой отец и злобная пьяная скотина, которая легко могла причинить боль, даже не желая этого, - оба этих образа существовали в одном теле, пока вторая часть не поглотила первую и не вынудила меня расправиться с ней.

@темы: CSI:Miami, "Сто историй", творчество, "Книжные дети", фанфики, Горацио Кейн

---

Чужое

Найден паук-смайлик
Алена, это просится в фик!

Паук с улыбкой во всю его заднюю часть обнаружен на Гавайских островах. Он - крошечный, тельце - всего в несколько миллиметров. Для человека не опасен. То есть, не кусается.
Для чего пауку улыбка, которая делает его похожим на смайлик, никто толком не знает. Есть только гипотеза. Но и ее трудно назвать совсем уж серьезной. Как полагает доктор Жоф Оксфорд из Университета Йорка, смайлик - это защитная окраска. И возможно, предназначена для введения в растерянность птиц. Мол, пока птица смотрит на смайлик и недоумевает - паук под ней или что-то несъедобное - потенциальная жертва успевает спрятаться.
- На самом деле, мы не знаем, какие эволюционные процессы привели к появлению столь затейливой раскраски, - улыбается энтомолог. - Но интернет вряд ли имеет к ней какое-либо отношение.
По словам доктора, пауки-смайлики - исчезающий вид. И он призывает разумных обитателей Гавайских островов их охранять.
- Я каждый раз радуюсь, когда под листиком нахожу столь забавную задницу - с веселой улыбкой, - добавляет Оксфорд.

Комсомольская правда в Украине

www.kp.ua/daily/280409/178359/

@темы: А это мысль!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

5/100. "Детская болезнь".

Название: Детская болезнь
Фандом: CSI:Miami, фандом в целом
Герои: Горацио/Кристина, Джошуа
Рейтинг: G
Тип: гет
Тема: Хёрт/комфорт. Болезнь.
Объем: 1230 слов
Примечания: Где-то 2013 год, Джошуа 4 года.
От автора: Я осознаю, что кого-то текст может сквикать, но...


Разумеется, то, что с ним что-то не так, первой заметила Кристина. Сам Горацио не придал особого значения болезненной слабости и вялости в течение дня. Бывает, устал. В конце концов, не мальчик уже. Тем больше было его возмущение, когда Кристина озвучила диагноз.
Горацио уложил Джошуа и пришел в спальню, чувствуя себя совершенно вымотавшимся. Быстро принял душ и повалился на кровать.
- Милый, ты хорошо себя чувствуешь? – прищурилась Кристина, наблюдая, как он натянул одеяло чуть ли не до ушей.
- Не очень, - честно признался он.
Кристина пощупала его лоб, нахмурилась, прикусила губу и зачем-то попросила его повернуться на бок, осторожно раздвигая волосы, осмотрела голову и заявила:
- Оказывается, ты не болел ветрянкой в детстве.
- Почему ты так решила? – Горацио потянулся к голове, почесать начавшее зудеть после манипуляций жены место, но она словно ждала этого, тут же перехватила его руку.
- Чесать нельзя, - мягко улыбнулась она. – Потерпи. Вспомни, как учил Джошуа.
Горацио помнил – сын только что переболел ветрянкой, лишь неделю назад сошел последний водянчик. Тогда Кристина все подробно рассказывала сыну про эту болезнь, в том числе и про то, почему нельзя расчесывать вскакивающие волдыри.
- У меня не может быть ветрянки, - недовольно буркнул Горацио. – Это детская болезнь.
- Милый, в этом смысле детских болезней не бывает, - покачала головой Кристина. – Их называют детскими, потому что ими легко заразиться, а иммунитет приобретается на всю жизнь. Вот и получается, что большинство болеет ветрянкой, корью и другими подобными болезнями лишь в детстве.
- Значит, Джош не заразится уже от меня? – встревоженно уточнил Горацио.
- Нет, - успокоила Кристина. – Это ты заразился от него. У ветрянки длинный инкубационный период. Что ж, - она поднялась с кровати, - давай тебя обрабатывать. Или… - она взглянула на часы. – Пожалуй, сначала нужно позвонить в лабораторию и в больницу, а Саманте завтра я все объясню.
- Ну, в лабораторию позвонить нужно, - кивнул Горацио. – Не могу же я в таком виде появляться на людях…
- К тому же у тебя минимум недельный карантин, - вставила Кристина.
- …но в больницу-то зачем? – пожал плечами Горацио. – Неужели ты думаешь, я сам не справлюсь?
- Видишь ли, милый, у взрослых такие болезни протекают гораздо серьезнее, чем у детей, - сочувственно сообщила Кристина. – Так что боюсь, да, сам ты тут не справишься.


Утро подтвердило ее слова довольно наглядно. Горацио лихорадило, все тело чесалось, он с огромным трудом поднялся с кровати, чтобы Кристина могла сменить постельное белье. Из-за поднявшейся температуры Горацио даже не смог сам переодеться – все было как в тумане, он почти не соображал, что делает, и в сочетании с усилившимся зудом это стало представлять собой проблему.
- Может, руки мне свяжешь? – пытаясь выдавить из себя улыбку, предложил он жене.
- Не говори глупостей, - ласково улыбнулась она.
Сделанный ею укол действительно решил проблему. Пока не подействовали жаропонижающее и антигистамин, Кристина сидела рядом с мужем, держа его руки в своих.
- Сейчас тебе захочется спать, - негромко говорила она. – Не сопротивляйся. Во сне будешь меньше тревожить сыпь, быстрее заживет. Никаких следов не останется.
При этих словах совсем было уже закрывший глаза Горацио взглянул на жену, уголок его рта дернулся, но лекарства оказались сильнее. Кристина улыбнулась и осторожно провела рукой по его волосам, по левому виску. Конечно, она понимала, что он вспомнил при этих словах. Тот страшный бетонный колодец, что свел их вместе, таблетки из ее рук. Она тоже помнила: свое отчаянное бессилие, невозможность открыто помочь ему, обработать раны – да даже кровь с лица стереть она тогда не могла! Кристина быстро стерла покатившуюся по щеке слезинку. Нашла время переживать давно минувшую боль! Сейчас-то все не так, сейчас она может с полным правом сделать все, что считает нужным, чтобы облегчить его состояние.


- Папочка заболел из-за меня? – первым делом спросил донельзя расстроенный Джошуа, едва Кристина вошла в детскую.
- Нет, солнышко, - покачала головой она, садясь рядом и рассматривая причудливое архитектурное сооружение, воздвигнутое четырехлетним строителем. – Папочка заболел из-за того, что у него нет иммунитета. Помнишь, я тебе рассказывала?
- Да, внутренние крохотные защитники, - серьезно кивнул Джошуа. – А почему у тебя они есть, и у Саманты, - он кивнул на свою няню, - есть, а у папы нет?
- У папы они тоже есть, просто они не умеют пока защищаться от этого вируса.
- А твои умеют?
- Да, мои умеют, - кивнула Кристина. – Я болела ветрянкой, когда мне было шесть лет.
- Тоже ходила в пятнышках? – захихикал Джошуа.
- Да, - улыбаясь, подтвердила Кристина.
- И больше мы не заболеем?
- Да, ветрянкой мы больше не заболеем.
- Тогда я могу сходить к папочке? – обрадовался Джошуа.
- Ты можешь сходить и не заболеть, но… - Кристина обняла малыша и продолжила тихонько, будто по секрету. – Но папочка сейчас спит. И потом, он у нас сейчас тоже в пятнышках.
- Ну, меня-то он в пятнышках видел, - возразил Джошуа. Надул губы, демонстративно тяжело вздохнул. – Ох уж мне эти взрослые! Ладно, - доверительно сообщил он матери, - не буду лишать его остатков самомнения, так уж и быть.
- Думаю, он будет тебе очень признателен, - пряча улыбку, заверила Кристина, строго взглянув на хихикающую Саманту.


Три следующих дня Горацио практически не запомнил. Горячка не отпускала, и порой он просто не открывал глаз, подчиняясь рукам и негромким просьбам Кристины, которая меняла постель, переодевала его, прижигала сыпь. Сыпь была повсюду, поэтому есть Горацио не мог, только жадно пил, затем чувствовал очередной укол и проваливался в забытье, держась за руку жены.
- Ужасно выгляжу? – спросил он, проснувшись вечером в относительно ясном сознании и поймав устремленный на свое лицо взгляд.
- Просто отвратительно, - пытаясь сделать серьезное лицо, подтвердила Кристина, осторожно зачесывая назад его волосы, но глаза выдавали ее с головой.
- Не хочу болеть, - жалобно сказал Горацио, прикрывая глаза.
- Милый, уже почти все, - продолжая расчесывать его волосы пальцами, успокоила Кристина. – У тебя уже не такая высокая температура, да и зуд, наверное, уже терпимый.
- Да, так и есть, - прислушавшись к своим ощущениям, кивнул Горацио.
- Ну вот, - ласково улыбнулась Кристина. – Скоро ты снова будешь большим и сильным.
- А сейчас я?..
- Ох, простите, сэр, - тихонько рассмеялась она. – Разумеется, ты и сейчас большой и сильный. Просто болеешь.
- А тебе опять приходится со мной возиться, - сказал Горацио. Брови образовали тоскливую складку у переносицы, взгляд рассеянно блуждал по потолку.
- А разве это когда-то было мне в тягость? – Кристина легла рядом, Горацио повернулся на бок, так что теперь их лица разделяло не больше десятка дюймов.
Они могли бы сейчас очень многое вспомнить. Да и вспоминали. Только не вслух.
Горацио смотрел в карие глаза жены, вспоминая, как с самых первых встреч в его сознании стало закрепляться взаимоисключающее сочетание: Кристина и боль. Как только появлялась Кристина – боль поспешно отступала.
А Кристина вспоминала тот первый раз, когда она касалась его тела не как врач. Как он был слаб. С каким трудом она находила те места на его покрытом синяками теле, которых можно было коснуться, не причинив боли.
Они вспоминали тот долгий путь, который прошли навстречу друг другу, не смея выразить своих подлинных чувств, сомневаясь в искренности ответных.
Они взялись за руки и переплели пальцы. Как будто снова приносили друг другу клятву. В богатстве и бедности. В болезни и здравии. Всегда и везде.
Они молчали, просто держась за руки и глядя друг другу в глаза, пока Горацио не уснул – без лекарств, крепким, спокойным, целебным сном.
Слова… Что значили самые красивые слова по сравнению с тем, что они пережили вместе? Наверное, они просто были слишком взрослыми для красивых слов. Некоторыми болезнями люди все же болеют лишь в детстве.

@темы: CSI:Miami, "Сто историй", творчество, "Кристина", фанфики, Горацио Кейн